Николай Геронин - Волчьи гонки

— Установить круглосуточное наблюдение за «Дайканъяма апартментс», — сказал Веригин.

После короткой паузы он продолжил:

— Еще один момент. Не знаю, стоит ли это делать?

— Говорите, говорите, Юрий! — подбодрил Веригина зам резидента. Он был ближе к народу, чем резидент, и порой выступал в роли дядьки при несмышленышах.

— А что если попросить мою жену в ближайшие дни наведываться домой к Мазунам? Ведь она в хороших отношениях с женой Мазуна Маргаритой.

— И что это даст? — спросил Октябрий Ильич на правах человека, подтолкнувшего Веригина к этому откровению.

— Есть вероятность того, что Маргарита поделится своими наблюдениями относительно настроений мужа. Если выпадет такая возможность, то Елена присмотрится к поведению Мазуна дома.

— Толково! Одобряю! — коротко резюмировал резидент.

Правда, было не совсем понятно, что он одобрил: контакты жены Веригина с женой Мазуна или же замыслы относительно операции в целом.

Тут в дверь кабинета постучали. Вошел шифровальщик резидентуры.

— Разрешите! — четко проговорил шифровальщик и, не дожидаясь ответа, подошел к столу резидента и положил на него папку с бумагами.

В шифротелеграмме из Центра говорилось:

«Возьмите подозреваемого в плотную разработку. При подтверждении факта предательства срочно эвакуируйте его в Москву. Не допустите ухода объекта к потенциальному противнику».

Веригину и Мазуну было поручено вести наблюдение за депутатом парламента правой ориентации. Этот парламентарий отличался негативным отношением к Советскому Союзу, поэтому не грозила опасность подставить его. Если бы он с симпатией относился к Москве, то наблюдение за ним можно было бы расценить как подготовку к вербовочному подходу к нему. Впрочем, если японские контрразведчики и их американские коллеги подобным образом расценили бы интерес советской разведки к этому депутату, то и поделом ему. Пусть бы он попал под подозрение!

Как и в предыдущей операции по слежке за другим парламентарием, Веригин и Мазун провожали депутата вечером от здания парламента туда, куда он направлялся на сей раз. Домой ли, в ресторан ли на ужин с коллегами. В выходные дни они вели его от дома до гольф-клуба либо до квартиры любовницы. Поджидали его, пока он выполнит спортивные или почти спортивные упражнения, и потом сопровождали его по маршруту обратно домой на семейную трапезу либо на обед в ресторан.

Этот парламентарий помимо традиционных японских ресторанов нередко посещал также китайские рестораны. Чувствовалось, что ему нравится китайская кухня.

Возможно, его интересовали не только китайские блюда. Он частенько бывал в китайском ресторане в Синдзюку, где управляющим был, по оперативным данным, полковник тайваньской разведки. Не исключено, что этот ресторан парламентарий посещал не только из любви к китайской кухне, но и из-за нелюбви к Китайской Народной Республике, поскольку ресторан держал тайваньский разведчик, в задачу которого входило, без всякого сомнения, развертывать деятельность, нацеленную на противодействие Пекину.

Веригин и Мазун фиксировали места, которые посещал депутат, помечали время, которое он проводил там. Все было как обычно. За исключением одного — за машиной Мазуна, в которой он находился вместе с Веригиным, неустанно следовала еще одна машина с обычными японскими номерами. Этот автомобиль был приписан к советскому торгпредству, он следовал на безопасном расстоянии от автомашины с дипломатическими номерами советского посольства.

Автомобиль, конечно же, друг человека. Но иногда он может серьезно подвести, и не только в плане выполнения функции транспортного средства.

Между тем, пока Веригин и Мазун вдвоем бороздили просторы Токио, наблюдая за передвижениями парламентария правого толка и его телодвижениями в общественных заведениях и уединенных местах, их жены Елена и Маргарита общались друг с другом. Елена по просьбе Юрия все чаще навещала жену напарника своего мужа, которая по определению выступала в роли ее подруги.

В этот день Елена и Маргарита встретились в квартире Мазун в Дайканъяме. Дело было вечером, делать было нечего, их мужья, как обычно, задерживались по работе.

— Маргарита, что-то ты невеселая в последние дни? — спросила Елена соседку. — У вас дома все в порядке?

— Внешне — все нормально. Только Богдан стал какой-то мрачный. В основном молчит, уставившись в одну точку.

— Что стряслось-то? Может, он приболел?

— Не знаю, приболел или нет, но с ним явно не все в порядке.

— Ну, что конкретно с Богданом происходит? — нетерпеливо спросила Елена.

— Странный какой-то стал. Вчера вернулся поздно вечером…

— Мой тоже вчера поздно вернулся! Вместе они, скорее всего, были, — перебила подругу Елена.

— Скорее всего, вместе были, — продолжила Маргарита. — Но только он необычно себя вел дома.

— А в чем странность?

— Что ты все торопишь меня?! — не выдержала Маргарита, повысившая голос. — Бутылку виски из горла он не высосал и меня не избил. Но до поздней ночи просидел отрешенно в спальне. За рабочим столом. Я еле уснула при ночнике. А наутро Богдан строго-настрого предупредил меня и сынишку, чтобы ничего не трогали на письменном столе.

— А что там можно было трогать? — заинтересованно спросила Елена.

— Пойдем покажу! — Маргарита показала рукой в сторону спальни.

Они пошли туда из кухни. Маргарита подвела Елену к столу и молча указала рукой на поверхность стола. Там был выложен из монет иероглиф. Незамысловатый по конструкции. Елена постаралась отпечатать его у себя в памяти, и ей это удалось.

Когда Елена пришла домой поздно вечером и рассказала Юрию о разговоре с женой Мазуна, ей удалось примерно начертить на бумаге иероглиф, который Богдан выполнил из монет на столе.

— Это иероглиф «си»! — взволнованно пояснил Юрий.

— И что он обозначает? — спокойно спросила Елена.

Ответ Юрия не был столь же спокойным.

— Это означает «смерть»!

— Смерть?! — удивленно переспросила Елена.

— Да, смерть! «Си» по-японски означает «смерть» и одновременно цифру «четыре». Хотя иероглифы разные — пояснил Юрий.

— Вот это да-а!! — только и смогла произнести Елена.

Рано утром на следующий день Веригин явился в кабинет резидента до того, как отправиться с Мазуном в очередной раз пасти депутата.

— Мазун позавчера допоздна просидел дома в спальне за письменным столом с отрешенным видом! — доложил Веригин резиденту.

— И это все? — удивленно спросил резидент. — Откуда такие сведения?

— Его жена поделилась вчера с моей женой. И это — не все.

— Что еще? — коротко спросил резидент.

— Мазун выложил на столе монетами иероглиф «си» — «смерть»!