Евгений Сухов - След предателя

— Она и была. Капитан Берг-Попова.

— Где размещалась разведывательная школа?

— В Восточной Пруссии, на станции Нойкурен.

— Сколько у тебя было командировок?

— Три. Эта четвертая.

— Расскажи о них подробнее.

— Первые две командировки были в Ленинградскую область в составе группы. Последние две — в паре.

— С твоим братом? — кивнул Романцев на дверь.

— С ним. Только он мне не брат.

— Как его зовут?

— Расмус Тамм.

— Это его настоящее имя?

— Да.

— Он немец?

— Нет, эстонец, родился под Таллином.

— Где ты с ним познакомилась?

— В разведшколе в Нойкурене. Капитан Берг-Попова сказала, что мне предстоит работать в паре с мужчиной… Разложила на столе несколько фотографий и спросила, с кем из них мне бы хотелось начать обучение. Я выбрала Расмуса.

— Что было потом?

— Нам посоветовали провести некоторое время вместе. Дали двухнедельный отпуск, мы отправились на Средиземное море. Чтобы мы привыкли друг к другу… По легенде, мы должны были изображать супружескую пару. Когда мы вернулись, нас определили в Варшавскую разведшколу, там мы и получили задание.

— Куда вас направили?

— Под Минск…

— Что это было за задание?

— Нам нужно было устроиться на железнодорожную станцию. Мы должны были наблюдать за передвижением составов. Узнавать, какие части, какая техника идет на фронт и в каком количестве…

— Что было дальше?

— У нас получилось устроиться… Мы пробыли там четыре месяца, потом Центр нас отозвал. Возникла угроза ареста.

— А почему в этот раз вы не муж и жена?

От внимания Романцева не ускользнуло, что женщина слегка нахмурилась: тут было что-то личное, никак не связанное с разведкой. Неужели любовная драма? Им обоим грозит расстрел, а в башке у дамочки застарелая любовная история.

— На то были причины.

— Какие?

— Личные… Он увлекся другой женщиной.

— Почему в таком случае вас опять поставили вместе?

— Руководство Абвера посчитало, что мы эффективно работаем в паре и нас лучше не разделять.

В Абвере работают опытные психологи, очевидно, у них были веские основания, чтобы оставить бывших любовников вместе. Будут приглядывать друг за другом.

— Какое ваше задание здесь?

— Следить за передвижением частей. Особенно за тяжелой техникой. Отслеживать прибытие новых подразделений, особенно танковых.

— Кому вы должны передавать сообщения? Агенту-связнику?

— Нет… У нас есть рация, я сама передаю данные в Центр.

— Где рация? Покажи, — потребовал Романцев.

Поднявшись, женщина подошла к стене, подняла две половицы и вытащила из подпола малогабаритный средневолновый радиопередатчик.

— Вот.

— Садись! Белоус работает с вами?

— Нет.

— Когда тебе удалось сойтись с ним?

— Мы познакомились случайно две недели назад. Я проходила мимо штаба полка и увидела, как оттуда выходит молодой человек с кожаным чемоданом. Попросила его помочь передвинуть мебель в моей комнате. Он не отказал. На следующий день я пригласила его к себе, сказала, что для такого молодца и самогонка найдется.

Уже одним этим проступком Белоус заслуживал наказания. Его задача — донести письмо до штаба и не вступать ни с кем ни в какие разговоры. О каждом незапланированном контакте курьер обязан был докладывать в военную контрразведку.

— И что же он ответил?

— Сказал, что на следующий день ему как раз нужно будет идти в штаб полка и он обязательно зайдет.

— Не обманул?

— Зашел…

— А что было, когда вы с ним за занавесочкой пили чай?

— Расмус взял его чемодан, кое-что подтер на картах, а потом незаметно поставил чемодан обратно. Самую важную информацию с тех аэрофотоснимков мы передали в Центр.

— Какую именно?

— Направление главного удара Первого Украинского фронта. Наиболее слабые места в обороне, номера прибывших частей, количество подошедшего вооружения.

— Сколько раз еще заходил курьер?

— Два раза.

— Как вам удалось остаться вблизи прифронтовой зоны?

По приказу Ставки гражданского населения в прифронтовой зоне быть не должно, разве что за редким исключением.

Выселение гражданского населения из прифронтовой зоны всегда было вопросом болезненным, как для органов НКВД, повсеместно встречающих неповиновение граждан, так и для самих жителей. Понять их было можно. Жилища, оставленные без присмотра, нередко обчищались мародерами и преступными элементами.

Но надо помнить и то, что уставшей в боях армии нужно было где-то расположиться, отдохнуть, набраться сил, чтобы дальше бить врага, а еще нужно было обезопасить себя от шпионов и возможного контрнаступления. Так что такая серьезная мера, как отселение, была вынужденной.

Акты протеста против отселения всегда принимали массовый характер. Чаще всего зачинщиками становились женщины, чьи мужья воевали на фронте, в этих случаях требовалась особая деликатность.

Капитан Романцев помнил случай, когда на прифронтовой территории под Вязьмой целое село, почти тысяча дворов, позакрывав свои дома, ушло в лес. А отселение нужно было провести в кратчайшие сроки, так что на поиски беглецов пришлось привлечь два батальона запасного полка.

Гражданское население вынужденным мерам противилось стихийно, порой совершенно не задумываясь о последствиях. Не было случая, чтобы кого-то не арестовали.

Под Брянском озлобленные женщины набросились на отряд НКВД, имевший самые широкие полномочия, который на подводах увозил отселенных соседей, — женщины перегородили дорогу и сгрузили с подвод все вещи отселенных. На жителей не возымела воздействия даже предупредительная стрельба в воздух. Завязалась потасовка, в которой здорово досталось как командирам, так и присутствующему в отряде военному прокурору. Разгневанных гражданок ожидало серьезное разбирательство. Было пролито немало женских слез. Дело закончилось тем, что разжалобленный и побитый военный прокурор пошел на поклон к начальству, чтобы замять эту историю. Оно и понятно, как же будут воевать мужья, когда их жен сошлют в Сибирь.

Лишь немногим гражданским лицам военная комендатура выдавала разрешение на проживание в прифронтовой зоне. В основном это были старики, которым просто некуда было податься.

Сейчас расклад другой — налицо предательство. Это уже дело контрразведки.

— Помощнику военного коменданта денег дали, вот он и разрешил.

— Как фамилия помощника?

— Капитан Ларионов.

— Как давно вы здесь?

— Три недели.

К утечке информации, происходящей последние пять месяцев, радистка не имела никакого отношения. Здесь действовал кто-то другой — более искушенный, хитрый и опасный. Он не может не знать, что военная контрразведка топчется рядом с ним, он чувствует на затылке ее горячее дыхание, знает, что счет его враждебной деятельности пошел на часы, а потому враг может занервничать и наделать ошибок и тем самым выдать себя с головой. Правильнее было бы набраться терпения, вот только времени на ожидание не оставалось. В ближайшие часы — наступление.