Александр Тамоников - Яд власти

Уланов заглушил двигатель, вышел из машины, поставил на сигнализацию.

Подошел к будке охранника.

Внутри сидел молодой парень. Спросил:

— Ну что, в порядке машина?

— В полном.

— Мы тут следим за этим.

— Спасибо. Что там у меня с оплатой стоянки?

— Сейчас посмотрим.

Охранник достал журнал, пролистал его, сказал:

— Этот месяц проплачен. За август и далее придется платить.

— Такса?

— Повысились. Сейчас месяц стоит четыре тысячи.

— Оплата в конце месяца?

— Можно в начале августа, но в первых числах.

— Ясно. Оплачу. Удачной службы.

— Спасибо.

Уланов вернулся домой. Сосед Петрович не пел. Из его квартиры не доносилось ни шороха. Либо ушел, либо уснул.

Роман зашел в квартиру, положил пистолет на полку, потом уберет, принял душ, закрыл окна, оставив открытыми только форточки, снял покрывало с кровати в спальной. Лег. И тут же уснул.

Спал ровно столько, сколько требуется для восстановления, четыре часа.

Проснулся и услышал раскаты грома, шорох капель дождя по оконному стеклу. Потянулся. Он любил дождь. Возможно, потому, что служба в основном проходила в краях жарких, солнечных. Не считая коротких промежутков в Москве.

А вот теперь можно и Людмиле позвонить.

Он прошел на кухню, прикурил сигарету, нашел в памяти номер Людмилы, нажал кнопку вызова. Раздались длинные гудки, и через несколько секунд знакомый голос:

— Да?!

— Привет, Люд.

— Здравствуйте, а кто это?

— Твой попутчик по поезду, Роман.

— Роман?

В голосе женщины и радость, и удивление:

— Подожди, пожалуйста, у меня клиент, освобожусь, перезвоню.

— Хорошо, буду ждать.

Перезвонила Людмила через полчаса.

— Ты сейчас где? — спросила она.

— В Переславе.

— Как тебе удалось выпутаться из этой истории?

— А что мне могла предъявить полиция? Проводница, та, что ругала нас за курение, показала, что на момент убийства я находился в тамбуре. Да и троицу, что прошла мимо нас, затем видели уходящими из поезда.

Людмила вздохнула:

— Господи, как представлю весь этот кошмар, так трясет.

— Пройдет. А ты что, уже на работе?

— Да. Хотел пригласить меня провести вместе вечер?

— Очень хочу, Люд, но сегодня не получится.

— И что за дела у отставника?

— Это связано с событиями в поезде.

— Вот как? Зачем тогда звонишь?

— Ты сама дала номер. Вот и решил.

В голосе женщины скользнула обида и непонимание.

— Извини, я занята.

— Я позже позвоню, хорошо?

— Если я буду свободна, отвечу.

— А ты мстительная.

— Нет, я просто не люблю, когда со мной вот так поступают. Я тебе, Рома, не игрушка и не девочка для сексуальных развлечений. Все, пока.

Она выключила телефон, а Уланов почувствовал себя идиотом. Это надо было позвонить женщине для того, чтобы сказать, что он не может сегодня пригласить ее куда-нибудь вечером. Спрашивается, зачем тогда звонил. Узнать, как дела? Но Людмила явно ждет чего-то другого.

Уланов взъерошил волосы, — да, майор, совсем ты разучился общаться с нормальными женщинами. Придется заново учиться, исправлять ситуацию. Вопрос, как это сделать. Наверное, самое лучшее встретиться, а там как пойдет. Но согласится ли теперь на встречу Люда? Это тоже был вопрос, ответа на который у майора запаса не было.

В дверь позвонили.

Уланов взглянул на часы. Для Смолинского рано. Кто-то из соседей? Это был действительно сосед. Петрович. И вид он имел болезненный, бледный. Похмелился, проспался, теперь опять ломает.

— Ром, ты извиняй, хреново мне.

— Это заметно, Петрович, но и у меня не благотворительный фонд помощи хроникам.

— Да я понимаю, мне немного-то надо. А то ночью кошмары всякие привидятся.

— А что твой кореш-гастарбайтер?

— Пропал куда-то. Не заходил, и во дворе я его не видел. Наверное, бабки в свой Таджикистан отправляет. А у нас на Главпочтамте знаешь как? Весь день просидишь, пока что-то сделаешь. А на гастарбайтеров почтовые вообще внимание обращают в последнюю очередь. Так и сидит, наверное, до сих пор. Ты бы, Ром, дал рублей двести? Я пенсию получу, отдам, слово.

Уланов покачал головой:

— Ладно, дам тебе водку. Но смотри, больше ни за бабками, ни за пойлом не приходи. Отворот-поворот получишь, понял?

— Эх, Рома, а я-то думал…

— Ты можешь и сейчас не получить ничего.

— Не, все нормально, больше просить не буду, ну если только совсем до ручки не дойду. Договорились?

Уланов, понимая прекрасно, что этим ничего не закончится, все же отдал соседу вторую бутылку и вскоре слышал его приглушенное: «Ой, мороз, мороз»…

Роман под песню дяди Коли принялся пылесосить ковер и палас, мыть полы, приводить квартиру в жилой вид.

В 19.47 его сотовый телефон сработал сигналом вызова.

Метнулась мысль, — Людмила, но… оказался полковник:

— Ты дома, Рома?

— Да.

— Один?

— Как и договаривались.

— Флешка?

— При мне.

— Хорошо, мы недалеко от твоего дома.

— Мы? — переспросил Уланов.

Полковник ответил:

— Да, со мной специалист-дешифровщик, майор Столбов.

— Юра?

— Вы знакомы?

— Поверхностно. Заходите, у меня все спокойно.

— Идем!

Ровно в 20.00 Уланов открыл дверь прихожей, и в это же время раскрылись двери лифта. Полковник Смолинский и молодой майор с объемным кейсом прошли в квартиру. Пожали друг другу руки после того, как Роман закрыл дверь. Песня за стеной оборвалась. Видимо, водка свалила Петровича, хорошо если до утра. Смолинский кивнул майору.

Тот поставил кейс на пол, достал из него прибор, похожий на дозиметр. Вытянул антенну. Что-то включил, загорелись лампы, сигнализаторы. С этим прибором, не забыв снять туфли, майор обошел квартиру.

Уланов спросил у полковника:

— И что все это значит, Владимир Алексеевич?

— А ты не в курсе? Специалист проверяет твою квартиру на предмет прослушивания и наличия скрытой видеосъемки.

— Вы считаете, я кому-то так нужен, чтобы контролировать меня по полной программе?

— Мы еще поговорим об этом, Рома.

Майор доложил:

— Все «чисто», товарищ полковник.

Смолинский поинтересовался у хозяина квартиры:

— Где можем устроиться, Рома?

— Если отметить встречу…

— Для работы с аппаратурой.

— Тогда все равно на кухне. Кабинета у меня нет, и письменный стол не сохранился. Отсутствует и журнальный, только кухонный.

— Окна куда выходят?

— Во двор. У меня все три окна с балконом выходят во двор. Удобно и тихо, хотя в последнее время это стало спорным вопросом, где тише, во дворе, когда каждый владелец машины с ослиным упрямством пытается загнать своего железного коня, да еще бабушки с крикливыми внучатами, или на другой стороне, где только шум от транспортного потока.

Смолинский повернулся к Столбову: