Виталий Останин - Функция

За мычанием девушки, пыхтением отморозков и шумом собственной крови в голове я не заметил появления нового действующего лица.

— Ты что тут устроила, Маша?

Вопрос задал среднего роста мужчина с благородной сединой в волосах и жестким лицом постаревшего питбуля. Папка пришёл, без вариантов! Как же ты вовремя!

Женщина резко повернулась и рявкнула:

— Не твоё дело!

Скандал в благородном семействе? Разлад любящих супругов на почве смерти сына? Очень похоже.

— Это мой дом. Мои люди. Значит и дело моё.

Говорил он спокойно, роняя слова на пол, словно кусочки свинца. Телохранителям, которые притащили меня сюда, и тем стало не по себе, а отморозки и вовсе испуганно замерли, не желая привлекать внимание большого босса. Но на его жену аура власти подействовала слабо.

— Ты его никогда не любил!

— Мы это сейчас должны обсуждать? Здесь?

— Я его рожала!

— И испортила.

— Пошёл прочь! Я сама всё сделаю!

— Это и мой сын.

— Тебе только лицо надо сохранить! Чтобы никто не подумал, что Гога стал слабым и старым! На Егора тебе всегда было плевать! Ты просто откупался от него деньгами!

Телохранители, да и быки помоложе, во время семейного скандала отвлеклись от моей персоны и теперь переводили взгляды с хозяйки на хозяина. Да, ребята, а я-то думал, что у меня проблемы! У меня-то норм всё, просто вишу, как говяжья туша на разделке. А вот у вас настоящий конфликт интересов назревает: выбор стороны, каждая из которых вошла в клинч. Кто из вас кому подчиняется? И кому больше верен? Если я правильно всё понял, мать Козыря мою казнь решила провести без уведомления отца. А у кого бо́льшая власть в дворянском семействе?

С одной стороны, для меня вроде ничего не изменилось. Я продолжал висеть на стальном тросе под потолком, Люся по-прежнему находилась в лапах двух бугаёв. Но с другой — ситуация пошла вразнос, и теперь могло произойти всё что угодно. Что сулило определенные возможности.

— Девку в машину, — приказал Наумов. Он решил не развивать скандал. Бывший бандит всё ещё не повышал голоса, но говорил с такой властностью, что бычки дернулись выполнять распоряжение. Даже несколько шагов успели сделать к выходу, но были остановлены воплем матери Козыря.

— Не сметь!

Так. Так-так-так! Что у нас дальше будет? Олигарху плевать на Люсю, увести он её приказал не для того, чтобы жизнь сохранить, а потому что его власть поставили под сомнение. Если в столкновении характеров победит он, меня и Скалли всё так же ждёт смерть, разве что попроще, без издевательств. А если поле боя останется за мамкой — кожу с нас обоих будут срезать долго и с наслаждением.

Мне, если честно, больше подходил вариант с матерью. Меньше контроля — больше шансов вырваться. Блин, да я уже был близок к свободе! Если бы не появление отца семейства! Наумов весь такой спокойный, он и его люди ошибку вряд ли допустят. Бандиты, по крайней мере, те, что выживают, а потом старательно маскируются под законопослушных граждан, к лютым зверствам тяги не имеют. Они решают проблемы. А самый лучший из способов решить любую проблему — это пуля в затылок и закопанные на карьере тела.

— Маша, давай без сцен! Что за нелепая идея делать это здесь? Тебе не приходило в голову, что убивать людей в собственном доме не очень умно?

— Как будто это имеет значение! С твоими связями!

— Всё имеет значение! — повысил голос олигарх. Кажется, он начал выходить из себя. — Только ты об этом почему-то не думаешь! Палыч, уведи Марию Дмитриевну!

Крестьянин, которого Наумов назвал Палычем, шагнул к хозяйке, но наткнулся на её бешеный взгляд и остановился. Глянул на работодателя, едва заметно пожал плечами, как бы говоря, и как мне это сделать?

— Да твою мать, Маша! — сорвался, наконец, бывший бандит. Решительно прошёл через гараж, схватил жену за руку и резко повернул к себе. — Это что, игра, по-твоему?

Та не успела ничего ответить. Игра, господин Наумов, именно что игра! Шахматная партия, в которой всё имеет значение. Каждое слово, каждый жест и движение. Сейчас, например, фигуры на доске сместились, и одна из них, наконец, оказалась рядом со мной. Отец, а не мать, как я рассчитывал. Но так ведь даже лучше!

У меня получилось одно гладкое движение. Красивое в своей эффективности и законченной смертоносности. Качнулся, ударил олигарха ногами в грудь, но не сильно, а чтобы оттолкнуться. И, используя инерцию, снял себя с крюка. Продолжая движение, кувыркнулся назад и приземлился на ноги.

Где-то очень глубоко и глухо орал от восторга и неверия прежний Лях. Но я его не слушал, сразу рванув вперёд, сбивая с ног застывшую в испуге барыню.

— Замерли все!

Палыч уже успел вытащить пистолет из наплечной кобуры, вместе с автоматом Костлявого тот был направлен мне в лицо. Но стрелять не спешил, опасаясь задеть хозяйку, которой я прикрывался. Придушенной, что-то хрипящей, но пока пребывающей в шоке и не сопротивляющейся.

Я сознательно выбрал в заложники её, а не Наумова. Возьми я в захват его, мать Козыря, в своем безумии, могла бы и приказать стрелять. Да, не факт, что телохранители выполнили бы её приказ, но зачем рисковать? Тем более что Люся всё ещё оставалась в руках отморозков.

Олигарх, кряхтя, поднялся с пола, вскинул руку, подтверждая мой приказ.

— Мы уходим, — сообщил я ему. И, продолжая прикрываться женщиной, которую мне совсем не сложно было держать на весу, шагнул в сторону Люси.

— Если с ней что-то случится... — начал было бывший бандит, но я его перебил:

— Убьёшь меня? Ты и так уже приговорил меня, так что не трать время на угрозы. — И бросил быкам: — Отпустили её!

Те дождались кивка Наумова, и Люська, шатаясь на ослабевших ногах, двинулась ко мне. Руки у неё были связаны спереди.

Жену олигарха я отбросил, когда Скалли скрылась за воротами гаража. Не в сторону, а на Палыча с Костлявым. Их огнестрел был тут единственным фактором, который я не просчитал. Мужики показали себя профессионалами. Ловить барыню не стали, прыснули в стороны, давая женщине возможность упасть на деревянный пол без всякого изящества. И тут же начали стрелять туда, где я был меньше секунды назад.

Но отследить моё перемещение не успели. Бросившись в сторону олигарха, я резко сменил траекторию и оказался за спиной у Палыча. Удар в основание черепа, сильный, но, надеюсь, не смертельный, отправил его в забытье, одновременно бросая на Костлявого. Пока тот пытался сбросить с себя обмякшее тело напарника, я и его отправил поспать. Ногой отбросив стволы подальше, рывком переместился к Наумову.

Быки не кинулись защищать своего нанимателя. Стояли, по-детски приоткрыв рты, и не могли поверить в то, что сейчас видели. Я бы раньше тоже не поверил: какой-то мужик двигается со скоростью, которую глаз почти не способен отследить, играючи расправляется с теми, кто тебе казался круче кавказских гор.