Александр Бушков - Волчья стая

Вадим внутренне наслаждался. Коли уж не удалось получить м н о г о – ничего страшного, если придется удовольствоваться гораздо меньшим. Главное, единоличными владельцами клада этим двум ни за что не быть.

– Я, бля, с Людкой, с двумя короедами, с тещей в двух комнатах! – весьма эмоционально взвился Вася. – А тут на новую хату хватит…

– Эк как тебя растащило! – Витек шагнул из своего угла, кривя губы в брезгливой усмешке. – Вы что это о себе вообразили, бичева этакая…

Он сразу взял неверный тон. Иисус, вроде бы стоявший поодаль совершенно расслабленно, индифферентно, ловким выпадом ноги зацепил его под колено, рванул на себя и как следует добавил кулаком. Витек приземлился на четыре точки, обрушился на пол. Когда он, постанывая, стал приподниматься, у самой его щеки блеснуло слегка сточенное лезвие Иисусовой финки:

– Слова выбирай, культуртрегер. Бичева сидит по теплотрассам, какает в штаны и лопает зубную пасту. А здесь, чтобы ты помнил, господа геологи…

– Обыщи его, – распорядился Вадим. – Что-то он в карман лазил этак многозначительно…

Не отводя нож, Иисус другой рукой проворно охлопал застывшего в нелепой позе Витька, пожал плечами:

– Ничего интересного… Гуляй в угол, да смотри у меня! Паша, и в самом деле получается неаккуратно. Все пахали, как пчелки, Мухомор прав. А ты хотел один заграбастать… Я не говорю, что делить надо абсолютно поровну. Так и быть, сделаем, как старинные пираты. Скажем, нам всем по доле, а тебе еще вторую – за то, что начальник, третью – за то, что знал место… Я, Мухомор, Вадик, Худой, Вася, ты, еще две доли тебе – делим на восемь доль…

– А я?! – прямо-таки взвизгнул из угла Витек.

– А кто такой Козлевич? – картинно пожал плечами Иисус. – Знать не знаю никакого Козлевича…

– За козла ответишь, сука!

– Не козел, а Козлевич, – безмятежно объяснил Иисус. – Это цитата. Классику читать надо. За что тебе доля, что ты такого сделал?

Витек выпрямился, являя собою презанятную смесь оскорбленной гордости, злости и своеобразной жажды справедливости:

– То есть как это? Я и раздобыл все документы! Хрена бы вы без меня нашли!

– Паш, не врет?

– Не врет, – мрачно подтвердил Паша. – У него мамаша в районной администрации, они там списывали какие-то архивы, кажется, губернского исполкома, еще тринадцатых годов, а попутно искали, что бы из них можно продать. Вот она и притащила домой, как курьез… Он про меня и вспомнил, мы же с ним десятый кончали…

– Вот именно, – торопливо сказал Витек. – В совершенно посторонние бумаги замешался протокол допроса какого-то калауровского хмыря, то ли приказчика, то ли кого-то вроде… Маман специалист по архивам, она объяснила, что ничего удивительного в этом нет – у нас не Германия, где порядок. Бумаги попадали в самые неожиданные места, почему-то гэпэушный протокол замешался в исполкомовские папки – и пылился с тех пор в подвале…

– Ну ладно, – великодушно сказал Иисус. – Не убивать же его, в самом деле? Девять долей…

– Интересные дела! – серьезно, с неподдельным возмущением возопила Ника, про которую как-то успели и забыть. – А кто вам разносолы готовил, пока вы по тайге гуляли?! Кто… – она машинально оглянулась на предательски расхристанную постель, вспомнила про Вадима и прикусила язычок.

– Уговорила, – фыркнул Иисус. – Десять долей, из них три – Пашины. – Он торопливо оглянулся, словно опасался, что неведомо откуда вынырнет очередной претендент с нешуточными заслугами. – Все по справедливости, разве нет? Сейчас посчитаем, при всех, чтобы не было потом недовольных, поделим старательно и поедем в Шантарск проматывать злато… Впрочем, кто как хочет – его дело, проматывать или копить.

– Зубы вставлю, – мечтательно признался Худой.

– Кто «за», кто «против»? – осведомился Иисус, постукивая лезвием по ладони.

Судя по лицу Витька, он был категорически против такой дележки, но протестовать не осмеливался ввиду явного численного перевеса противника. Паша, наоборот, выглядел вполне спокойным, словно бы даже сбросившим некую тяжесть с души. Он встал, широко разбросав руки, потянулся:

– Что вы вцепились, как энцефалитные клещи? Мужики, надо было сначала подумать, а потом налетать. Я даже не успел еще вторую цинку распечатать, не знаю толком, что там… – Его голос звучал предельно естественно, а глаза лучились дружелюбием. – Честное слово, я бы с вами обязательно поделился. Собрали бы вещички, сели и потолковали… – Он небрежно указал на Вадима. – Я прекрасно понимаю, почему этот ишак вас взбаламутил. Он сначала подкатился ко мне и предложил поделить все пополам, а когда я его послал подальше, кинулся к вам, козел. Одного только не взял в расчет – он здесь человек чужой, а с вами мы пуд соли съели. Не вышло у него рэкетнуть – представился перед вами радетелем за справедливость… Мать вашу, ребята, неужели из-за какого-то пришлого мудака друг другу вцепимся в глотки? Как чужие?

Вадим с неудовольствием ответил, что эта не столь уж складная речь решительно переломила настроение. Работяги явственно расслабились и потеряли всю жесткость. Он и в самом деле был для них чужим, а Паша – свой, старый знакомый, авторитетный бугор, которого они уважали и на свой манер любили…

– Брехня, – сказал он, сам прекрасно чувствуя, что его праведный гнев звучит довольно фальшиво. – Я ему сразу предложил делить по совести…

– Врет, – проникновенно сказал Паша. – Настаивал, чтобы пополам поделили, а о вас и речи не было…

– Ты лучше про Женю вспомни! – в некотором отчаянии вскрикнул Вадим. – Как-то очень уж кстати он головушкой приложился… Не ты ли помог?

– Видите? – грустно сказал Паша. – Все в кучу собрал…

Вадим понял по их лицам, что его акции если и не обесценились до предела, то все же упали довольно низко.

– Вадик, ты, в самом деле, не туда куда-то загибаешь, – слегка поморщился Худой. – Мы Пашку давно знаем…

– Вот только раньше он кладов не выкапывал, – сказал Вадим.

– Помолчал бы ты, – уже прежним, командным голосом распорядился Паша. – Не знаешь, что и выдумать на скорую руку… По-моему, этого живчика следует вообще исключить из дележки.

Надолго повисло молчание.

– Нет, это ты уж чересчур, – задумчиво произнес Мухомор. – Он как-никак наравне со всеми пахал, получится несправедливо. Долю и ему выделим, хер с ним…

– Уговорили, – сказал Паша. – Ну, замяли? Между прочим, я в кухню еще с утра отнес «Абсолют». Хотел устроить банкет по-человечески, чтобы посидеть, выпить и за конец сезона, и за дележ, а вы налетели, как не знаю кто… Вероника вон старалась, картошку с курятиной тушила для банкета… Давайте собирайтесь, а я пока вскрою вторую цинку, посидим, вмажем, полюбуемся и поделим. Кастрюлю несите в кухню, курица еще горячая…