Александр Ушаков - Воровская зона

— Потому что… — Сарит замялся. — Потому что я… они видели меня с Жэнь… — едва слышно договорил он.

Он умолк и усиленно рассматривал вившихся над рыбной стаей чаек.

— Ну что же, — вдруг совершенно спокойно проговорил Чамананд, — если у вас такая любовь, то я больше не буду вам мешать!

И, провожаемый взглядом несказанно удивленного Сарита, он подошел к каюте, где томилась их общая любовница, и открыл дверь.

— Выходи! — проговорил он, и в следующую секунду на палубе появилась, щурясь от яркого солнца, Жэнь.

Увидев стоявшего напротив нее с посеревшим лицом Сарита, она вздрогнула так, словно ее опять ударили палкой. Чамананд кивнул охранникам, и те вывели яхту в открытое море. За все время пути хозяин даже не взглянул на них. Оперевшись о борт, он задумчиво смотрел в морскую даль, все больше и больше успокаиваясь. А когда они отошли от берега миль на восемь, Чамананд приказал привязать Сарита и Жэнь друг к другу. На них, уже почувствовавших ледяное дыхание смерти, было страшно смотреть. Чуть ли не волоком их подтащили к борту, и в напряженной тишине было хорошо слышно, как у Сарита стучат зубы, словно его бил озноб.

— Ну что же, дети мои, — повернулся к ним улыбавшийся Чамананд, — будьте счастливы! Теперь вам никто не будет мешать…

Как только тела несчастных любовников погрузились в воду, на них жадно накинулась стая акул, которые остервенело принялись пожирать кровоточащее мясо, вырывая его куски друг у друга из пасти. Через несколько секунд от Жэнь и Сарита не осталось ничего. А так и не насытившиеся акулы продолжали кружить вокруг яхты, ожидая новой подачки. Чамананд снял с шеи золотой медальон и открыл его. С вложенной в него фотографии улыбалась Жэнь… Поморщившись, словно от зубной боли, Чамананд вытащил снимок и разорвал его на мельчайшие частицы, которые тут же подхватил усиливающийся ветер и унес далеко в море. И было при этом в его лице нечто такое, от чего охранники недоуменно переглянулись…

Этим же вечером Чамананд, пригласив к себе советников, приказал временно прекратить все военные действия против «русской бригады». Оставшись один, он долго сидел, куря сигарету за сигаретой и сосредоточенно глядя прямо перед собой. После пережитых потрясений лицо его было непроницаемым и хмурым. Но когда зазвонил его личный телефон, номер которого был известен только избранным, Чамананд с каким-то благоговением взял трубку и услышал то, что уже давно хотел услышать:

— Брат приветствует брата!

Радостно улыбнувшись, Чамананд теми же словами ответил на приветствие…

Через день Чамананд приехал в Ват-Буддапат, расположенное километрах в ста от Бангкока местечко, названное так в честь находящейся здесь и почитаемой во всей Азии святыне.

По длинной лестнице, перила которой были украшены пятиголовыми нагами, Чамананд медленно поднялся к мондхопу — квадратному строению, увенчанному пирамидальной башенкой, где была назначена встреча. После реставрации храма Чамананд был здесь впервые и теперь с интересом смотрел на этот окруженный двадцатью стройными колоннами величественный храм, конусообразная крыша которого заканчивалась острием с золотым навесом. Под серебряный перезвон маленьких колокольчиков, укрепленных на коньковом брусе, Чамананд вошел в инкрустированные перламутром ворота и оказался у святыни, которая некогда была покрыта водой, а теперь заполнена золотыми пластинками, монетами и денежными купюрами. Положив свои приношения, Чамананд замер в благоговейном созерцании… Он хорошо помнил связанную с этим местом легенду, множество раз рассказанную ему дедом, не раз привозившим мальчика в Ват-Буддапат.

Около пяти сотен лет назад охотник преследовал здесь раненную им газель. Неожиданно истекавшее кровью животное пропало в густых зарослях, и недовольный охотник поспешил за ним. Но когда он приблизился к кустам, из них выскочила та же самая газель, но только совершенно здоровая, и, чуть не сбив его с ног, помчалась прочь. Изумленный увиденным чудом охотник даже забыл про лук и стрелы. А когда вспомнил, газель уже скрылась из виду. Но охотник и не собирался стрелять в нее, его охватило трепетное ощущение встречи с чем-то чудесным. И он, как завороженный, с трудом преодолевая густые заросли, двинулся вперед. Правда, вместо ожидаемого чуда он увидел на небольшой зеленой лужайке самую обыкновенную лужу, наполненную прозрачной холодной водой и напоминавшую своими очертаниями форму огромной человеческой ступни. Разочарованный охотник, измученный долгой погоней, а теперь и жаждой, направился к луже. И… странное дело! Чем ближе он подходил к воде, тем легче и покойнее он себя чувствовал. И даже зуд на его теле, а охотник с детства страдал тяжелым и время от времени обостряющимся кожным заболеванием, стал меньше. А когда он погрузил руки в воду, зуд и вовсе прекратился. И стоило ему только обмыть все тело чудодейственной водой, как отвратительные язвы, покрывавшие его, сразу же исчезли. Вымывшись, охотник уже начал понимать, что встретился с чудом, и стал пить прохладную и удивительно вкусную воду. А напившись, вдруг с отвращением отбросил от себя лук и стрелы. Как мог он убивать животных? Разве он вдохнул в них священную жизнь? Конечно нет! Значит, не ему и отнимать ее!

Охотник уселся под огромным эвкалиптом и с изумлением заметил, что с ним стали твориться странные вещи! То, чем он совсем еще недавно дорожил, вдруг потеряло свою цену, а то, чему не придавал никакого значения, стало дорогим и желанным. Словно по мановению волшебной палочки, ушло все мелочное и суетное и появилось непередаваемое словами ощущение вечности. Земля вдруг затряслась под ним, и из нее выступил золотой туман, а все его существо пронизали льющиеся с неба мощные потоки мира и доброты…

— Ну что, — услышал он вдруг звучный голос, — и ты начинаешь понимать жизнь?

Охотник повернул голову и увидел спускающегося к нему с холма невысокого старца с удивительно спокойным и радостным лицом.

— Да, — с неожиданной для него самого доброжелательностью ответил охотник, отличавшийся крайне замкнутым и буйным нравом.

Он с почтительным поклоном ждал приближения старца.

— Что ж, — покачал головой тот, — это хорошо…

— А скажи мне, почтенный старец, — продолжая удивляться словам, возможно впервые вылетавшим из его уст, спросил охотник, — что это за лужа? Она напоминает мне человеческий след!

— А это и есть человеческий след, — улыбнулся старец.

— Невероятно! — воскликнул охотник. — Если бы я не видел этого своими глазами, то никогда бы не поверил! Но каким же великим должен был быть тот человек, который оставил такой огромный след!

— А он и был, и остается великим, Санам! — с некоторой торжественностью ответил старик, назвав охотника по имени.