Александр Бушков - Пиранья. Охота на олигарха

На крыльце показалась долгожданная парочка: Нина с Патрикеичем. Ветреная супружница, давным-давно протрезвевшая, вид имела унылый и жалкий, зато Патрикеич, наоборот, даже издали было видно, лучился самодовольством и уверенностью в себе. Сбежал по выщербленным бетонным ступенькам танцующей походочкой, галантно подал руку Нине, огляделся и бодро направился к Мазуровой «камри».

Мазур проворно вылез, распахнул перед Ниной заднюю дверцу, сказал с неприкрытой насмешкой:

– Прошу в лимузин, девушка, отдохните от житейских переживаний... Ну, что там?

– Да ерунда, – сказал Патрикеич, улыбаясь во весь рот. – Даже подписки о невыезде не сунули. Могем-с кое-что, ежели в ударе...

– Короче.

– Короче, вопрос о возбуждении уголовного дела решаться, конечно, будет, – серьезно сказал Патрикеич. – Но, по моим наблюдениям, они сами особенных перспектив для себя не видят. Ни на стволике, ни на баночке с коксом отпечатки пальцев Нины Владимировны, – он значительно поднял палец, – не наличествуют. А это позволяет хваткому адвокату, – он ткнул себя пальцем в грудь, – смотреть соколом и уверенно сыпать статьями и параграфами. В организме, кстати, следов наркотика тоже не обнаружено. Алкоголь, конечно, обнаружился. Так что вождение в нетрезвом виде – факт непреложный и соответствующим образом зафиксированный. Но это уже не их забота, – он кивнул на ярко освещенное крыльцо, – это по другому ведомству, с которым мы все уладим в два прихлопа, три притопа... В общем, ничего серьезного, босс. Какая-то легкая нервотрепка еще будет иметь место, но – не более того... Не грузитесь, все обошлось. Я думал поначалу, что-то пожутчее...

– Ладно, – сказал Мазур. – Благодарю за службу. Будь с утречка в пределах досягаемости...

– А где ж я обычно бываю?

– Ладно, – повторил Мазур. – Сказал же, хвалю.

Патрикеич понизил голос, машинально оглянулся на ярко освещенную вывеску милицейского здания:

– А как насчет известного предприятия? Мы ж людям точные сроки назначили...

– Назначили – выполним, – сказал Мазур так же тихо. – Не отменять же серьезное дело из-за дурацких сюрпризов, нам нужно репутацию зарабатывать, слово держать... Так и скажи, если начнут беспокоиться. Пока.

Он отвернулся, сел за руль, не глядя на Атамана, распорядился негромко:

– В общем, завтра же, как только позволит время, навестим клеветника, так что предупреди ребят...

– Понял, – сказал Атаман и полез из машины.

Когда он захлопнул за собой дверцу, Мазур включил мотор.

– Кирилл... – жалобным голосом пролепетала Нина с заднего сиденья.

– Молчать, – сказал Мазур. – Дома поговорим...

Он и в самом деле старательно молчал до самого дома, а чтобы исключить всякие разговоры, гнал машину по ночным улицам, словно на Формулу-1 торопился – как бы без него не начали. Но, разумеется, обошлось без инцидентов – не те люди его учили старательно водить почти все, что движется на воде, в небесах и на море... Во время лихой гонки Нина, понятное дело, молчала, опасаясь язык прикусить на вираже...

Вошли в квартиру. Он опять-таки не удостоил жену и взглядом, первым делом прошел к телефону и просмотрел звонки. Сказал громко:

– Интересно...

– Что такое? – откликнулась Нина достаточно нейтральным голосом.

– Самарин названивал, – сказал Мазур. – Шесть раз. Сие неспроста.

– Это который Лаврик?

– Кому Лаврик, а кому и убеленный сединами адмирал... – проворчал Мазур. – Клички имеют хождение исключительно в кругу...

В этот момент телефон вновь разразился нежной трелью, позаимствованной у кого-то из классиков. Поперхнувшись на полуслове, Мазур снял трубку и, не дожидаясь реакции собеседника, сказал:

– Здорово, Лаврик.

– Кому Лаврик, а кому и убеленный сединами адмирал, – чуть сварливо откликнулся Лаврик.

Совпадение фраз было столь мистическим, что Мазур примолк. Лаврик продолжал еще сварливее:

– Ты где болтаешься?

– Да так, – сказал Мазур. – Личное время, гвардия отдыхает... Ты где?

– В Москве я, в Москве. Надо увидеться и перемолвиться.

– Сейчас?

– Ну, не настолько все срочно... Завтра, во второй половине дня я тебе отзвоню. Идет?

– Идет, – сказал Мазур. – Стряслось что?

– У меня-то ничего...

– А у кого и что? – насторожился Мазур.

– Да ни у кого и ничего. Так, фигура речи... Ладно. Я завтра звякну, и определимся. Бывай.

Запищали гудки. Брякнув трубку на рычажок, Мазур покрутил головой:

– Странно...

– Что именно?

– Держится он как-то странно. А это мне не нравится. Уж я-то его сто лет знаю.

– А он, собственно, кто?

Не поворачиваясь к ней, Мазур сказал тихо, задумчиво:

– Самый опасный человек из всех, кого я знал. А знал я опасных предостаточно... – услышав тонкое стеклянное звяканье, он резко обернулся: – Эй! Эт-то что?

– Да ничего особенного, – сказала Нина, усаживаясь в кресло с полным бокалом вина. – Я ж не за рулем вроде бы? Чуточку нервы успокоить, и все...

Нависнув над ней, Мазур сказал мечтательно:

– Ох, я б тебе нервы успокоил...

– Бить будешь? – осведомилась Нина, глядя снизу вверх без особого страха.

– Размечталась... – сказал Мазур сердито. – Нет у меня привычки бить женщин. Убивать приходилось, что было, то было. А вот бить не приучен...

– Повезло мне, – сказала Нина, осушив бокал наполовину.

– Несказанно повезло, – сказал Мазур серьезно, допить бокал не воспрепятствовал, но бутылку отставил подальше. – Другой бы на моем месте тебя отправил на поиски пятого угла... Знаешь, что меня больше всего убивает? Отнюдь не сегодняшний инцидент. По большому счету, пустяки. Даже если менты и начнут предпринимать... телодвижения, нажму на нужные кнопочки и все быстренько заглушим, не вопрос... Меня другое удручает. Ты не ухмыляйся, я серьезно говорю. А удручает меня то, что все происшедшее носит черты самого дурного штампа. Молодая и очаровательная супруга серьезного человека от безделья дурью мается, от скуки на стену лезет, к рулетке липнет, за руль садится поддавшей, машины бьет, в истории влипает... – Он склонился над молодой женой, отнюдь не шутейно взял за подбородок и вздернул голову вверх. – Надеюсь, кроме э т о г о, у тебя за душой ничего нет?

– Да ничего такого, что за глупости! Пусти, больно!

Мазур разжал пальцы. Прошелся по комнате, кривя губы и морща лоб. Сказал с расстановкой:

– Я вовсе не собираюсь тебя воспитывать. Хотя бы потому, что с е й ч а с ты к полноценному воспитанию не готова – переживания, перипетии, легкий похмельный синдром... Я тебе просто-напросто говорю серьезно: уймись... Чуточку вразнос пошла, а это сплошь и рядом чревато...

– А я-то при чем? – спросила Нина, не отводя глаз.

Мазур даже остановился, сбившись с ритма:

– То есть?

– Всю эту ерунду, пистолетик и кокаин, мне определенно подкинули, так?