Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

— Сгущающиеся?

— Угу.

— И я, по-твоему, похож на этого Алешу?

— Это, конечно, покажется смешным. Но именно у моего Алеши было твое лицо. Я его с твоим лицом представляла. Смешно?

— Нет. Удивительно.

— Удивительно другое: я этот рисунок долго берегла. Грамоты всякие пионерско-комсомольские в коробке хранила, фотографии, и рисунок этот вместе с ними лежал. А когда ушел Олег, я все вещи перебирала, приборку делала, и его там не оказалось. А месяца через два ты появился, словно с рисунка сошел.

— А солдат у тебя такой же стриженый был?

— Такой же. Но он был с именем.

Мы позавтракали гренками и кофе. Я решил проводить Риту на работу, потому как делать мне все равно было нечего. После этого я намеревался побродить по городу, надеясь, что какой-либо пейзаж, улица или еще что-нибудь разбудят мою память.

Город встретил нас сырой серостью. От вчерашней золотой осени осталась только намокшая листва на черном асфальте. Стылый борей обрушивался на улицы, срывая с туч последние капли, что удержались там ночью. Холода и неуюта добавляли в пейзаж даже неопрятные машины и автобусы, сплошь заляпанные липким слоем грязи. Да и у людей на лицах была такая озабоченность, будто через час-полтора начнется светопреставление. Наверное, мы с Ритой не вписывались в эту картину. Своими загадочными улыбками и продолжающейся словесной игрой мы заставили обратить на себя внимание всех, кто находился на остановке. И если бы я был толкователем человеческих взглядов, то прочитал бы их так: неужели в этом мире, в этот пасмурный день возможно так откровенно сиять чувствами?

Несколько снежных хлопьев — авангард зимы — рухнули в отливающие бензиновой радугой лужи. Будто в черные дыры. Но именно исчезнувший в грязной воде снег заставил меня вдруг задуматься о том, что за последние две тысячи лет в этом мире мало что изменилось. Разве что машин и упорядоченного в коробки камня добавилось. Думая так, я имел в виду всю природу, за исключением человеческой. Эта природа, как и моя собственная, оставалась для меня простой детской загадкой, которая тем не менее не имеет рационального, близкого к научному решения.

Зачем-то мне хотелось спросить:

— Рита, а почему ты не пошла в медицинский институт?

— Я два курса окончила… И ушла. Сама ушла. Потом еще в институт культуры поступала и тоже бросила.

— Почему?

— Мне тогда показалось, что высшее образование — это такая система, попадая в которую человек должен постоянно доказывать, что он не дурак. Что у него есть определенные умственные способности. И получается, что он не учится уверенно и размеренно, а ежедневно опасается, что его посчитают непригодным состоять в категории умных людей. И потом с молодым специалистом происходит то же самое. За ним неустанно следят те, кто прошел все это раньше. И он опять вынужден доказывать, что он на что-то способен. Дедовщина какая-то. И никакого творчества.

— А в нынешней твоей работе какое творчество?

— Не знаю. Я просто на своем месте. А вот интересно, у тебя какое образование?

— Пока никакого. Даже житейский опыт отсутствует, — криво ухмыльнулся я.

— Ничего. Ты уже без пяти минут Алексей, — снова повторила она понравившееся ей имя, и в небо унесся какой-то одному ему понятный код. А вернулся оттуда с расшифровкой.

— Алексей Васильевич! — стоявшая поодаль женщина, видимо, только и ждала, когда мне присвоят какое-нибудь имя.

Я не был уверен, что она обращается ко мне, но все же повернулся в ее сторону. На всякий случай.

— Алексей Васильевич, куда же вы пропали? — повторила она, тревожно глядя мне в глаза.

Между тем угловым зрением я уловил, как напряглась при этом Рита. Этим же зрением в долю секунды я прочитал в ней растерянность, смирение с будто бы уже свершившейся потерей случайно приобретенного…

— Вы же обещали заехать ко мне. После вечера в «Интерросе». На следующий день я ждала вас.

Что я мог сказать? Я решил слушать все, что она скажет. Я не узнавал этой женщины. Ничего не мелькнуло в моей стершейся памяти. Она просто грузилась заново.

— Может, я не вовремя? — усомнилась она. — Два месяца прошло…

Я наморщил лоб. Наступило время раскрывать карты, иначе она войдет в подъезжающий автобус и я потеряю ниточку, за которую есть шанс зацепиться.

— Понимаете, — начал я, — со мной произошел несчастный случай — травма, я потерял память. Потерял имя. Потерял, пожалуй, все, кроме внешности. Сейчас я впервые услышал свое имя за довольно долгий промежуток времени. И если для вас не составит труда, я хотел бы услышать все, что вы обо мне знаете.

Я даже не берусь описать то, что происходило в моей душе в эти мгновения. Маленький смерч, который заставил содрогнуться сердце и горячей волной ударил в голову. Она же некоторое время медлила с ответом, будто сомневалась, стоит ли со мной разговаривать вообще.

— Не так уж много… Может, мы отойдем? — чего-то она испугалась, это я почувствовал.

И снова угловым зрением уловил, как прыгнула на подножку подошедшего автобуса Рита. Через несколько секунд двери за ней закрылись, и я за это время не успел даже выбрать: броситься вслед за будущим или выслушивать прошлое. «Во всяком случае, — подумал я, — Риту найти несложно». Но кто стоял передо мной?

Что это с ним? Он и тогда показался мне каким-то подозрительным. Его представил Болотов, сказал, что он поможет, даже если потребуется защита. Саша, если бы ты был жив! Сколько же можно шарахаться из стороны в сторону, от каждой тени… А у этого лицо благородного убийцы. Может, он действительно ничего не помнит? Ну и хорошо. Особенно хорошо, если он потерял адрес. Видок-то болезненный… Пил, небось… И что дальше?

— И что дальше? — повторил я вслед за ее мыслью, и ее передернуло, как от электрического разряда.

— Я тут подумала, что вы вряд ли теперь сможете мне помочь, особенно после своей травмы…

— Вы зря меня опасаетесь. Я если и не безвреден, как младенец, то не менее нуждаюсь в уходе и помощи, нежели новорожденный. Расскажите мне обо мне. Если же вам не хочется делиться своей бедой… Во второй, получается, раз. Я не настаиваю.

Полминуты она читала меня, чтобы подороже продать свое доверие. А я уже знал, что ее мужа Сашу убили из-за каких-то документов. С этого момента прошло более полугода. Но какое отношение ко всему этому имел я?

Болотов как в воду канул. Никто больше не приходит. Дернул меня черт окликнуть этого странного мужика.

— Нас с вами познакомили в компании «Интеррос», она занимается оптовыми поставками товаров из-за рубежа. Верховодит ей некто Мовшензон. Богатая и темная личность. Я была знакома с некоторыми работниками этой компании, мой муж с ними вел какие-то дела. И потом ему в руки попали эти проклятые документы. С этого все и началось. Саша? Якобы несчастный случай, но я точно знаю, что его убили.