Илья Деревянко - Инфернальная реальность

– Ну ладно, ладно! – смутился Владимир. – Мне пора идти...

«Беседа» Ермолова со своей сменой как две капли воды напоминала предыдущую. Владимир давно усвоил – эти тупорылые скоты признают только силу! Завершив «воспитательный процесс», он возложил на санитаров персональную ответственность за здоровье Куницына, пинками выгнал их из дежурки, подошел к телефону и набрал номер Рудакова...

Они встретились неподалеку от клиники в машине Рудакова.

– Та же история, что с тобой! – подробно обрисовав ситуацию, с нескрываемым отвращением подытожил Ермолов. – С одним лишь отличием. Старого контуженого человека Кудряшкину удалось спровоцировать. Похоже, Кадыковы собираются оттяпать комнату деда. Есть же мразь на свете! Не понимаю, как таких земля носит?!

– Надо разобраться с «бородой», – уверенно заявил Вадим.

– Обязательно! – согласился Ермолов. – Но сперва пусть выпустит старика из психушки. Давай-ка навестим господ Кадыковых!

– Адрес знаешь? – спросил Рудаков.

– Да.

– Ну тогда поехали.

Взрычав мотором, черная «девятка» рванулась в темноту...

Супруги Кадыковы, каждый по-своему, коротали вечер.

Людмила, дебелая тридцатилетняя женщина, томно возлежа на диване, таращилась в телевизор, а Николай, устроившись в кресле под торшером, читал книгу известного в кругах гнилой псевдоинтеллигенции писателя Виталия Ерофейкина. Близкие знакомые знали Ерофейкина как спившегося полуимпотента карликового роста, обремененного многочисленными комплексами. Читатели – как косноязычного графомана, с манией величия и претензиями на изысканность. И те и другие были абсолютно правы. Однако с подачи определенных сил [30]Ерофейкина провозгласили «выдающимся», «утонченным», «элитарным» и прочая, прочая, прочая... В результате среди знакомых Кадыкова (тех самых «гнилых псевдо») считалось хорошим тоном порассуждать о его «творчестве» в хвалебных тонах, и Николаю волей-неволей приходилось «кушать» бездарное, бессмысленное чтиво, дабы не прослыть темным неучем. Ничего не поделаешь – имидж интеллектуала требует жертв! Книга называлась «Россиянка-Красотуля». Уныло вздохнув, Кадыков перелистнул страницу, с тоской отметив, что осталось еще ох как много, и в этот момент в дверь позвонили.

– Кто там? – настороженно спросил Николай Андреевич, обозревая лестничную площадку в японский телескопический глазок. На площадке стояли двое крепко сложенных незнакомых парней.

– Санитары из ПНД № 3, – ответил один из них – молодой, но с седыми висками. – Нас прислал Зиновий Михайлович Кудряшкин сообщить новости насчет Куницына.

– Тише, тише! – закудахтал сотрудник газеты «Ныне», торопливо отпирая замок. – Поговорим в квартире (Николаю вовсе не хотелось, чтобы соседи прознали о его грязных делишках). Ну?! – с надеждой выдохнул он, тщательно заперев дверь и проводив гостей в комнату. – Рассказывайте! Умер?! Да?!

Однако «посланцы психиатра» (Ермолов с Рудаковым, как вы, вероятно, догадались) повели себя самым неожиданным образом. Ермолов, выхватив нож, перерезал телефонный провод, притиснул ошеломленного Кадыкова к стене и бросил товарищу:

– Контролируй бабу. Разинет хайло – стреляй!

Рудаков направил на желто-зеленую от ужаса Людмилу дуло пистолета. Слабонервная мадам Кадыкова тут же написала на диван. «Рэкетиры», – трусливо подумал Николай Андреевич.

– Ма-а-амочки! Лишь бы в живых оставили!

– Р-р-рубины в с-секретере! З-з-золото под м-ма-т-трасом. Д-до-ллары в т-тайнике в с-со-седней к-комнате. Не у-б-бивайте! Р-родненькие! – заикаясь, простонал он.

Не вступая в дискуссию, Владимир треснул журналиста «лодочкой [31]справа. Удар пришелся в левое ухо. Лопнула барабанная перепонка, и Николай Андреевич наполовину оглох.

Острое лезвие ножа вплотную прижалось к сонной артерии.

– Пощадите! – прохрипел Кадыков. – Н-не г-губите!

– Пощадить? – задумчиво повторил Владимир. – А с какой, спрашивается, стати?! Дедушку ведь ты не пощадил, на смерть отправил!

– Я каюсь! Каюсь! – захныкал корреспондент газеты «Ныне». – Я искуплю вину! Богом клянусь!

– Не поминай Господа всуе, тем паче своим грязным ртом, – сурово отрезал Владимир. – А хочешь жить, подробно расскажи, как ты упрятал Антона Петровича в дурдом, сколько заплатил Кудряшкину и что именно «борода» тебе обещал. Кстати, говнюк, излагай ровно, спокойно, обстоятельно, не упусти ни малейшей подробности. Предварительно представишься – назовешь имя, отчество, фамилию. Ну, урод моральный, валяй!

С грехом пополам подавив заикание, Николай Андреевич начал пространный рассказ.

– Очень хорошо, – выслушав «исповедь» журналиста, заключил Ермолов. – Разуй уши и запоминай каждое слово. Твои слова записаны на диктофон. Не веришь? Продемонстрируй, Вадик.

Рудаков вынул из кармана диктофон, перемотал пленку и щелкнул кнопкой. Кадыков услышал свой собственный качественно записанный голос.

– Соображаешь, чем пахнет? – спросил Вадим, прокрутив запись до конца. Корреспондент газеты «Ныне» хмуро молчал.

– Он рассчитывает на то, что аудиозаписи в судах не особо котируются. Надеется выкрутиться, – понимающе усмехнулся Ермолов. – Ведь так, да?! – Взгляд бывшего спецназовца сочился презрением. – Но мы не собираемся обращаться в суд. Мы поступим гораздо проще – отнесем пленку в редакцию оппозиционной газеты «После». Там страсть не любят вашего брата – демократа, и будь уверен – опубликуют запись без купюр, на первой полосе. А ежели вздумаешь накатать заяву в милицию – завалим. Убить гниду вроде тебя мне как два пальца обоссать!

– Что вам нужно?! – выдавил Кадыков, трясясь в ознобе. Угрозы Ермолова возымели действие. – Я все сделаю!

– Вот это совсем другой разговор! – улыбнулся Владимир. – Во-первых, завтра же хоть из-под земли достанешь Кудряшкина и заставишь выписать дедушку из больницы. Крайний срок – понедельник!

– А во-вторых, мои знакомые маклеры разменяют вашу квартиру, – добавил Вадим. – Ты с женой получишь двухкомнатную, дед – однокомнатную. Расходы по оформлению документов и переезду за ваш кадыковский счет. Так будет справедливо.

– Да, да, я согласен! Согласен! – зачастил Николай Андреевич.

Ермолов пристально оглядел усатую откормленную физиономию корреспондента. Видимо, результаты осмотра его не удовлетворили.

– Не нравишься ты мне, гусь лапчатый, – задумчиво молвил Ермолов. – Не внушаешь доверия. Уж больно рожа хитрая! Поэтому я дам тебе возможность убедиться в серьезности наших намерений.

Неуловимым движением острого как бритва ножа он отхватил Кадыкову мочку правого уха.

Николай Андреевич взвыл дурным голосом.