Александр Тамоников - Металл цвета крови

Березин постоял у памятника Петру, прогулялся до павильонов. Восстанавливать здесь было нечего, рухнувшие колонны лежали в ряд, как скошенные очередью солдаты. Он вернулся к памятнику, осмотрел место, где нашли труп сторожа Бочкина. Следы затоптали, но кое-где еще виднелись брызги крови. Подошла Юля со скорбным личиком. Он улыбнулся ей, та вымучила в ответ невеселую улыбку.

— Все в порядке?

— Да, Олег Иванович, — вздохнула женщина, — если забыть о том, что уже случилось. Галину Яковлевну будут хоронить завтра, придется всем ехать. Ралдыгин и Ильинский хлопочут насчет гроба и места на кладбище. Погост у нас не резиновый, там уже битком… Тамара Леонтьевна приходит в себя, но еще плоха. Тело своего сынишки она, наверное, не получит, там, где он погиб, сейчас идут тяжелые бои. Кто-то из родни предположил, что это ошибка, могли перепутать с другим. Так она схватилась за эту идею, теперь живет надеждой… Еще одна неприятность: после того, как случился обвал в портике, стена в канцелярии пошла трещиной — такая большая и глубокая, что смотреть страшно. Нас уверяли, что это несущая стена. И если обвалится, то в последнюю очередь, но все равно страшно. Кулич осмотрел, говорит, что цементом надо замазать, чтобы в глаза не бросалось. Только где его взять? В прошлом месяце привезли два мешка, весь выработали, в полу дыры заделывали. Эх, добраться бы до нашего цейхгауза — там до войны целый склад стройматериалов был…

— Лучше вам вообще уйти из дворца, — посоветовал Олег. — От греха, как говорится, подальше. Пока, не ровен час, еще одна трагедия не случилась. Напишите заявление в Управление культуры, обрисуйте ситуацию. Пусть вам хоть времянку во дворе поставят, если уж без работы невмоготу… Подождите, Юлия Владимировна. — Он нахмурился, мысли в голове прыгали с пятого на десятое. — Что вы сейчас упомянули? Какой цейхгауз? Что это?

— В цейхгаузах раньше хранили оружие, боеприпасы, амуницию и много чего другого, — объяснила Юля, — их еще называли армериями. Специальная кладовка, проще говоря.

— Я знаю, что такое цейхгауз, он же армерия, — поморщился Олег. — Какое отношение эти понятия имеют к Аннинскому дворцу?

— Раньше имели, — пожала плечами Юля. — Здесь располагалась усиленная охрана — по нашим меркам, примерно рота солдат. Дворец охраняли и при Анне Иоанновне, и при Елизавете, и при Екатерине, Павле, Николае Первом — и далее по списку. Когда здесь устраивали торжественные мероприятия, караул усиливался. Гренадерам требовались питание, одежда, амуниция, боеприпасы. На подступах к дворцу стояли две артиллерийские батареи — в цейхгаузе хранили порох и заряды. Со временем значение объекта утратилось, он превратился в помещение для хозяйственных вещей. Там хранились инструмент, оконные рамы, строительные материалы — нужное и ненужное. Периодически в нем проводились «субботники» по распоряжению директора Родмана — выбрасывалось то, что не имело пользы. Валера Вишневский постоянно с ним спорил из-за этого хранилища — там даже табличка висела: «Ответственный за склад тов. Вишневский». Он иногда хихикал, просил обращаться к нему уважительно: «господин каптенармус» — то есть смотритель армерии…

Липкая ящерица поползла по позвоночнику. Девушка не могла не заметить перемены в его облике.

— Вам опять нехорошо, Олег? — Она напряглась.

— Все в порядке, Юлия Владимировна, это другое… — Он перевел дыхание. — Не надо бежать за носилками… А где, если не секрет, находится цейхгауз?

— Находился, — поправила Юля. — Сейчас, к сожалению, его завалило. Мы стоим прямо напротив него. Скат террасы под фонтаном…

Мурашки побежали по коже. Олег не шевелился, боясь спугнуть удачу, недоверчиво вглядывался в груду битого камня и бетона с южной стороны фонтана. Сколько раз он смотрел на эту кучу, и ведь ни разу ничто не шевельнулось в душе! Где же хваленая интуиция? Ему и в голову не приходило, что под фонтаном может скрываться некое хранилище. Там же трубы, подвод воды, сложное гидротехническое сооружение. Впрочем, если в хранилище ведет крутой пандус, то все эти устройства можно объехать…

— Юлия Владимировна, почему вы только сейчас об этом говорите? — Он не узнавал свой напряженный голос.

— О чем? — Она смотрела на него распахнутыми глазами. — Вы никогда не спрашивали ни о каких хранилищах…

Да, он не спрашивал — никому не доверял, хотел докопаться сам.

— Да, простите… — Поколебавшись, он направился по изрытой дорожке к фонтану. Край террасы был полностью изувечен. Высота террасы — метра два с половиной, и там, где не взрывались снаряды, виднелись фрагменты деревянных элементов, обитых коваными стяжками. Снаряды рвались наверху террасы, разнесли фонтан, превратили в груду металла всю гидротехнику. Вершина террасы просела вниз, словно крыша ветхого здания. Обломки фонтана завалили подъездную дорожку. Гора была внушительная — раскопать ее вручную невозможно. Но если подобраться снизу, через катакомбы — что, собственно, и пытались сделать анонимные злоумышленники…

— Юля, скажите, сюда можно было подъехать от гаража?

— Конечно, так всегда и делали — в неурочное, понятно, время, когда в парке не было посетителей…

— То есть на месте этой груды находились ворота?

— Да, — она кивнула. — Видимо, и сейчас есть, но что от них осталось? Это были красивые ворота, под старину, они совсем не портили вид, даже улучшали его. Хранилищем часто пользовались. Там держали практически весь наш хлам, и все равно оставалось много свободного места. Вниз вел крутой пандус для автотранспорта, а сбоку была лестница…

— То есть грузовая машина могла туда войти?

— Конечно. Она и входила… А почему вы спрашиваете?

Олег молчал, девушке приходилось додумывать самостоятельно.

— Скажите, Юля… Не уверен, что вы это помните, но вдруг? В тот день, 17 сентября 1941 года, цейхгауз был открыт?

Вопрос не имел принципиального значения. Будучи ответственным за объект, Вишневский мог иметь от него ключ.

Юля пожала плечами:

— Не уверена. Возможно. Это было так давно…

— Спасибо вам огромное.

— А в чем, собственно, дело, Олег?

— Не обращайте внимания. Просто надо проверить одну смелую идею… Кстати, с вашим домом все в порядке, об этом рассказали милиционеры. Кто-то пытался проникнуть, натоптали, но ушли и больше не вернутся, поскольку теперь в этом отсутствует всякий смысл. Банду скоро ликвидируют, вам нечего бояться. Но в ближайшие дни вам придется пожить у лейтенанта Замятина — от греха, как говорится, подальше.

— Вы тоже там будете жить? — Она смутилась.

— Да, и я тоже. — Ему стало неловко. — А сейчас, Юлия Владимировна, — он перешел на официальный тон, — ступайте к Марианне Симоновне и передайте ей мое строгое распоряжение к шести часам вечера освободить территорию. Никаких сторожей на ночь. Сегодня пятница, потом законный выходной. Ни одна живая душа из персонала здесь не должна появляться. Затем, с понедельника… впрочем, доживем — увидим. Это приказ. Юлия Владимировна, так и передайте товарищу Тимашевской. И если она не хочет неприятностей с контрразведкой, то должна подчиниться. Займитесь в эти дни другими делами: съездите в Ленинград, куда там еще…