Сергей Зверев - Полундра

— Смотри, адмирал. — Он показал ему небольшую, беспомощно трепыхавшуюся в его руках и жадно глотающую воздух ртом рыбку. — Вот эта, кажется, вполне съедобная. Может, пожарим ее? Надоела мне эта свиная тушенка! Третью неделю в море, а жареную рыбу только во сне вижу…

— Выбрось ее за борт, ты, недоумок! — сердито нахмурившись, произнес Баташев. — Тебе что, жить расхотелось? Здесь вся флора и фауна нефтью пропитана!

Лицо старпома вытянулось, он с сожалением посмотрел на агонизирующую в его руках рыбку, но послушно швырнул ее за борт.

— И все остальное дерьмо, что вы тралом вытащили, тоже туда же! — со злостью в голосе приказал Баташев. — И спрячьте трал, на хрен, в трюм. Все, хватит дурака валять…

— Думаешь, хватит тралить рыбу? — озадаченно переспросил старпом. — Ведь они там, на гидрографическом судне, не дураки.

— Поэтому и хватит! — жестко оборвал его «адмирал». — У кого мозги там, на судне, есть, тот давно уже понял, что мы такие же рыбаки, как они там все члены дайвинг-клуба.

— Думаешь, их капитан держит ситуацию под контролем? — усмехнулся человек с рассеченной бровью.

— Мартьянов-то? — Баташев скроил презрительную гримасу. — А хрен его знает, что он там держит. Мы сами должны держать ее под контролем, понимаешь ты?

— Не доверяешь ему?

— Я себе самому раз в год только и верю, — хмуро проговорил Баташев. — Не в этом дело!

— А ведь наш пацанчик докладывает, что все идет нормально, — заявил старпом. — Эсминец они нашли, он сам напросился туда вниз спуститься, посмотреть. Говорит, и правда эсминец, на борту написано «Бостон». На завтра у них намечено первое погружение с заходом в артпогреб.

— Это была его идея — напоить Мартьянова, как бы в честь находки? — неожиданно спросил адмирал.

— Ну а то чья же! — Лицо «старпома» расплылось в самодовольной улыбке. — Он рассуждал, что без его ведома никто под воду на затонувший эсминец не полезет. А пока наш кавторанг просохнет после кутежа, много времени пройдет!

— Смышленый пацан, — сухо кивнул адмирал. — Колька всегда на водку слаб был, это я хорошо помню. Однако раз так, нам зря времени терять нельзя. Скажи ребятам, пусть скорее затаскивают этот вонючий трал в трюм и готовятся действовать по плану. Ситуацию должны держать под контролем мы сами, понятно тебе? Иначе какого хрена мы тут третью неделю болтаемся, как последние придурки…

— Конечно, адмирал, — поддакнул, улыбаясь золотыми зубами, «старпом».

— И иди, скажи Витьке-прапору, что для него работка по специальности подвалила, — продолжал Баташев. — Пусть готовит глубоководное снаряжение.

— Будет сделано, адмирал, — снова проговорил старпом.

— Черт возьми, чем раньше избавимся мы от этого дурака Кольки, тем лучше будет, — жестко продолжал Баташев. — А я свой шанс упускать не намерен! Все понял?

«Старпом» кивнул и пошел отдавать приказания. А Баташев снова повернулся и стал пристально вглядываться в ту сторону, где маячило неясным пятном на серой поверхности моря гидрографическое судно.

Выдыхаемый воздух вырывался наружу в толщу воды с бульканьем, казавшимся в тишине моря оглушительным, на мгновение образовывая вокруг маски мириады мелких пузырьков. Мерно работая ластами, Полундра опускался все дальше и дальше. Мрак сгущался вокруг него, свет сильного химического фонаря лишь на пару метров рассеивал его. С нетерпением Полундра вглядывался в глубину моря, ожидая, когда же покажется дно.

Возвращаясь думами к оставленному им гидрографическому судну, Полундра чувствовал некоторую неуверенность и робость. Как ни старался он убедить себя в обратном, однако мысль его упорно возвращалась к убеждению, что он отправился совершать это погружение фактически самовольно. Дело в том, что, проснувшись наутро, Полундра ощутил себя, несмотря на беспокойную ночь, хорошо отдохнувшим, выспавшимся и бодрым. Зная, что с осмотром затонувшего эсминца тянуть нельзя, поскольку погода в любой момент может испортиться, Полундра отправился готовить снаряжение для погружения, переодеваться в гидрокостюм, однако подошедший к нему вскоре мичман Витя Пирютин сообщил, что после вчерашнего кавторанг Мартьянов спит мертвым сном и, кроме нецензурной брани, ни единого вразумительного слова в это утро от него не удалось еще добиться. Без разрешения кавторанга отправиться под воду — об этом не могло быть и речи, и мичман Витя Пирютин предложил Сергею подождать пробуждения командира. Однако Полундра решил сделать по-другому. Он направился в каюту кавторанга, как следует потряс Мартьянова за плечо и, добившись, что тот приоткрыл глаза, бодрым, военным тоном отчеканил: «Старший лейтенант Павлов к выполнению глубоководного погружения готов. Разрешите выполнять?» Кавторанг долго пялил бессмысленные, осовевшие глаза на одетого в гидрокостюм Полундру, потом пробормотал заплетающимся языком: «Разрешаю!» и повалился на постель, чтобы снова спать.

Формально разрешение на погружение было получено, стоявшие позади него ребята при случае смогут это подтвердить. Фактически же кавторанг Мартьянов страдал, что называется, алкогольной амнезией: что он делал, говорил, где бывал по пьянке, протрезвев, не помнил совершенно. Поэтому Полундра всерьез опасался, что, вернувшись на судно после погружения, получит нагоняй от кавторанга за самовольство. И теперь, опускаясь под воду все глубже и глубже, Полундра заранее морщился, предвкушая этот разнос.

Как и предсказывали судовые эхолоты, дно показалось, когда крохотный манометр на акваланге Полундры показывал глубину в семьдесят три метра

Затонувший эсминец Полундра обнаружил сразу. Первым показалось в луче света, озаряющем придонный мрак, мощное шестидюймовое орудие, установленное на носу эсминца, его главная боевая сила. Даже теперь, покрытое толстым слоем ила и овиваемое водорослями, это орудие смотрело грозно, устрашающе

При свете мощного химического фонаря, казавшемся все-таки до смешного слабым, тусклым, Полундра принялся методично осматривать затонувшее судно. Его носовая часть была вся разворочена, в обшивке левой скулы под самым якорным клюзом зияла огромная дыра с рваными, распустившимися цветком краями. Полундра осторожно поплыл над корпусом затонувшего судна. Все судовые надстройки, хотя и покосившиеся немного, однако были в сохранности — никаких следов повреждений, даже спасательные шлюпки виднелись все на своих местах, словно их и не пытались спустить. Постепенно Полундре становилась ясна картина гибели боевого корабля. Ту ужасную пробоину в носовой части могла сделать только удачно и с близкого расстояния выпущенная торпеда с подводной лодки. Через пробоину потоки забортной воды хлынули в трюмы судна, сметая тонкие стальные перегородки. Все это произошло на полном ходу эсминца, и он, вероятно, не был подготовлен к отражению атаки. Поэтому судно затонуло практически мгновенно, словно захлебнулось забортной водой, на полном ходу сразу ушло под воду, так что никто не успел даже подумать о спасении.