Анатолий Поднесенский - Крутой сюжет 1994, № 03

«Какого характера могут быть эти слухи?» — раздумывал Куяма, набирая номер телефона Маццони. Продюсер разговаривал вежливо, пожалуй, чуть свысока; по голосу его чувствовалось, что он не слишком встревожен желанием полицейского наведаться к нему домой в столь поздний час. Возможно, он привык к таким визитам. Куяма в этот день основательно потратился, и сердце у нет обливалось кровью, когда он остановил проезжавшее мимо такси. Но он спешил, а по его мнению, грешно скупиться, когда речь идет о первом серьезном расследовании. К тому же он ехал по направлению к дому. Маццони жил в нескольких кварталах от него, из чего Куяма заключил, что американец не принадлежит к многочисленному лагерю бедняков.

Маццони действительно не принадлежал к их числу. Дом когда-то был традиционно японским, а затем его переоборудовали в американскую виллу. Дверь открыл плечистый японец. Быстрым взглядом он с головы до пят прощупал Куяму, который не удивился бы, если бы его и обыскали. В комнате он обнаружил еще двоих таких же мускулистых парней. Фукиде придется туго, если он пожелает снова схватиться с Маццони. Комната была огромных размеров, а интерьер спроектирован профессиональным дизайнером, Художник разместил здесь бар со стойкой, зеркала, читальный уголок, оставил открытыми просторные площадки. Маццони заказал интерьер в современном духе. Необычные лампы поблескивали на изогнутых хромированных подставках, гармонировавших со светлой кожей обивки и матовой поверхностью дерева. Все вместе взятое производило неплохое впечатление, равно как и сам хозяин дома. Маццони был высокого роста, привлекательной наружности. Куяма не удивлялся, что из-за него Линда бросила Азато. Взгляд у Маццони был твердый, даже жестокий, и потому несколько театральный костюм не делал его смешным. Элегантные брюки, пестрая рубашка с воротом нараспашку, шелковый шейный платок…

Маццони встретил его любезно. Предложил сесть и сделал знак одному из телохранителей, чтобы тот налил им выпить. Сам хозяин плюхнулся в мягкое кресло, скрестил длинные ноги и с интересом воззрился на молодого сыщика. Куяма выждал несколько секунд.

— Если я правильно осведомлен, вы являетесь членом правления КМК…

— Вы верно осведомлены.

— Нет ли у вас какого-нибудь предположения по поводу странной идеи Азато сделать весь фильм в одиночку?

— Ну ладно… — проговорил Маццони после некоторого колебания. — Месяца два назад состоялось заседание правления, надо было одобрить расходы на новый фильм Азато.

— Азато на каждый свой фильм должен был спрашивать согласие КМК? — По лицу Маццони Куяма увидел, что попал в точку.

— Это было чистой формальностью. Азато годами делал что хотел, а члены правления только послушно кивали. Да разве осмелился бы хоть кто-нибудь сказать, нет, мол, приятель, на такую муть денег жалко! Правда, фильмы Азато долгие годы приносили должную прибыль.

— Ну, а теперь? Нашелся смелый человек, который не побоялся сказать «нет»?

— Никакой тут смелости особой не требовалось. — Маццони одарил его хищной улыбкой. — И вообще я не робкого десятка.

Куяма вовремя подавил удивленное восклицание и учтивейшим тоном, который парадоксальным образом напоминал стиль Дэмуры, продолжил:

— Позволено будет поинтересоваться, что именно послужило причиной этого дворцового переворота?

— То, что добрый старый Азато стал заигранной пластинкой. У нас в Штатах звезда его закатилась. Еще год-другой, и он займет место лишь в кинотеатрах повторного фильма. Я высказался за то, чтобы он сошел со сцены в расцвете славы. Пусть живет как магараджа, пусть огребает денежки, но не скачет по экрану. Другой бы на его месте только обрадовался.

— Но Азато не обрадовался.

— Вы же наверняка слышали, что произошло. Азато обвинил меня в том, будто я выступаю против него из-за Линды, и заявил, что скорее умрет, чем откажется от съемок.

— Что было после?

— Никто не сказал ему: умри, туда тебе, мол, и дорога, — если вы это имеете в виду. Мы поставили вопрос на голосование. И КМК прокатила его, хотя остальные члены правления не имели никакого отношения к Линде.

— Это делает понятным, отчего финансировал съемки он сам. Однако не проясняет стремления Азато самому выступать и за сценариста, и за режиссера. Ведь не ради экономии это затеяно!

Маццони сделал знак снова наполнить бокалы. Похоже было, что разговор начинает ему надоедать. Но он все же ответил.

— Какое там сэкономить! Он получил колоссальный заем от одного безумца, так что мог бы оплатить все виды работ. Но этот великий умник решил доказать свою правоту. Он жил в вымышленном мире и воображал, что и в жизни все происходит так, как в его фильмах. Сколотил состояние, приобрел настолько громкое имя, что, умело продав права, мог бы удвоить капитал. Так нет же тебе, этот олух решил, что он еще способен удивить мир!

— И он был способен?

— Да что вы? Видите ли, я уже двадцать лет варюсь в этой кухне и провал чую за версту. От этого фильма прямо-таки разило провалом.

— Значит, вы и мысли не допускали, что Азато соберется с силами и сделает по-настоящему хороший фильм?

Маццони сделал раздраженный жест, расплескал дорогой коньяк, но даже не заметил этого.

— Вы по-прежнему не улавливаете сути! Никого не интересовало, какой фильм сделает Азато. Его имя отслужило свой срок, и компании было необходимо подыскать новую звезду. Это бизнес, приятель, бизнес, не имеющий ничего общего с искусством.

— Вы хотите сказать, что Азато не интересовала прибыль?

— Конечно, нет. Азато рассчитывал, что, как и герой его фильмов, он, этакий борец-одиночка, хорошенько проучит КМК. И видимо, забыл, что от этой выступившей против него монополии он получал прибыли больше, чем любой из нас.

— Выходит, что для компании теперь все оборачивается к лучшему. Фильм будет доснят и прибыль принесет колоссальную…

Куяма произнес эти слова с приветливейшей улыбкой.

Маццони почти радушным тоном проговорил:

— Ошибаетесь, старина. Компания в фильме финансового участия не принимает, а стало быть, не заработает на нем ни гроша.

Куяма решил, что если уж он так далеко зашел, то нет смысла останавливаться. Пусть этот «жених» не принимает его за круглого дурака.

— Зато вдова Азато, то есть ваша невеста, полагаю, в накладе не останется.

— Ах, вы так полагаете?.. — В этот момент Маццони совсем не походил на любезного хозяина дома, каким был в начале беседы. — Еще бы, ведь вам нужен козел отпущения! Ну, так вы его не там ищете. У Линды и без того денег хватает. А если уж вам непременно хочется раскопать что-нибудь пикантное, займитесь тем человеком, который финансировал фильм и теперь получает все права на его завершение.