Александр Бушков - Танец Бешеной

– Ложись на пол! – закричала Даша. – Федя, газу!

Машина, летя кормой вперед, отскочила за унылое здание склада. Новая автоматная очередь вслед – из разбитого окна рядом с дверью, где-то сзади посыпалось стекло, пули визгнули по глухим стенам из темно-красного кирпича.

Поймав растерянный взгляд Феди, Даша распорядилась:

– Глуши мотор! Рацию! Француза стереги!

Мсье Флиссак попытался было отважно выглянуть из-за угла. Федя схватил его за лодыжку, опрокинул и оттащил в безопасное место. Зачем-то пригибаясь, вернулся к машине, лег на передние сиденья и вытащил микрофон из гнезда. Даша, прижавшись спиной к грязной стене, пыталась собраться с мыслями, но в голову не лезло ничего умного.

Осторожненько выглянула. Тут же по ней ударил автомат, на голову посыпалась кирпичная крошка. Федя орал в микрофон. Француз сидел на корточках, лицо у него стало невыносимо азартным. Даша погрозила ему кулаком. Перебежала на другую сторону, высунулась из-за угла. На сей раз стрелок отреагировал с полуминутным, наверно, запозданием, и она успела рассмотреть, что он торчит у разбитого окна, – прежде чем вновь стегнула короткая очередь.

Даша видела со своего места, что на балконах длиннющего дома, в котором располагалась студия, замаячили кое-где перегибавшиеся через перила люди. Заорала благим матом, словно пыталась докричаться на другой берег широченной Шантары:

– Спрятаться всем, идиоты!

Милиционер лежал на том же месте и не шевелился. В пятиэтажке за Дашиной спиной кто-то громко запричитал. Слышно было, как метрах в десяти, на проспекте Энгельса, как ни в чем не бывало шумят троллейбусы и надрывается ламбада – из динамика на крыше «комка».

10.38

– Руки! Лицом к стене! – рявкнули сзади.

Мсье Флиссак, сидя на корточках, старательно воздел руки над головой. Федя замер в неудобной позиции – только ноги торчали из распахнутой правой передней дверцы. Даша застыла, не шевелясь, но все-таки осторожно повернула голову, глянула назад. Ее держали под прицелом автоматов трое в комбинезонах с рысью на рукаве и черных капюшонах. Ни хрена себе оперативность, растерянно подумала Даша, Федя еще говорить не кончил…

– Рыжая? Ты как здесь? – тот, что был со «Стечкиным», очевидно, командир, опустил ствол, махнул своим. Из-под арки перебежками просочились еще четверо.

– Да по делам ехала… А вы?

– Только что был звонок в пару редакций и дежурному по городу, ближе всех оказались, Ведмедь и погнал…

– Ну?

– Там чечены, – сказал офицер. – Звонил какой-то Арслан, сказал, что они взяли в заложники восемь человек, всю смену, и при любой попытке штурма… Требования сообщат дополнительно. – Он осторожно выглянул из-за угла.

Ударила совсем короткая очередь, патрона в три. Из-под арки уже выглядывали зеваки, автоматчик их крыл на чем свет стоит, но они все равно лезли.

– Сподобились… – сказала Даша. – И до нас, значит, докатилось? Сколько их там может быть?

– Сиди, не твоя печаль…

И тут раздался спокойный, даже восхищенный голос:

– Я понимаю, там есть террорист?

У офицера перехватило дыхание. Он несколько секунд оторопело разглядывал мсье Флиссака, с детским любопытством таращившегося на суету рослых парней в камуфляже (их все прибывало, кто-то подсоединял прицел к бесшумной снайперской винтовке, кто-то бубнил в рацию):

– Это еще кто?

– Наш француз… – растерянно сказала Даша и опомнилась. – Федя, убери его к чертовой матери!

Федя задом вперед вылез из машины, подхватил француза и поволок, невзирая на протестующие двуязычные вопли, под арку, в безопасное место, распугивая матами зевак, все время озираясь.

– «Байкал» сейчас приедет, – сказал офицер. – Там, у двери, твой лежит?

– Да нет, понятия не имею, откуда он взялся, – пожала плечами Даша. – Когда мы подъезжали, как раз выскочил, похоже, уже раненый, они добавили в спину, или в затылок из пистолета, определенно.

На противоположной стороне двора, вдоль длиннющей девятиэтажки, уже перебежками двигались фигуры в камуфляже, прижимаясь к стенам.

– Нам же его не вытащить… – заикнулся кто-то из «рысей».

– Стой, не дергайся! – нервно рявкнул офицер. – Он, похоже, мертвый уже… Видел, как лежит? Внутри не стреляли?

– Не знаю, мы ж только что… – сказала Даша.

– Ладно, не стой, – он показал большим пальцем за спину. – Дуй по квартирам, предупреждай, чтобы носу не казали, вообще забились на другую половину – весь фасад простреливается…

10.55

Все проходы и проезды во двор блокированы милицейскими машинами. Слева, под второй аркой, расположился бронетранспортер, наведя пулемет на дверь студии. Даша, все еще торчавшая у склада, видела, как слева и справа по крышам осторожно перемещаются снайперы – перебежками на корточках, держа длинные винтовки наискосок.

Динамики на крышах машин с интервалом примерно в минуту надрывались, вновь и вновь сообщая, что жителей близлежащих домов категорически просят не выходить на улицу и на балконы, отойти от окон, выходящих во двор. Пару раз низко над крышами, непонятно зачем, прошел военный вертолет, но вскоре улетел. Проспект Энгельса и набережную, на которую выходили тыльные окна телестудии, уже перекрыли, там урчали броневики и тягуче завывали милицейские сирены. Дашу сначала как-то недодумались выставить за оцепление, а потом, когда ей нашлась работа, с ее присутствием молча смирились, полагая само собой разумеющимся. Она обежала парочку подъездов, располагавшихся в мертвой для террористов зоне, настрого приказывая перепуганным людям сидеть смирнехонько. Засевшие на студии больше не стреляли.

11.06–11.14

Примчавшийся на своем «Скорпио» полковник Бортко хотел поначалу под прикрытием бронетранспортера вытащить лежащего перед самой дверью милиционера, но его капитан, долго наблюдавший в бинокль, доложил, что не видно ни малейших признаков дыхания, а вместо левого глаза зияет выходное отверстие, так что человек определенно мертв, с вероятностью на сто процентов.

Во всех ключевых точках бок о бок с людьми из РУОП и ОМОНа заняли позиции спецы из антитеррористического отряда «Байкал» – местного аналога «Альфы». В зеленых шлемах с глухими забралами, вооруженные чем-то вовсе уж не виданным, но весьма внушительным. Возле склада как-то стихийно дислоцировался штаб; с прибытием «байкаловцев» Дашу вновь таскали туда давать подробнейшие показания – их троица оказалась единственными, кто хоть что-то видел в момент, непосредственно предшествовавший убийству неизвестного милиционера. Потом ее водили на Энгельса, где не протолкнуться было от всевозможных генералов, своих и чужих; поперек проезжей части стояли машины губернатора и Москальца, окруженные бдительными телохранителями. Пришлось повторить то же самое отцам города и области – как будто они могли уловить нечто, ускользнувшее от профессионалов. Там же отирался бледный, как полотно, Марзуков, трясущимися руками составивший список всех, кто оказался в заложниках.