Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

Мовшензон Владимир Яковлевич, 1948 г. р. Место рождения г. Тернополь. Создатель, владелец и генеральный директор холдинга «Интеррос» (1992). В холдинг входят 9 нефтегазодобывающих объединений, три коммерческих банка, пять автотранспортных предприятий, завод две коммерческих радиостанции, туристическое агентство «Мир», газета «Сибирский курьер»…

Максим Валерьянович внимательно отслеживал мою реакцию. Но я читал так, как читал бы аннотацию к какому-нибудь лекарству. Никак не мог найти статью «противопоказания». Зато показания были написаны художественно и даже снабжены фотодокументами.

…присваивая значительную часть общенародного богатства, Владимир Яковлевич не считался с конкурентами и не особенно выбирал способы их устранения…

…Холдингом было создано значительное лобби в областной Думе, налажены связи с криминальными структурами, которые умело использовались для борьбы со всеми, кто стоял на дороге…

…На совести В. Я. Мовшензона убийства как минимум шести крупных коммерсантов, но недостаток улик не позволял завести на фигуранта уголовное дело. Постоянное наблюдение прокуратуры, РУБОПа и ФСБ тоже не дали существенных результатов…

…Устранив А. А. Земскова, директора крупнейшего агентства недвижимости, холдинг освоил и получил возможность…

Почему-то вспомнились прокуренные пальцы и печальный взгляд Ирины Андреевны.

Агенты специального подразделения «Белая стрела» не справились с поставленной задачей и были уничтожены нанятыми холдингом бандитами. Таким образом, В. Я. Мовшензон остался как бы в стороне…

Я, не торопясь, рассматривал сканированные и выведенные на специальный лист фотографии. В основном на них были те, кого, если верить этим бумагам, уничтожил щупленький кудрявый дядя на фотографии с первой страницы. Он смотрел на меня из «золотого века» взглядом советского инженера, гордо несущего на своей груди значок престижного технического вуза. Казалось, только что, перед тем, как сфотографироваться, он выступил с бравурным докладом перед коллегами из НИИ, а фотографию не грех повесить на Доску почета. Правда, на других фотографиях были тоже приличные люди. Тот же Земсков… Молодой, рано поседевший, волевое лицо. Такие перед трудностями не пасуют. Моей фотографии здесь не было. Не было фотографий напарников.

Я понял, что не срасталось у меня в голове.

— Странно, — сказал я Максиму Валерьяновичу, — что-то не верится, что еврей Симон Давидович хочет убрать еврея Владимира Яковлевича.

— Вы что — антисемит?! — не на шутку испугался Максим Валерьянович, даже чашка в руке загуляла.

— Разве может человек, конспектировавший Маркса, быть антисемитом?

— Да-да… — поспешно согласился бывший директор базы.

— Но это действительно не очень-то укладывается в голове.

— Во всяком народе есть хорошие и плохие люди.

— Знакомый штамп. Аксиома для всех межнациональных конфликтов. Значит, Владимир Яковлевич — плохой человек.

— Разве вы не видите? — Максим Валерьянович со значением кивнул на досье.

— Вижу, и, похоже, у меня с ним даже личные счеты имеются.

— Вот аванс, — появился плотный конверт из другого кармана, — а вот — инструкции, работа завтра…

— Что, первого января?!

— Самый удобный случай! В «Интерросе» банкет. Первого января Мовшензону пришла идея создания холдинга.

Видимо, посчитав, что прекрасно справился со своей задачей, Максим Валерьянович торопливо выпил еще одну рюмку коньяка и начал собираться. В глазах у него читалось желание поскорее расстаться с опасным человеком и оказаться в своей тихой квартирке, которую ему выделила от пятикомнатных апартаментов после развода жена. Мне тоже очень хотелось, чтобы он поскорее ушел и унес с собой свой нестираный запах, но также сильно хотелось напоследок испортить ему новогоднее настроение, как только что это проделал он сам.

— Ваша жена сегодня, как вы и предполагаете, будет встречать Новый год с вашим бывшим подчиненным. А он подарит вашим дочерям подарки…

Максим Валерьянович посмотрел на меня сквозь огромные линзы так, будто через минуту испепелит меня своим правдоносным взглядом.

— Зря вы так, Никита Васильевич, смеяться над чужим горем нельзя…

— А разносить под Новый год заказы на убийство порядочно, честно и достойно всякого подражания, — передразнил его я. — Вы не боитесь, что мне может не понравиться то, что вы довольно долго имели честь лицезреть мою непримечательную внешность?

Максим Валерьянович судорожно сглотнул.

— Симон Давидович сказал, что вы немного не в себе, поэтому я не буду обращать внимания на ваши колкости. Он сказал, что вы состоите на службе. Так же, как и я! — подчеркнул он. — Будьте здоровы!..

— Постараюсь. И вам того же…

— Вот и прекрасно, — опять заулыбался и засеменил вниз по лестнице. — Кстати, — раздалось уже этажом ниже, — посмотрите сегодня новогоднее обращение президента, я слышал — будет редкое шоу…

— Он что, научился говорить?

Что ни говори, а вечер был испорчен. Запах Максима Валерьяновича не покинул нашу «хрущевку» даже через час после его ухода, и даже духи Риты не могли вытеснить этот прелый телесно-тряпичный дух окончательно.

Пока Рита накрывала на стол, я изучил содержимое обоих конвертов. Аванс составлял пять тысяч долларов, к которым я, кстати, никак не мог привыкнуть. В другом конверте лежала схема с указанием времени. Исходя из полученных инструкций, в 21.00 я должен был оказаться на чердаке напротив конференц-зала холдинга «Интеррос», а в 21.30 произвести выстрел. Господин Мовшензон в этот момент как раз будет зачитывать обращение к своим ближайшим соратникам и сотрудникам. Под нами будет восемь этажей и автобусная остановка в центре города, между нами будет одна из центральных улиц, путь отхода один — черная лестница и задние дворы бывших проектных институтов. Потаек и запасных выходов не предусмотрено. На изучение абсолютно незнакомой мне американской винтовки М-82-А1 отводилось всего полчаса. Закралось подозрение: на хрена винтовка с прицельной дальностью почти два километра, когда работа на сто метров? Ведь работодателям было абсолютно ясно, что в новогоднюю ночь я не пойду осматривать место работы, хотя кто-то именно сейчас или чуть позже принесет туда «орудие производства»… Понадеялись на мой профессионализм? И что я буду делать на чердаке с этой полутораметровой американской бандурой, когда можно было обойтись родным «винторезом»? И главный вопрос: должен ли я стрелять? Что будет, если я не выполню эту работу? Закажут меня или попробуют «воспитать»? Вопросов было больше, а ответ был в единственном числе: Рита…