Валерий Ковалев - Золото мертвецов

— Ты пока здесь посиди, подумай, — обернулся нарком к генералу, вешая на крючок шляпу и приглаживая жидкие волосы, — а я к Хозяину.

Абакумов кивнув, снял фуражку и присел на один из стульев, а Берия прошел в дальнюю часть прихожей и осторожно постучал в первую слева дверь. Затем вошел, тихо прикрыв ее за собой.

Переступив порог, нарком оказался в просторной комнате, с потрескивающими в камине поленьями и стоящим напротив затененных шторами окон, у глухой стены, кожаным диваном.

В центре помещения, ближе к огню, за широким столом, с разложенной на нем картой, усеянной многочисленными отметками, сидел и делал какие-то пометки в бумагах человек в полувоенном костюме и с погасшей во рту трубкой.

Рядом с ним, у локтя, остывал чай в подстаканнике, чернела коробка папирос «Герцеговина Флор» и спички.

— Разрешите, товарищ Сталин? — нарушил тишину Берия.

Человек продолжил писать, затем неспешно отложил в сторону остро отточенный карандаш и поднял голову:

— Проходи, Лаврентий. С чем пожаловал?

— Как обычно, по делам, Коба.

— Все у тебя дела, совсем заработался. — Человек взял спички, чиркнул одной и раскурил трубку. — Ну а теперь садись, рассказывай о делах, — сделал пригласительный жест наркому.

Тот присел на стул у приставного стола, положив перед собой папку.

Затем доложил о раскрытой в Куйбышеве немецкой резидентуре, а также захваченной диверсионной группе.

Вождь заинтересованно выслушал его и одобрительно хмыкнул.

— Значит, и туда добрались, подлецы, к нашим засекреченным объектам. Кто проводил операцию, НКВД?

— Нет, товарищ Сталин, военная контрразведка, Абакумов.

— Молодцы контрразведчики, пришли мне официальный документ.

— Он со мной. — Щелкнув кнопками, Берия достал из папки справку и передал Сталину.

Тот ее внимательно прочел и погладил усы.

— Значит, будут работать под нашим контролем? А, Лаврентий?

— Да, — ответил тот. — И дезинформировать противника о планах нашего предстоящего наступления.

— А какой это Рыбаков, не тот ли, что при Ежове арестовали?

— Именно, за него Абакумов с Ивановым ходатайствовали.

— Помню, — кивнул Сталин, вынимая изо рта трубку и бережно кладя ее на бумаги. — Всех представить к наградам, а Рыбакова восстановить в звании. Он оправдал наше доверие. Ответственно работает Абакумов, пусть твой Кабулов у него поучится.

Берия поежился после заключительных слов «отца народов» и попытался что-то сказать в оправдание.

— С этим все. Решили, — отмахнулся тот. — Что дальше?

— Товарищ Сталин, — втянул голову в плечи нарком, — у нас ЧП. Самолет с грузом золота для союзников пропал.

Рука вождя, которой он собирался взять трубку, чуть вздрогнула и легла на стол.

В сузившихся глазах появился хорошо знакомый наркому золотистый блеск — предвестник нарастающего раздражения.

— Как так пропал? Это тебе что, иголка?

— Утром взлетел и не приземлился в назначенное время в Мурманске.

— Почему только сейчас докладываешь?

— Не хотел до времени тревожить. В том районе была густая облачность, и он, возможно, сбился с курса или совершил вынужденную посадку. Организован активный поиск всеми имеющимися средствами.

— Результаты?

— Пока ничего. Час назад отправили в Вологду, где он садился на дозаправку, оперативную группу из Главного управления контрразведки.

— Операцию организовывал Абакумов?

— Так точно, под моим контролем.

— Где он?

— Ожидает в прихожей.

— Зови, — шевельнулись усы. — Будем разбираться.

Берия вышел, вернувшись с генералом.

— Здравия желаю, товарищ Сталин! — вытянулся тот, сделав несколько шагов к столу.

— И тебе не хворать.

Вождь медленно поднялся с кресла (нарком тут же встал) и, неслышно ступая по ковру ногами в мягких сапогах, подошел к Абакумову.

— Кто у тебя непосредственно занимался подготовкой операции? — взглянул снизу вверх.

— Генерал-майор Иванов, мой заместитель.

— Снова Иванов, — обернулся Верховный к Берии. — Да он у вас, я смотрю, незаменимый.

Затем, сутулясь, вернулся к столу, набил трубку и, чиркнув спичкой, раскурил ее, окутавшись дымом.

— А знаете ли вы, что это народное золото, добытое кровью и потом, — вкрадчиво обратился вождь к застывшим с побледневшими лицами чекистам.

Те молча кивнули.

— И как оно политически важно для активизации поставок по ленд-лизу, тоже знаете, — констатировал Сталин. — Так это что? Предательство или саботаж?

Ответом было тягостное молчание.

— Ты, Лаврентий, найди виновных и примерно накажи их, — ткнул чубуком в сторону Берии.

— Уже занимаюсь, товарищ Сталин, — сделал решительное лицо тот. — Лично.

— А ты, — вперил вождь палец в Абакумова, — отыщи самолет. — Идите пока. Оба.

Нарком с генералом повернулись и бесшумно вышли из кабинета, чувствуя спинами гипнотический взгляд Верховного.

В прихожей нарком дрожащей рукой вынул из кармана платок, утирая повлажневшее лицо, а начальник Смерша приложил ладонь к дергающемуся нервным тиком глазу.

Между тем светало.

В кронах деревьев щелкала какая-то птица, за дальним сосновым бором занималась розовая заря. Они полной грудью вдохнули холодный предутренний воздух и сели в ожидавшие покрытые росой машины.

— На Лубянку, — поправив шляпу, бросил шоферу Берия, после чего автомобили тронулись в обратный путь к столице.

Подлетая к аэродрому на окраине лесного массива, Шульц запросил разрешение на посадку и, приземлив самолет, подрулил к алюминиевому ангару. К нему тут же заспешил механик, а за ним несколько летчиков эскадрильи.

Заглушив двигатель, майор сдвинул назад фонарь, выбрался из кабины и, спустившись вниз, освободился с помощью механика от парашюта.

— А где же Отто, герр майор? — поинтересовался кто-то из пилотов.

— Погиб во славу рейха, — поглядел на него прозрачными глазами командир.

— Макс, — обратился затем к механику, — проштампуй на капоте еще один крест. Мы с лейтенантом сбили дальний бомбардировщик русских.

— Яволь, господин майор, — щелкнул тот каблуками. — Будет сделано!

К группе, стоявшей у «мессершмитта», рысцой подбежал дежурный по эскадрилье, доложив майору обстановку.

— Вызовите мне машину, — приказал тот и в сопровождении подчиненных пошагал к двухэтажному кирпичному строению, расположенному за ангарами.

Через час, благоухающий чистотой и облаченный в отутюженный мундир с двумя Рыцарскими крестами, Шульц уселся в подъехавший к дому черный «опель» и уехал на доклад к командиру полка в расположенный неподалеку городок Рованиеми, именуемый у финнов столицей Лапландии.

После европейских столиц эта дыра майору чертовски надоела, поскольку здесь не было ни одного приличного ресторана или борделя.