Александр Тамоников - Последняя тайна рейха

При этом количество людей, посвященных в эту историю, минимально. Есть резонное опасение в том, что в штабе полка окопался не один крот.

— Не спится, приятель? — прохрипел Чепурнов, подтягивая штаны.

— Проснулся. Беда какая-то, — слабым голосом отозвался Потанин. — Ворочаюсь, никак не могу уснуть. Ты точно не подсадной, Глеб Викторович? — чуть подумав, задал он самый идиотский в мире вопрос.

Чепурнов невесело прыснул и проговорил:

— Ты же честный советский человек, Олег Петрович, не так ли? Именно в этом ты всячески старался меня убедить, разве нет? Зачем органам подсаживать к тебе своего оперативника? Понимаю, в мирное время они чепухой занимаются, хватают невиновных, фабрикуют дела, соревнуются, кто больше посадит. Но ведь реальный враг еще не сдох, вокруг хватает настоящих лазутчиков и шпионов. Зачем, дружище? — В глазах Чепурнова поблескивали льдинки.

— Подловить хочешь? — буркнул Потанин и насупился. — Меня реально считают предателем, так что им мешает подселить сюда крысу?

— Заметь, я здесь уже сидел, когда тебя вселили, — тонко подметил Чепурнов.

— Лучше бы ты этого не говорил, — заявил Потанин. — Дело техники, элементарный расчет. Мутный ты товарищ, Глеб Викторович.

— Да и ты, Олег Петрович, похоже, профессор по наведению тени на плетень.

— Тогда возвращаюсь к вышесказанному. Да пошел ты!.. — выдал Потанин, лег на пахучий матрас и уставился в потолок.

Чепурнов через минуту последовал его примеру. Последние слова соседа он оставил без комментария, сначала сопел, потом заворочался.

— Ты чего там возишься? — осведомился Потанин.

— Ищу, чем бы тебя удавить, Олег Петрович, — услышал он, не сдержал язвительный смешок и заявил:

— Ищи, Глеб Викторович, старайся. Долго тебе мучиться придется.

Секунды шелестели в мозгу. Приближалось время. Будильник, встроенный в голову офицера контрразведки СМЕРШ, чувствовал это так же четко, как застарелый перелом — ненастную погоду.

Вскоре арестанты услышали шум мотора. Вроде самолет пролетел где-то недалеко. Не штурмовик, не истребитель, судя по звуку — транспортник. Гул рассосался, только слабый звон отдавался в ушах.

Снова издевательски медленно тянулось время. Сон улетучился. Нервы натянулись. Пот скопился за ушами, дышать стало трудно. Что не так? О чем упорно пытается сообщить интуиция? Хоть вскакивай со шконки, хватай этого гада за грудки и колоти башкой о стенку, пока не выдаст свои тайны.

Где-то в коридоре хлопнула дверь, послышался пьяный смех. Ну, наконец-то, прибыли, артисты погорелого театра…

Что это? Оба вскочили.

Где-то у входа в подвал прогремел оглушительный взрыв. Там явно рванула граната неслабой мощности! Тут же началась пальба из автоматов, снова взрыв. Истошно кричали люди, хлопали рваные одиночные выстрелы.

Все это творилось не только в тюрьме. Пальба разгорелась по всем окрестностям, ее прекрасно было слышно в камере. В центральной части городка шел настоящий бой!

Какого черта?! Немцы перешли в контрнаступление? Но этого не может быть. Они слабы числом и духом, сил не соберут даже на локальный контрудар. В нем нет никакого смысла, когда Берлин под боком догорает.

Они стояли посреди камеры, тяжело дышали, глаза блестели в редеющем полумраке. В коридоре раздался топот. Охранник, загнанный в ловушку, рвал заклинивший затвор, нервно матерился. Хлестнула очередь из немецкого МП-40, красноармеец глухо вскрикнул, повалилось на пол простреленное тело.

— Что за хреновина? — севшим голосом пробормотал Чепурнов. — Это немцы, что ли? Что им тут надо?

— По чью-то душу прибыли, — сказал Потанин. — Боюсь даже представить, за кем именно. Ну так что, Глеб Викторович, будем кулаками отбиваться, до последнего, мать его, вздоха?

Это была, по-видимому, шутка. Немцы шли сюда за ними, пока остальные отвлекали солдат в другом месте! Небольшая заминка, чтобы избавить мертвеца от связки ключей. Распахнулась дверь, впуская незваных гостей. Яркий свет фонаря ударил по глазам.

— На месте! Не шевелиться! — пролаял кто-то по-немецки.

Крепкие лбы, полевая форма парашютистов, разгрузочные жилеты, напичканные боевыми примочками — подобные штуки у советских десантников в те времена были еще не в ходу, — тяжелые бутсы, стальные шлемы, обтянутые маскировочными сетками. Похоже, эти люди сомневались. Им показывали фото человека, которого нужно вытащить, но в реальности он выглядел иначе. Избитый, заспанный, в нервном возбуждении.

— Мы свои! Хайль Гитлер! Вытащите нас отсюда! — взревели практически синхронно оба арестанта, что характерно, тоже по-немецки!

Вот и настал момент истины. Какие там к черту лысому добропорядочные советские граждане! Они шагнули вперед, задрали руки и остановились, глупо улыбаясь.

У диверсантов не было времени выяснять, кто тут кем является и почему их двое. Хрипло ругаясь, они схватили за шивороты обоих, выбросили в коридор. Шнель! На улицу!

Взрывы не повредили электрическую проводку, свет горел. Проход перегораживало мертвое тело, истекающее кровью. Перепуганные глаза, в которых отражался мутный плафон.

Потанин споткнулся, матерящийся Чепурнов схватил его за шиворот. Оба по очереди перепрыгнули через мертвеца, побежали к выходу под истошные крики в спину. Мол, быстро, шевелитесь! Нет времени!

Они догадывались, что спасение только в ногах. Хорошо, что хоть сапоги на них остались.

Им навстречу с улицы скатился еще один немецкий солдат нехилого сложения, щетинистый, возбужденный. Он вскинул автомат, и заключенные шарахнулись, размазались по стеночкам. Чепурнов, путая русские и немецкие слова, закричал:

— Мы свои, не стрелять!

Но тот уже понял, не стал убивать, мигом оценил ситуацию, сделал знак, чтобы пошевеливались, и припустил обратно, перепрыгивая через ступени. Диверсанты, не церемонясь, толкали арестантов в спины.

В нетронутых камерах кричали люди. Одни проклинали поганых фашистов, другие умоляли взять их с собой. Но акция была адресная, все остальные немцев нисколько не волновали. На лестнице отсутствовало освещение. Люди падали, кричали от боли в отбитых коленях. Ругались в затылок рассвирепевшие диверсанты, пинали по задницам. Арестанты семенили, защищаясь от ударов. Ладно, сегодня все понятно, простительно.

— А ты не такой уж простой крендель, верно, Олег Петрович? — просипел Чепурнов. — Вон как обрадовался-то! Отцы родные пришли, не забыли.

— Ох, кто бы говорил, Глеб Викторович, — ответил Потанин, задыхаясь. — Можно подумать, ты сам из простых кренделей. Я же не тупой, голова на месте.

Они вырвались из подвалов, споткнувшись по очереди о еще один труп часового, пропоротого пулями, стали метаться по двору, не зная, куда бежать. До рассвета еще оставалось какое-то время, но к ночной темени уже примешивалась серость. Арестантам казалось, что на городок напала небольшая армия! В стороне гремели взрывы, захлебывались автоматы и ручные пулеметы. Немцы застали гарнизон врасплох. В наличии имелись только офицеры штаба, взвод охраны да всякий вспомогательный люд. Боевые части были разбросаны вне пределов населенного пункта.