Илья Деревянко - Инфернальная реальность

– В следующий раз отрежу голову! – покидая вместе с Рудаковым квартиру, весомо пообещал бывший спецназовец...

– Не слишком ли круто для первого раза? – с некоторой опаской поглядывая на товарища, спросил Рудаков. – По-моему, пленки вполне достаточно.

Машина неторопливо двигалась по направлению к ПНД № 3.

– Не слишком, – спокойно возразил Владимир. – С ним иначе нельзя. Слишком хитрожоп. Нужно было сломать его напрочь! С гарантией!

– А я грешным делом подумал, ты в Чечне уши резать привык. Видал однажды по телевизору, как спецназовцы...

– Перестань, – поморщился Ермолов. – Лучше скажи – не много ли будет Кадыковым двухкомнатной квартиры?!

– Видел бы ты ту халупу! – развеселился Вадим. – Район хуже не придумаешь. Глухая окраина. Неподалеку обширная свалка, где обосновалась «чудная» община отвязанных [32]бомжей с уголовным прошлым. За пузырь сивухи – глотку перережут! Дом по швам разваливается. Кишит тараканами, клопами да жильцами-синюшниками. Горячей воды – круглый год нет. Холодная – по праздникам. Отопление практически не работает.

– Тогда другое дело. Усатому пидору в самый раз, – успокоился Владимир. – А квартира деда?!

– Высший класс! Расположена в центре города в двух шагах от станции метро: лифт, телефон, евроремонт. В общем – пальчики оближешь!

– Отлично! – улыбнулся бывший спецназовец. – Ветеран Великой Отечественной заслужил нормальные условия жизни... Да, чуть не забыл. Как только выпустят дедушку – возьмем «бороду» за жабры. Оснований уже достаточно...

Приблизительно в то же время, когда Ермолов с Рудаковым вразумляли господина Кадыкова, Зиновий Михайлович Кудряшкин, пользуясь отсутствием дражайшей супруги, нежившей дряблые телеса в дорогом комфортабельном санатории, самозабвенно предавался пороку пьянства. Облаченный в испещренный сальными пятнами махровый халат, он сидел в просторной гостиной возле декоративного электрического камина и хлебал стакан за стаканом. На журнальном столике у кресла, где устроился психиатр, валялись остатки закуски и стояли полные бутылки (пустые окосевший кандидат медицинских наук бросал куда попало). Глаза его налились кровью, лицо приобрело багрово-синеватый оттенок, в неряшливой взлохмаченной бороде застряли крошки и потухший окурок. Заместителя главного врача душила беспричинная, но неистовая ярость. Начинающееся полнолуние сказывалось на психиатре так же, как на подведомственных ему сумасшедших, быть может, лишь не в столь внешне заметной форме. Впрочем, замаскированное зло куда опаснее открытого! Итак, Зиновий Михайлович кипел от бешенства. Мысли в мозгу Кудряшкина роились грязные, черные, зловонные. Он с ненавистью перебирал в уме всех, кто хоть как-нибудь ему досадил, особенно дерзкого пенсионеришку, осмелившегося обозвать заместителя главного врача «щенком сопливым».

– Я те, старый хрыч, покажу «щенка»! – злобно бубнил психиатр, обильно перемежая бубнеж похабными ругательствами. – Ишь, ты! «Герой войны»! Я тя, пердуна, заживо на корню сгною! До кондрашки доведу, если мои психи тебя раньше во сне не придушат! Гы-гы-гы! А может, уже придушили? А?! Проверим-с!

Нетвердой рукой Кудряшкин набрал номер телефона «Острого отделения».

– ПНД № 3, – донесся из трубки низкий мужской голос.

– Кто у аппарата? – рыгнув, спросил Зиновий Михайлович.

– Санитар Ермолов, – ответил бывший спецназовец, вернувшийся в клинику буквально минуту назад.

– А-а-а, новенький! Скажи-ка, санитар, как там состояние пациента Куницына? Инфаркт? Инсульт? Говори, не стесняйся!

– Нет, все в порядке.

– Что-о? Что ты сказал, мальчишка!

– В полном порядке, – спокойно подтвердил Владимир. – Больной спит.

Психиатра захлестнула волна безумной ненависти. Прохрипев нечто нечленораздельное, он с треском швырнул трубку на рычаг и, дабы успокоиться, залпом высосал прямо из горла полбутылки водки.

– Жи-и-иивучий, с-с-с-котина! – отдышавшись, зашипел по-змеиному Зиновий Михайлович. – К-к-ре-п-кий, с-с-сука! П-п-придется по-м-мо-очь! Э-т-то з-з-запросто! Я к-кандидат нау-к-к! Чай не лыком ш-ш-шит!

В голове заместителя главного врача в мгновение ока сложился хитроумный, коварный, поистине дьявольский план. Подсобить старому контуженому гипертонику отправиться в мир иной, якобы по естественным причинам, в сущности не так сложно. Он отметит в истории болезни наличие гипертонии, но не пошлет Куницына в обычную больницу, а определит в отдельную палату и проведет «курс лечения» самостоятельно: диплом-то у него широкого профиля! Сперва необходимо под благовидным предлогом подготовить почву для инфаркта или инсульта, на протяжении некоторого времени регулярно вводя пациенту препараты, сгущающие кровь и способствующие образованию тромбозов... Аскорбиновая кислота? Нет, не совсем то! Во! Придумал! Хлористый кальций!

Здесь одна лишь загвоздка – хлористый кальций вводят внутривенно. Уколы! Могут возникнуть подозрения! Эврика! Капельница! Правда, гипертоникам капельницы ставят редко, в исключительных случаях [33]но случай этот можно – хе-хе – по-научному обосновать. Он напишет в истории болезни: «Ради улучшения кровообращения вводить в течение пяти дней раствор реополиглютина» – по сто кубиков зараз, а медсестре всучит обычный физиологический раствор с примесью хлористого кальция (кубов двадцать в каждой дозе), элементарно заменив этикетки на пузырьках [34]Ни одна собака не подкопается. Не будет же медсестра проводить химический анализ содержимого капельницы! Гы-гы-гы! Спустя пять дней, доведя старикашку до кондиции, он поздно вечером незаметно проникнет в палату да ширнет ему пару кубиков мезатона. [35]И усе!!! Клиент культурно отбросит копыта!

Восхищенный собственной изобретательностью, кандидат медицинских наук воспрял духом, вылакал на радостях целую бутылку водки, доплелся до дивана, рухнул ничком и захрапел...