Николай Прокудин - Панджшерский узник

— Давай проходи, браток. Меня тут земляки заждались! Видишь, везу чемодан с гостинцами.

Прапорщик Азизов пружинисто сбежал по ступеням легкого трапа, держа в руке небольшой чемодан и вещмешок на плече. Личных вещей было мало, да и что с собой брать, когда ты на государственном обеспечении. Книги читать — здесь не до этого, тапочки, чтобы ходить по казарме, когда ноги отдыхают от ботинок, — их и так выдадут. Армейские! И покормят, и спать будет где. А в чемодане у Саида тоже были гостинцы. Он еще не знал, для кого именно, но был уверен, что встретит тут земляков, соскучившихся по дому, по домашней пище и сладостям. Это будет им как привет из дома. Чтобы знали и помнили, что их там ждут.

Напересылке Саид доложил о прибытии для дальнейшего прохождения службы. В его документах было указано «в распоряжение командования», что означало фактически «чистый билет». Однако чуть в стороне от пересылки его уже поджидал БТР.

— Неужели?! Азизов? — раздался громкий голос. — Живой! Отучился?

Прапорщик Рахманкулов поманил Саида к себе. Рядом с ним сидели еще два прапорщика и молодой лейтенант.

— Вот, друзья, знакомьтесь! — хлопнул Саида по спине Рахманкулов. — Солдат! Герой! Снова после госпиталя вернулся в строй и снова к нам. Герой Пишгора, Панджшера и Мадабая! И теперь уже не солдат — прапорщик Азизов!

Саид сконфуженно улыбнулся. Но скованность пропала быстро. Не успев привыкнуть к новым погонам прапорщика и своему статусу, он уже не терялся при общении с другими прапорщиками и офицерами. А награды делали его своим в среде заслуженных «афганцев».

— Ну что? Куда тебя направили? — уточнил Рахманкулов. — Может, снова к нам? Языки ты знаешь — прямая дорога в наши ряды! Кстати, недавно только с Кравченко тебя вспоминали…

— Нет, у меня другое место, — покачал головой Саид. — Хочется с одним человеком повидаться и спросить с него за все!

— Имануло? — догадался Рахманкулов. — Сложная задача… Он откололся от Ахмад Шаха и создал свою банду. Если ты не знаешь, то Масуд отрекся от тюрьмы Мадабай — собрал иностранных журналистов и все свалил на Имануло, мол, не знал о ней, не ведал! Но ему мало кто верит. А Имануло пытается сделать политическую карьеру на поддержке американцев и особо фанатичных арабов!..

Разведрота капитана Воротина, пройдя по хребту до горного кишлака Лихамани, развернулась в трех направлениях. Ротный командир собрал своих офицеров для уточнения задачи.

— Еще раз повторяю. Взвод старшего лейтенанта Букина (накануне рейда недавнему лейтенанту пришла третья звездочка) заходит со стороны ущелья и занимает позицию общим направлением на юго-восток. Задача — прикрыть роту от нападения со стороны ущелья, если к душманам подойдет помощь. Быть готовым поддержать основную группу со своего направления, если бой затянется. Взвод старшего лейтенанта Астраханова занимает рубеж в километре от кишлака в долине. Группа прапорщика Азизова занимает склон правее кишлака!

Нас прикроет минометная батарея! Она разворачивается возле брода. Корректировщик огня остается на хребте и наводит огонь артиллерии по моим координатам. «Вертушки» кружат в воздухе и готовы поддержать! Они выйдут на рубеж огневой поддержки артиллерии через тридцать пять минут. Раненых и «двухсотых» доставлять на точку посадки незамедлительно. Чего я никому из нас не желаю… Вопросы? Вопросов нет. Вперед!

Бой начался неожиданно для «духов». Кишлак был «договорной», то есть ни одна сторона не претендовала на него и договаривалась не нападать. Его жители держали нейтралитет и не помогали ни одной стороне. Но три дня назад были жестоко убиты двое советских солдат, а их тела брошены на горной дороге возле кишлака. Джирга, как тут назывался совет почитаемых старейшин, прислал к шурави своего человека, который поклялся, что жители кишлака не виноваты в гибели солдат и просят не мстить им.

Это спасло кишлак от возмездия. И не только это. Нашлись люди, которые шепнули с ненавистью, что придут моджахеды, остановятся в кишлаке и с ними будет сам Имануло. Это его люди совершили зверское убийство.

Разведчики атаковали шумно и не сразу стали входить в кишлак. И когда моджахеды поняли, что против них отборные силы шурави, они решили тихо уйти в горы.

Воротин сделал вид, что случайно оставил им приличных размеров коридор для отхода. Капитан имитировал подход в сторону долины и то, что он «не успел» полностью окружить кишлак.

«Духи» клюнули на это, бросились в сторону гор и попали под ураганный минометный огонь.

А со склонов по ним ударили пулеметы — взяли в клещи.

Первый взвод уже зачищал кишлак, когда самая шустрая часть боевиков добралась до горных троп. Их отстреливали снайперы, догоняли разведчики из взвода Азизова. Кого-то удалось взять живыми, а тех, кто яростно сопротивлялся, просто добивали.

Саид так увлекся преследованием, что забыл о прикрытии. Он в одиночку спешил за тремя «духами». Дважды ему удавалось избежать осколков гранат, которыми в него бросали удиравшие моджахеды, несколько раз они оставляли растяжки.

Потом Саид настиг их и двоих завалил одной длинной очередью. Третий, в зеленой армейской куртке, прихрамывая, стал отходить к обрыву, поводя дулом автомата из стороны в сторону.

Саид вышел из-за укрытия и остановился, положив ствол своего автомата на сгиб локтя.

— Салам! Мы встретились с тобой, Имануло!

Афганец нажал несколько раз на спусковой крючок, но его магазин был пуст. Стиснув зубы, Имануло смотрел на смуглого таджика, который стоял перед ним.

— Кто ты такой? Меня знаешь?

— Я тот, Имануло, кто пришел спросить с тебя за смерть многих людей!

— За смерть неверных! — поправил афганец. — Аллах разрешил убивать их. Я — слуга Аллаха!

— Нет, Имануло, ты шакал! Аллах велел жить всем в мире и предаваться молитве. Аллах призывал любить ближнего своего. А ты всю жизнь совершал злые поступки, за которые тебя прокляли и мусульмане, и христиане, и атеисты. Ты не просто кровожадный зверь, ты садист, Имануло, и тебе нет места на этой земле…

Саид не успел договорить, как Имануло вдруг выдернул из-за ремня пистолет, но, оступившись, пошатнулся и вытаращил глаза от страха, когда его ноги поехали на каменной осыпи, потом взмахнул руками, ноги соскользнули, и он сорвался в пропасть. А пистолет так и остался лежать на склоне.

Азизов подошел к краю обрыва. Имануло держался окровавленными пальцами за крупный гладкий камень, и было видно, как камень выворачивается, медленно ползет под его весом.

«Символично, — подумал Саид, — что его руки в прямом и переносном смысле в крови!»

Наконец дрожащие пальцы Имануло соскользнули, и душман с криком полетел в пропасть.