Виктор Степанычев - Терминатор из глубинки

Она нажала на кнопку. Щелкнула защелка, крышка откинулась, и портсигар запел «Боже, царя храни».

– Какая прелесть! – повторила Надежда. – Здесь еще что-то написано, – вглядевшись в мелкую вязь слов, она прочитала: – «Штабс-капитану... Андрею Беклемишеву... Александр Третий...»

Надежда изумленно покачала головой:

– Вот так сюрприз! Выходит, сударь, вы голубых кровей, из князьев? А мы, прямо из грязи, понимаешь, виды определенные имели... Слава богу, хоть не из крепостных и не от кухарок род ведем – из кубанских казаков корни. Но, увы, мезальянс все же налицо, как у той курицы с коньяком.

– А кто курица, а кто коньяк? – насторожился Вадим.

– Вопрос резонный, надо подумать. Хоть ты и из графьев, да в части решительности налицо существенные пробелы. Выдержка, правда, имеется, и вид достойный. Еще бы кудри завить и бакенбарды отпустить для солидности, будешь вылитый Барклай де Толли, – прыснула в кулачок Надежда. – Ладно, так и быть, бери себе роль коньяка. А я по извечной женской забитости курицей буду.

– Хватит тебе насмешничать. Я сам только в субботу увидел этот портсигар. И никакой я не граф и не князь. Беклемишевы максимум из столбовых дворян, государевых служивых. И вообще...

– Что вообще? – лукаво улыбнулась Надежда.

– При чем здесь эти титулы, если я люблю тебя!

Поцелуй надолго запечатал губы Вадима. А потом они сидели на диване, расстелив под блюдо газету, раздирая и поглощая курицу, запивая ее коньяком и кофе. И заснули, сжимая друг друга в объятиях, уже когда за окном иссиня-черное небо в ожидании дня стало набухать предрассветной серостью.

Занудливый зуммер вырвал Вадима из сна.

С третьей попытки Вадим все же сумел сфокусировать взгляд на ореховом циферблате настенных часов. Часы более чем нахально утверждали, что сейчас без четверти девять. Увы, косые солнечные лучи, нашедшие тонкую щель между плотно сдвинутыми шторами, эту горькую истину совсем не отрицали, а наоборот – скромно подтверждали, что бездушный механизм не врет и утро в самом что ни на есть разгаре.

Чертыхнувшись про себя: «Какому идиоту я понадобился? Прости, Олег Петрович, если это я тебя обозвал, но ведь больше вроде некому меня домогаться», Вадим бережно, стараясь не разбудить Надежду, снял и уложил поверх простыни покоящуюся на его груди почти невесомую женскую руку и дотянулся до пейджера. Нажав на кнопку, он навел на резкость заспанные глаза и прочитал четырехстрочное сообщение, в которое с лету врубиться не смог. Понадобилось еще некоторое время, прежде чем Вадим разобрался, что весточка от Андрюхи-Доктора – дай бог ему здоровья, лишь бы по утрам пейджером не забавлялся.

Пейджинговая почта принесла послание в двух частях без пролога и эпилога. Первая, настораживая, тревожно вопила, вторая была по-родительски наставительно-деловой: «Требуется экстренная помощь! Вопрос жизни и смерти! Жди меня у своего подъезда ровно в десять утра. Должен выглядеть прилично: умыт, побрит и одет с иголочки – в люди выходим. Запах перегара и одеколона „Шипр“ категорически исключается. Доктор».

Насчет жизни и смерти информация от Андрюхи уже проходила, и не далее как вчера. Правда, было не совсем понятно, во что он так сильно вляпался. А ведь похоже, что вляпался, если просит о помощи. Из всех неприятностей, которые были известны Вадиму, самыми крутыми для Доктора являлись контакты с разгневанными мужьями его пассий. Однако там он сам разбирался и тревогу по друзьям не объявлял. А если суммировать его поганое настроение в последние пару дней и это непонятное сообщение, выходит, что у его товарища действительно назрело что-то серьезное. Вот только сбивало с толку требование насчет побритости, духа перегара и прикида с иголочки – при чем здесь жизнь и смерть? Опять же, если б было что-то из ряда вон выходящее, без Деда вряд ли обошлось бы и сигнал поступил бы от него, как в истории с Надеждой. А если подумать, с другой стороны... А что с другой стороны?

Окончательно запутавшись, Вадим решил не строить пустых догадок и плыть по течению. Раз Андрюхе он нужен, а тот зря просить не будет, следовательно, надо собираться, как бы это ни было некстати. Он скосил глаза на безмятежно спящую Надежду и, вздохнув с сожалением, осторожно, чтобы не потревожить ее, вылез из-под простыни и на цыпочках направился в ванную.

Холодный душ быстро привел его в относительно свежее состояние. Настроение было более чем бодрое и приподнятое, чему причина почивала сейчас на его диване. Тщательно побрившись в полном соответствии со строгими наставлениями Доктора, Вадим пробрался на кухню и начал готовить себе кофе. Однако кулацкие замашки единоличника-холостяка нарушил слабый шорох простыней, донесшийся из комнаты. За отсутствием подноса он отыскал в шкафчике фарфоровое блюдо и, водрузив на него чашки, двинулся на волнующие звуки.

Надя встретила Вадима в соблазнительной позе, едва прикрыв простынкой тело и подозрительно-прелестно прищурив глаза.

– И куда же вы собрались, корнет? Совратили девушку и пытаетесь улизнуть? Кофе вы меня не ульстите! Хотя приятно: первый раз в жизни подают кофе в постель.

– А как ты догадалась, что мне нужно... что меня вызывают? – удивился Вадим.

– Не забывай, что я хоть и бывший, но все же следователь Генпрокуратуры. Ну и... женское чутье.

– Доктор передал, что я нужен. Какой-то вопрос его жизни и смерти, – безмятежно сообщил ей Вадим.

– Какой доктор? – насторожилась Надежда. – Какая еще смерть? Во что ты опять вляпался?

– Доктор – это Андрей, что со мной во Всеволжске был. Прозвище у него такое, и в действительности он медик, – напомнил Вадим Надежде и пересказал послание с пейджера.

– Вот бы не подумала, что в вашей компании люди самой гуманной профессии водятся. Скрываетесь под личиной...

– Ну уж и скрываемся? – обиделся Вадим.

– А то нет? Там что-то серьезное может быть с жизнью и смертью Доктора? – беспокойство звучало в голосе Надежды.

– Сомневаюсь, – беспечно сообщил ей Вадим. – Андрей и серьезность веши малосовместимые.

Он действительно не очень-то верил в трагизм Андрюхиных призывов и к тому же не хотел, чтобы Надежда беспокоилась за него – ей и так досталось в последние дни.

– Ладно, тогда давай кофе, а то остынет, – похоже, Надежду успокоил его ответ. – Кстати, мне тоже надо собираться. И Иринку забрать от подруги, и на двенадцать часов у меня запланировано собеседование.

– С кем и по какому поводу, если не секрет? – насчет Ирины, оставленной у подруги, он знал еще с вечера, а вот про собеседование слышал впервые.

– Устраиваюсь на работу юрисконсультом в аудиторскую фирму. Из Генеральной прокуратуры «в связи с оргмероприятиями» – думаю, не надо объяснять, какими – ласково предложили перейти в районную, но на это я не согласилась и написала заявление об увольнении. Знакомые нашли вакансию, сегодня пригласили на беседу.