Александр Бушков - След пираньи

В общем, не факт. Самые разные у них могут быть побуждения, любовь к тишине еще не означает автоматически, что он угодил в гости к частным лицам… А если это не частники, визжать от восторга рано: найдутся вполне добропорядочные органы, которые смогут задать ему массу неприятных вопросов, на иные из которых утвердительно отвечать нельзя, иначе махом узришь небо в клеточку, и пока еще раскачается родной особый отдел… У неведомых похитителей есть пара часов в запасе: искать Мазура начнут не раньше, чем улетит по расписанию питерский самолет, даже если свяжутся с машиной по рации и не получат ответа, ничуть не встревожатся – решат, что «Волга» торчит на стоянке, и все четверо ушли в зал ожидания…

Насколько можно понять по шумам уличного движения, они вернулись в Шантарск – значит, в беспамятстве пребывал не более получаса. Слышно, как водитель переключает передачи, – и что-то далековато он сидит от Мазура. Значит – «Рафик»…

Раза четыре Мазура по инерции отклоняло то вправо, то влево – это машина поворачивала. Остановилась. Простояла совсем недолго. Вновь тронулась. Судя по звукам, въехала куда-то под крышу – ангар или гараж – и тут же затормозила.

А там и умолк мотор, распахнулась дверца. На затылок Мазуру опустилась ладонь, сгибая его в три погибели, – и тут же толкнули вперед. Он не противился, ухитрился не споткнуться, когда подошвы встретили твердую поверхность, скорее всего асфальт. Шаги звучали гулко – если гараж, то небольшой… Не теряя времени, его в темпе подхватили под локти и потащили куда-то. Временами кто-нибудь из конвоиров снисходил до предупреждения:

– Ступеньки вверх. Ступеньки вниз. Голову ниже.

Что интересно, сзади звучали те же реплики – значит, с Мазуром той же дорогой шагал как минимум один из спутников. Разборка перед тем, как мочить, или допрос? Допрос, пожалуй что, даже похуже – тестюшка характером слаб, а Ирину, как всякую женщину, в особенности не замешанную в бурные будни теневой стороны жизни, ломать проще, чем мужика…

Пришли, кажется. Явственно захлопнулась дверь. Сзади под коленки Мазуру уперлось что-то твердое, горизонтальное, и тут же рявкнули:

– Сесть!

Он осторожно присел. Сразу же с головы рванули капюшон – вовсе уж неделикатно, захватив пятерней волосы и выдрав при этом энное количество. Мазур зажмурился от яркого света, а потерю волос перенес стоически. Понемногу разлепил веки.

Ничего зловещего вокруг не усматривалось. Довольно большая комната без окон, примерно десять на десять, стены облицованы пластиковыми листами, пол выложен мраморной крошкой, чисто, вот только меблировочка скудная: стул, на который толкнули Мазура, стол у противоположной стены. За столом восседала женщина лет тридцати, с короткими, чуть растрепанными светлыми волосами, перелистывала документы, в которых Мазур тут же опознал свои собственные. Довольно симпатичная, спортивного типа, в сиренево-белой спортивной курточке – а вот юбка на ней или брюки, Мазур рассмотреть не смог, стол был глухой, из коричневой деревоплиты. Паршивенький такой стол, скорее уж подходивший для скудно финансируемых присутственных мест. И характерная деталь: это, скорее всего, подвал. Ступеньки вели сначала вверх, потом вниз – и вообще, ощущение такое, то ли инстинкт работает, то ли чутье…

Он решился осмотреться по сторонам. Сошло, по шее не въехали. Один из конвоиров топчется за спиной, двое стоят подальше, рядом с Михасем, прикованным к батарее за правое запястье. Знай они Михася получше, поняли бы: это все равно, что залепить ягуару морду одной-единственной полосочкой лейкопластыря… Капитан-лейтенант оказался на высоте: он скрючился на корточках, старательно закатывая белки и всем своим жалким видом давая понять, что все еще травмирован – то ли струей газа, то ли ударом, неизвестно, как там его вырубали. Скорее газ – не тот это был тип, чтобы дать себя вырубить неожиданным ударом… Надо же так попасться: примитивная дубинка с газовым баллончиком внутри, крашенная под отечественный милицейский жезл, то-то она подсознательно показалась какой-то не такой. Если подумать чуток, можно вспомнить марку – но на кой хрен это сейчас?

Белокурая за столом отложила документы и пытливо воззрилась на Мазура. Он сделал нейтральную рожу. Особенного страха не было, равно как и чувства безысходности: после всего пережитого на службе рассыпавшейся империи ситуация была не из самых опасных. На троечку, пожалуй, если уместна сейчас пятибалльная шкала. Крепенькая девка. Определенно тренированная. Вроде тех лялек из обожаемой Михасем питерской школы прапорщиков, что одинаково хороши и на полосе препятствий, и в постели. Ну, здесь-то она ходит явно не в прапорщиках, а повыше – сидит за столом, как белый человек, а мордовороты (среди коих и хренов милицейский капитан) переминаются себе с ножки на ножку, определенно ждут инструкций…

– Господин Волков Николай Семенович? – спросила белокурая.

– Их бин и аз есмь, – сказал он не то чтобы с вызовом, но, в общем, независимо. – В чем дело?

– А вы что, не удивляетесь? – скользнула по ее лицу мимолетная сучья ухмылка.

«Ну уж сразу и сучья, – урезонил себя Мазур. – Работа у человека такая». И пожал плечами:

– Удивлен. Страшно удивлен. Жду объяснений. – Скосил глаза в сторону капитана. – Откуда такой произвол в отношении к мирному обывателю, а, мусор?

Тот на обидное словцо не отреагировал, остальные жлобы тоже стояли спокойно. «Ах, так?» – подумал Мазур и решил слегка накалить атмосферу:

– Нет, в чем дело, ты, мочалка? Жопу не вздрючивали? Если наезжаешь, давай по-культурному: где претензия и за что? А погоняла у тебя кто? Не этот же штакетник? – он кивнул на капитана. – Ну, кому я мозоль оттоптал? От кого выставляешься? У меня такие, как ты, хрен в рот забирают по самый корень и сосут с проглотом…

Замолчал, ожидая реакции. Реакции не воспоследовало – не дали по загривку, не одернули. Жлобы, правда, потемнели лицом, как любой бы на их месте, белокурая тоже подобралась, зло поджала губы – тут любой обидится, дамы и господа, – но никто не дергался, молчали все. Это, может, и хуже. Профессионалы. Точно, профи – зря не дергаются, не мельтешат…

– Ну, – сказала блондинка.

– Что – ну? – Мазур самую чуточку опешил. Самую чуточку.

– Продолжайте. У вас это так эмоционально и красочно все получается… Усладительно для уха, я б сказала, – сверкнула она умело подведенными глазами. – За щеку я у таких козлов не беру, а вот тебе могу яйца прищемить и посмотреть, как будешь дергаться… – Сунула руку в ящик стола и продемонстрировала Мазуру новенькие пассатижи с залитыми пластиком ручками. – Ясно?

– А не боишься, что тебе потом клитор вырвут без наркоза? – продолжил он тем же хамским тоном приблатненного частного сыскаря. – Не хочешь, чтоб тебе хамили, объясни, с какой стати наехали… И сигарету дай.