Николай Прокудин - Панджшерский узник

— Вопросов нет, — констатировал Букин. — Командирам отделений проверить количество боеприпасов, при необходимости пополнить. И… оправиться… Быть готовым к выходу через пятнадцать минут. Всем разойтись! Лепняк, подойди ко мне!

Замкомвзвода подошел, насупился, понимая, что предстоит тяжелое дело.

— Значит, так, Коля, пойдешь со вторым отделением в голове. Никитин со своими тебя прикрывает с боков. Я замыкаю с Орешкиным. Разбираемся с пленными, с трофеями.

— Есть, — солидно кивнул Лепняк. — Сделаем как надо.

— Надо сделать лучше, Николай, поэтому тебя и отправляю первым. Ты тут служишь больше моего — опытный разведчик. А местечко это поганое. Не рвитесь вперед, если что-то беспокоит. Лучше лишний раз «эргэдэшку» сунуть, чем свою голову. Не торопитесь, не на гонке…

Рассовав по жилетам-разгрузкам и мешкам автоматные магазины и дополнительные гранаты, разведчики пошли на гору. Самые опытные бойцы шли впереди. И задача — убедиться, что нет опасности, и ликвидировать очаги сопротивления моджахедов, если там еще кто-то остался. Солдаты поднимались все выше по террасам. Пока им попадались лишь хорошо обустроенные жилые помещения в пещерах или в каменных пристройках к пещерам. В комнатушках на полах лежали ковры, стояла мебель, кровати с одеялами. Нашли разрушенные склады, которые душманы не успели вывезти. Разведчики равнодушно смотрели на консервы, банки со сгущенным молоком, другое имущество. Каждый по опыту знал, что порой плохо кончается, когда что-то трогаешь на вражеской территории без тщательной проверки. Это могли быть заранее отравленные продукты, которые специально оставили для советских солдат. А еще эти трофеи могли оказаться искусно сделанной миной. И одежда могла быть с какой-нибудь местной заразой.

Склады оружия и боеприпасов обходили особенно осторожно. После боя и сильного обстрела могло что-то взорваться само собой, без предварительного злого умысла.

Первые «духи» стали попадаться на третьем ярусе. Лепняк услышал, как зашелестели камни, посыпались где-то совсем рядом. Он присел на одно колено и поднял руку, делая знак остальным об опасности. И тут же почти под ноги идущим первыми бойцам из-за скалы выкатилась граната.

— Граната! — крикнул Лепняк и бросился вправо под защиту скалы.

Несколько бойцов его отделения метнулись назад и попадали, укрываясь кто где мог. Грохнул взрыв, хлестнули по камням осколки, завоняло взрывчаткой, в нос и горло стала забиваться мелкая пыль, но трое опытных разведчиков мгновенно дали несколько очередей в сторону, откуда прилетела граната. Два душмана, решившие, что взрыва гранаты достаточно, чтобы под прикрытием града осколков напасть на шурави, упали на камни, скошенные пулями, остальные бросились назад в укрытие. Лепняк, бывший ближе других к повороту на каменной террасе, выхватил две гранаты и бросил их за поворот. Взрыв, второй… Со всех сторон летели камни.

Сержант, особо не высовываясь, выпустил туда весь магазин и отпугнул нападавших. Подоспевшие солдаты бросили еще по одной гранате и только после этого с опаской двинулись на следующий участок террасы. Очереди добили двух уползавших «духов». На месте стычки осталось семь тел моджахедов. Один продолжал стонать и корчиться. Видно было по ранениям, что не жилец. Две короткие очереди заставили душмана замолчать, и отделение поспешило вперед.

Чуть в стороне начали стрелять бойцы из третьего отделения сержанта Никитина. Они шли следом за Липняком и прикрывали его от возможного нападения с других террас. Как раз сверху из укрытия двое моджахедов попытались обстрелять советских солдат, но были убиты наповал. Лейтенант слышал отдаляющиеся звуки перестрелки и понимал, что его бойцы, почти не останавливаясь, успешно продвигаются по террасам все дальше и дальше, постепенно поднимаясь по склонам горы к поставленной задаче.

Через пятнадцать минут Букину доставили первых пленников. Эти четверо «духов» были странные, словно не в себе: глаза бегающие, то молят шурави о пощаде, то начинают причитать и падать на колени, вознося молитвы к небу. Связав всем руки, двое разведчиков увели пленных вниз на допрос. Остальные бойцы взвода продолжали продвигаться вперед, осматривать другие пещеры. Лейтенант быстро осмотрел помещение, которое было похоже на что-то вроде канцелярии тюрьмы, и выставил возле пещеры охрану из двух разведчиков.

— Парни, этим документам цены нет, — кивнул он на какие-то журналы со списками, ворох личных документов афганских военнослужащих, часть из которых была окровавлена. — Тут хроника преступлений. Эти документы можно позже в международный трибунал предъявить!

Букин побежал вперед, догонять головную группу. Террасы становились то заметно у́же, то вдруг расширялись и расходились просторными площадками с красивыми видами на ущелье. Молодой командир взвода любовался бы этими видами, если бы не подозрение, что дальше предстоит еще не одна схватка с противником и будет сложнее продвигаться. Что-то подсказывало о близкой опасности. Нехорошее место! Всплыло в памяти прочитанное когда-то об испытываемой человеком тревоге в местах, где долгое время царствовало зло, о накопившейся негативной энергетике. Алексей не любил такую литературу, тем более что книга, которая ему попалась как-то на эту тему, была переводная с английского или американского издания, а относиться к мистическим опусам буржуазных фантазеров серьезно лейтенант был не склонен.

Неожиданно ударила пулеметная очередь. Передовые разведчики сразу упали, прижались к камням, стали расползаться, рассредоточиваясь между камнями. Кто-то поднял автомат над головой и давал длинные очереди вперед, чтобы пулеметчик не мог стрелять прицельно, и ответным огнем дать товарищам возможность искать укрытие понадежнее. Букин еще не добрался к месту, где его бойцов прижали огнем. Он замер, глядя в бинокль, чуть в стороне, и ему хорошо была видна позиция моджахедов наверху. Терраса резко поднималась в этом месте вверх, перепад высот был метра в четыре. Подозвав бойца, лейтенант приказал:

— Беги назад! Передай Орешкину, пусть со своим отделением поднимается на следующую тропу и обойдет эту позицию с тыла. Никитин пусть занимает со своими оборону сзади. Боюсь, что тут может быть засада. Мы пойдем вперед, как только Орешкин начнет забрасывать засаду гранатами.

Боец умчался, а Букин вернулся к солдату с рацией на спине. Вызвав Воротина, он доложил:

— Движение остановил, попали под огонь. Натолкнулись на хорошо оборудованную огневую позицию — пулемет. Предпринимаю обход с тыла.

— Справишься или тебе помочь «точилом»?

«Точилом» или «крокодилом» на сложившемся сленге называли вертолет огневой поддержки «Ми-24». Да, навести его на цель не составляло труда, правда, пришлось бы лежать на камнях около часа и ждать, пока вертолет пришлют, пока он выйдет на цель. Но вдруг там в пещерах душманы добивают пленных? Да и какие сведения и какие данные можно получить о противнике после того, как отработает управляемыми ракетами, а потом еще и пушками «Ми-24»? Ничего, кроме разбитой вдребезги позиции и изуродованных трупов.