Сергей Самаров - Крупная бойня

— Нет. Просто она мне услугу оказала, и я хочу ей услугой ответить. Ладно, Петрович, мне ехать надо. Поспешу я…

Снова пожав старческую руку, я взял мешок и отправился в обратный путь, сам не представляя, что и у меня, возможно, если доживу до преклонных лет, будет к его возрасту такая же сухая рука. Хотя, наверное, тренированность не позволит дойти до такого состояния…

Дорога до областного центра стала для меня за последние дни уже привычной. А должна стать, если мы сегодня найдем общий язык с полковником Альтшулером, еще более привычной, потому что придется ездить шесть дней в неделю. Я уже практически изучил эту дорогу и загодя притормаживал перед участками с выбоинами или колдобинами, перед крутыми поворотами и перед местами, где должен стоять знак, ограничивающий скорость. Этот день был явно не моим, потому что меня четырежды останавливали передвижные посты ДПС, проверяли документы и рассматривали машину. Вопросы сводились не к моей личности. Инспекторы не спрашивали, что я пил вчера и пил ли вообще, но спрашивали про машину и обязательно интересовались стоимостью, будто собирались приобрести себе такую же. Но для этого им пришлось бы собирать штрафы наличными с каждой проезжающей дорогой машины в течение нескольких лет. И при этом не делиться ни со своим начальством, ни с государством.

Я же, памятуя недавние слова жены, старательно улыбался ментам и спокойно отвечал на вопросы. Не знаю, может быть, моя улыбка так действовала, но ни при одной остановке мне не предъявили ни одной претензии. И даже не пытались заглянуть ко мне в багажник, где уже в принципе не было ничего предосудительного. И я благополучно добрался до областного центра, где сразу сказал навигатору адрес областного управления ФСБ и легко нашел его. Здание располагалось на одной из центральных улиц и стояло буквой П, образовывая двор, в который я и заехал. Парковка была наполовину свободна. Стояли, видимо, в основном машины сотрудников, среди которых далеко не все изъявляют горячее желание демонстрировать свои личные автомобили сослуживцам. В бардачок машины я убрал трубку «БлекБерри». Если «господин Генералов» надумает звонить, он поймет, почему я не могу ответить. Закрыл машину, включил сигнализацию и двинулся к зданию управления.

Войдя через центральный вход, я объяснил часовому солдату с ярко-голубыми погонами, что мне нужно поговорить с полковником Альтшулером. Часовой, предварительно кому-то, но не самому Альтшулеру, позвонив, отослал меня в бюро пропусков, находящееся в правом боковом крыле.

— Там на стене куча телефонов и целый список номеров. Позвоните полковнику. Его номер обязательно должен быть.

Я вообще-то знал, что пропуск на меня уже заказан, но играл в человека несведущего, а может быть, просто рассеянного и слегка забывчивого — кому что больше понравится, поэтому сразу прошел в бюро пропусков. Там у трех окошек из четырех стояли люди, ждали, когда им выпишут пропуска, и весьма подозрительно, даже, как мне показалось, с некоторым презрением посматривали друг на друга и на меня, подозревая в ком-то из нас стукача. Я нашел в списке на стене номер Альтшулера, позвонил ему, «узнал», что пропуск могу получить в любом свободном окне, и сразу подошел к единственному свободному. Конечно, не забыл широко и обаятельно улыбнуться суровой женщине в затемненных очках, которую из-за наглядного визуального сходства мысленно сразу сравнил с очковой коброй. По моим подсчетам, я проявил крайнюю пунктуальность — позвонил Альтшулеру ровно в десять ноль-ноль, а через четыре с половиной минуты уже постучал в дверь кабинета заместителя начальника областного управления ФСБ. Услышав приглашение, надел на лицо очередную улыбку, не забыв и глазами заулыбаться, и вошел.

— Здравия желаю, товарищ полковник!

— Здравствуй-здравствуй, Кукушкин! Проходи, садись…

Кстати, я заметил, что замка, работающего по отпечатку пальца, на двери нет. Значит, в тот раз Альтшулер просто пытался проверить горничную.

В этот же раз Альтшулер выглядел мрачнее грозовой тучи, глаза у него были красные и воспаленные, и мешки под ними, словно он отмечал у старика Петровича в нашей деревне день рождения. Я в принципе такого и ожидал. Бессонная ночь, гибель двух сотрудников, третий находится в сумасшедшем доме, выведена из строя группа захвата. И все они — его прямые подопечные. Есть из-за чего переживать и хреново себя чувствовать. Наверное, и сердце у полковника побаливает, о чем говорят синие мешки под глазами и начатый блистер валидола, выглядывающий углом из-под какого-то документа на бланке ФСБ.

Заметив брошенный мною взгляд, Альтшулер убрал в стол сначала документ, потом, уже более торопливо, в тот же ящик отправил и блистер с валидолом. Это все выглядело недружественным жестом, почти демонстративно-недружественным. Стол остался почти чистым, не считая нескольких листов каких-то бланков, заполненных от руки, прочитать содержание которых я не мог, поскольку почерк был мелкий и малоразборчивый. Но я постарался Альтшулера понять, зная о тяжести последних дней, что обрушилась на полковника. Ему, скорее всего, уже успели доложить заключение экспертизы о пистолете старшего лейтенанта Линдера. Не самая приятная весть для ответственного лица. Это тоже, естественно, не добавило полковнику настроения. Хотя, говоря честно, могли еще и не успеть доложить. А это значило, что мне желательно решить свои дела до момента, когда настроение полковника упадет до уровня застилающего пол линолеума, иначе его решение может быть не в мою пользу. Хотя о полковнике говорят, что он человек вдумчивый, но кто сказал, что вдумчивые люди не подвержены эмоциям, просто они их не показывают.

— Скажи-ка мне, Кукушкин, куда ты вчера днем уехал из «Белой лошади»?

— Навещал своего куратора, товарищ полковник. А потом повез жену домой, в деревню.

— А что, жена не могла здесь с тобой остаться?

— Вы, товарищ полковник, как я вижу, совсем не знаете деревенской жизни. И размышляете, как отпетый горожанин, — придавил я его улыбкой. — Считаете, что люди в деревне как на даче живут. А Тамара со мной в город специально приехала, чтобы купить какую-нибудь органику для грядок. А то у нас можно поблизости только химию купить. А химией мы с ней в огороде не пользуемся. И еще чеснок для рассады. Местный, не китайский, который у нас в магазине продают. А чеснок ведь — какой посадишь, такой и вырастет. Посадишь мелочь, мелочь на грядке и будет… Посадишь крупный, такой и соберешь будущей осенью. Часто сажать тоже не допускается. Это целая наука…

— Чеснок год, что ли, растет? От осени до осени?

Видно было, что Альтшулер, если даже и имеет дачу, как многие горожане в его возрасте, то дачник не заядлый. Элементарных вещей не знает. Скорее всего, жена огородными делами занимается. А ему просто всегда некогда.