Евгений Сухов - След предателя

Потомственный военный, Эрих фон Манштейн родился в семье Фрица Эриха фон Левински, отпрыска прусского офицера. Возможно, он так и остался бы Эрихом Левински, если бы не договор двух родных сестер фон Шперлинг, бывших замужем за фон Левински и фон Манштейном. Средняя сестра, будучи беременной, обещала отдать бездетной младшей сестре на воспитание своего десятого ребенка, и, когда она разродилась мальчиком, ее муж, генерал Левински, верный офицерскому слову, отправил своему свояку генералу фон Манштейну срочную депешу: «У вас мальчик. Мать и ребенок чувствуют себя хорошо. Поздравляю!» Радости бездетной пары не было предела.

Эрих был усыновлен генералом фон Манштейном, чьи предки до шестнадцатого колена по прямой линии были генералами и служили как прусскому королю, так и русским императорам.

В судьбе Манштейна все было необычно, от усыновления до получения чина генерал-фельдмаршала. Первую мировую войну фон Манштейн начинал в Польше, где был тяжело ранен, но прошел ее до самого конца, получив два Железных креста и прусский Рыцарский крест с мечами.

Несговорчивый, дерзкий, самолюбивый, он нередко перечил Гитлеру, не опасаясь навлечь на свою голову неприятности. Но фюрер, имея терпение, всякий раз прощал фон Манштейну прусскую спесь потомственного барона, прекрасно понимая, что без такого стратега, каковым являлся Эрих фон Манштейн, не было бы столь блестящих побед ни в Польше, ни во Франции. В России его тоже ожидал успех: в немалой степени благодаря таланту фон Манштейна был разбит Крымский фронт русских и взят Севастополь, за что стратег получил чин генерал-фельдмаршала.

Эрих фон Манштейн был признанным лидером немецкого генералитета: он обладал даром предугадывать действия противника, к его словам следовало прислушиваться.

Поначалу рейхсканцлер хотел назначить Манштейну аудиенцию в перерыве между двумя совещаниями, но потом подумал, что такое решение будет неразумным. Первое совещание посвящено последствиям Сталинградского сражения и определению направления дальнейшего главного удара. Но для начала следовало удержать Харьков, имеющий важное стратегическое значение. Для русских этот город был не менее важен: он давал ключ к освобождению всей Украины.

А еще весьма скверно складывались дела в Африке. Корпус Роммеля под натиском превосходящих сил американцев вынужден отступить из-за отсутствия резервов, которые срочным порядком должны были быть переброшены на Восточный фронт. Миссия героя славных боевых побед во Французской кампании была завершена. В руках немцев оставался лишь небольшой, но хорошо укрепленный район в Тунисе, который стойко оборонял генерал-полковник Маккензен.

Гитлер пригласил Эрвина Роммеля в Ставку «Оберзальцберг» и увидел, что тот пребывает в крайне мрачном состоянии. Генерал-фельдмаршала следовало убедить, что он по-прежнему нужен Великой Германии и фюреру; дать ему возможность вновь проявить себя с самой лучшей стороны; поручить возглавить подготовку к обороне во Франции на случай высадки на побережье англо-американский войск. А еще необходимо подбодрить его. Рейхсканцлер отдал приказ подготовить документы о награждении генерал-фельдмаршала Роммеля высшей наградой Третьего рейха — Дубовыми листьями с мечами и бриллиантами к Рыцарскому кресту.

На предстоящие разговоры потребуется немало физических и душевных сил. Аудиенция с неуступчивым Манштейном будет весьма некстати. А если учитывать, что практически после нее начнется следующее совещание, где главным выступающим будет начальник штаба Сухопутных войск генерал-полковник Цейтцлер Курт с докладом о положении войск на юге России, то следовало и вовсе поберечь силы.

Предстоит очередное сражение с собственным генералитетом. Гитлер уже познакомился с его обширной запиской, из которой следует, что положение у Нижнего Донца еще более обострилось. А города Курск, Харьков и Ростов буквально на грани захвата русскими. Особо указывалось на положение немецких войск на Кавказе, которые находятся под угрозой быть отрезанными. Следовало принимать серьезное решение. Генерал-полковник Цейтлер пообещал принести на совещание доработанную карту, с учетом последних данных, с участками, которые более всего подверглись нападению русских.

Поэтому лучше всего встретиться с генерал-фельдмаршалом Манштейном сразу после завтрака, когда у фюрера будет достаточно сил для предстоящего спора.

Гитлер уже допивал вторую чашку кофе, когда в кабинет, негромко постучавшись, вошел адъютант по вопросам Военно-морского флота контр-адмирал Путкаммер. Фюрер невольно поморщился: как он мог позабыть, ведь именно сегодня Путкаммер должен докладывать о приговорах военных судов, это было одной из обязанностей адъютанта.

Сразу после отступления на Восточном фронте Адольф Гитлер распорядился отдавать под суд офицеров, уличенных в пораженческих настроениях и которые вынуждены были оставить свои позиции в связи с безнадежностью положения. А таковых в последние недели набралось немало, и контр-адмирал приносил на подпись фюреру такие приговоры практически ежедневно.

Сначала приговоры военных судов представлялись Вильгельму Кейтелю, как начальнику Верховного командования Вермахта, который, не особенно вникая в суть дела, отделывался формальным заключением и передавал их военной адъюнктуре Гитлера для утверждения. Каждый из осужденных втайне надеялся на помилование, но Верховный главнокомандующий утверждал приговоры, даже не всегда пролистывая папки.

Рейхсканцлер отодвинул чашку с недопитым кофе и, глянув на стопку папок, что держал в руках контр-адмирал Путкаммер, хмуро поинтересовался:

— Сколько на этот раз?

— Двенадцать офицеров.

— Двенадцать офицеров, — мрачно повторил Гитлер. — Кто бы мог подумать еще два года назад, в сорок первом! Каждый из них рвался на фронт! Хотел покрыть себя неувядаемой славой. А теперь они бояться поражения… И от кого? От славян, которые созданы Богом для того, чтобы быть рабами! Офицеры совершенно не чувствуют своей вины?

— Трое из них бежали с поля боя, когда линию обороны прорвали русские танки. Остальные были уличены в пораженческих разговорах и открыто говорили о том, что Германии не победить русских. Но все не так просто, мой фюрер, четверо из офицеров имеют Рыцарские кресты и не однажды проявляли мужество и храбрость в боях, показывая пример воинской доблести своим солдатам.

— Что же с ними такое произошло, если они вдруг сделались трусами? — апатично поинтересовался Гитлер.

— Все четверо утверждали, что война будет проиграна, но они до конца выполнят свой долг перед Германией и не изменят присяге, данной фюреру и Третьему рейху.