Анатолий Поднесенский - Крутой сюжет 1994, № 03

— Я даю тебе шанс, — продолжал Дэмура. — Если ты победишь, даже имя твое будет забыто. Если верх одержу я, ты сделаешь добровольное признание. Если же ты не согласишься на поединок — что крайне удивило бы меня, — то я передам дело в отдел расследования убийств, и там займутся поисками доказательств.

— Ты не подумал об одном возможном осложнении. Ведь такой поединок может стоить жизни.

— Я подумал об этом, — голос Дэмуры звучал столь же спокойно. — Оба мы наденем спортивные кимоно. Если я погибну, значит, виною тому досадный несчастный случай во время тренировки. Фукида засвидетельствует, что ты невиновен… Ну, а ты все-таки подготовь признание в письменной форме. В случае своей победы ты сможешь его уничтожить. Согласен?

Макамура медленно, церемонно поднялся.

— Там ты найдешь для себя подходящую одежду, — он указал Дэмуре на дверь, украшенную иероглифом «спокойствие».

Господина Кадзэ не оказалось на месте. Куяма какое-то время околачивался в приемной Шефа, но затем сообразил, что, чем ждать попусту, лучше составить письменное донесение. Он вернулся в свой кабинет и попытался освободить место на столе: отодвинул в сторону письма, все еще ждущие ответа, неоформленные протоколы, непрочитанные сводки — словом, попытался устранить беспорядок. Еще немного, и под ворохом бумаг скрылся бы ничем не примечательный коричневый конверт с донесением Эноёды, но в последний момент взгляд молодого инспектора задержался на фамилии отправителя. Потрясенный Куяма держал конверт в руках, боясь вскрыть.

Затем, придя в себя, он вытащил из ящика стола нож для разрезания бумага. Из конверта выпало школьное почасовое расписание и письмо. Куяма начал с последнего. Он сразу узнал ровный, правильный почерк Эноёды.

«Уважаемый Куяма-сан! В соответствии с нашей договоренностью продолжаю совместную работу по расследованию дела об убийстве Азато. К сожалению, вы не сумели связаться со мной, поэтому мне пришлось своим умом додумываться, какого рода помощь я мог бы оказать специалисту отдела расследований. Я полагал, что, если мне удастся установить, как провел Джонни Азато последнюю неделю жизни, это может принести пользу делу. Ваше доверие — большая честь для меня, и, надеюсь, наше сотрудничество к обоюдному удовлетворению приведет к положительному результату».

Ну и витиеватое послание, Куяме бы такого в жизни не сочинить!

Не без угрызений совести Куяма отложил письмо и взял расписание. Изумлению его не было границ: в почасовом графике почти не осталось пробелов. Внизу страницы мелкими иероглифами стояла пометка Эноёды: он готовит отдельное донесение, где будет указано, от кого какие данные получены и кто их может подтвердить.

Взгляд Куямы невольно перескочил на среду. Утром — тренировка в саду, затем посещение конторы КМК. После этого обед в ресторане КМК на верхнем этаже здания. Вслед за этим посещение чайной. Визит на квартиру Кэндзо выпал из расписания и, поскольку был очень кратким, Эноёде не бросился в глаза этот минутный пробел. В три часа дня — массовая драка неподалеку от станции метро «Хандзомон» Оттуда Азато направился в Сингаку Синко Билдинг и, по свидетельству очевидцев, вел себя там скандально. Впрочем, на этот счет у Куямы не было сомнений. От Огавы Азато направился домой и лег спать. Пробудившись ото сна, заперся у себя в комнате. Вечером ушел из дому, встретился с девицей, которую повел в бар «Зубы дракона». Там они развлекались до трех часов ночи, а затем отправились на квартиру девицы.

Куяма еще раз пробежал тазами расписание. Все отрезки времени складывались в единое целое. Но ведь если Харрис прав, то Азато от Огавы должен был прямиком направиться к главарю банды. Однако времени у него не оставалось: в три часа тридцать пять минут он вышел из офиса, а в три пятьдесят уже был дома… Куяма безнадежно махнул рукой. Внимательно изучив расписание по часам — четверг, пятницу и конец недели, — он несколько растерялся. Нигде ни следа такого визита, который можно было как-то увязать с предполагаемым главарем банды. Неужели Азато так и не удалось узнать его имя? Или же… — Куяму бросило в жар — его и не было, этого главаря банды? Как же он раньше не додумался? Азато проводил свой частный сыск по шаблонам приключенческих фильмов, но жизнь ведь не обязана придерживаться шаблонов. Огава наверняка был последним звеном в цепочке и не мог отослать воинственного Азато к кому-либо другому. Огаве артист грозил разоблачением, и Огава нанял таинственного убийцу. Куяма понятия не имел, как это доказать, но чувствовал, что выиграл. Правда, с посторонней помощью, но он все же раскрыл дело об убийстве Азато.

В гардеробной Дэмура нашел чистое, свежевыстиранное кимоно и подобрал к нему гладкий, без иероглифов, черный пояс. Взглянув в зеркало и убедившись, что одежда его в порядке, он вошел в додзё. Не обращая внимания на Фукиду, опустился на корточки и с закрытыми глазами стал ждать противника. Тренировочный зал Макамуры был первоклассным: чистые, светлые стены, на одной из них зеркало, вдоль другой выстроились макивары; в деревянных бадьях песок и мелкие камешки для тренировки кончиков пальцев. Красиво выведенные тушью иероглифы: «Малейший промах может обернуться пагубной ошибкой». У третьей стены поместился крохотный алтарь, над ним — японский флаг. Взгляд Фукиды вернулся к старому сыщику. Неряшливый, плохо одетый человек на глазах превратился в личность, внушающую уважение. Было видно, что спокойствие его не напускное. В таких тренировочных залах он чувствовал себя как рыба в воде, это был его привычный мир. Затем появился Макамура. Он тоже облачился в белое, безо всяких украшений кимоно, а на потертом черном поясе сверкало лишь его имя, вышитое золотом.

Ни один из противников не стал тратить время на разминку. Оба бойца считали гораздо важнее духовную подготовку. Дэмура с просветленным лицом был погружен в медитацию вплоть до последней секунды перед появлением противника. Макамура, по всей вероятности, освободился от посторонних мыслей наверху, в своей комнате. На пол позади себя он положил какую-то бумагу.

— Это мое признание. Можешь взять, если сумеешь, — медленным, спокойным шагом он двинулся к Дэмуре. А тот стоял как вкопанный, лишь взгляд его менялся по мере приближения противника. Фукиде не раз приходилось наблюдать, как меняется взгляд каратиста даже во время тренировочных встреч. В нем чувствуется напряженное внимание, а после нескольких ударов, нанесенных сильнее, чем требуется, в глазах бойца появляются гнев, холодная ярость, желание сокрушить противника. Но то, что Фукида увидел сейчас, ему было в новинку. Взгляд Макамуры и прежде не отличался дружелюбием, теперь же он был полон открытой угрозы. Этот хладнокровный, мертвенно-спокойный взгляд казался страшнее, чем самый злобный. Глаза Дэмуры изменились еще больше: словно змея глядела с его обычно приветливого лица. Фукиде довелось однажды наблюдать старика в поединке, но тогда в нем не было и следа этого грозного выражения.