Кирилл Казанцев - Месть длиннее жизни

— Нашел, — сказал Андрей, — один местный, вы его знаете, он гроб принес.

Глухов выругался, пообещав Мартынову множество проблем в ближайшем будущем.

— Еще из налоговой утечка была, — добавил Андрей, и быстро проговорил: — И сотрудник ваш, из экономического отдела, он кошку притащил и передал рейдерам сведения о состоянии расчетов с поставщиками…

И тут только дошло: зачем рейдерам Рита, если всю информацию о состоянии дел они могли получить от Шпинькова? Дублировали, не верили ему? Ерунда, в его же интересах быть с бандитами максимально откровенным. Наверняка ему не только должность обещали, но и пост на заводе после того, как он отойдет другому владельцу.

— Убью, — коротко выдал Глухов, — своими руками…

— Его уже нет, — отозвался Андрей, — он в аварии погиб, я сам видел.

О том, что Шпиньков умер через несколько часов после ДТП, решил умолчать.

— Да и хрен с ним, — неожиданно развеселился Глухов. — Ты меня подожди, я через три дня вернусь, тогда и рассчитаемся. Отдохни пока, счет мне пришлешь, это как бонус пойдет, из твоей доли не вычту.

Распрощались, Андрей лег, но сон не шел, так и этак крутил мысленно и факты, и фигурантов, и никак они не стыковались. То Шпиньков был лишний, то Рита, то шапочник Мартынов не вписывался, то учредительные документы на завод, что лежали в банковской ячейке. Вертелся до двух ночи, пока снова не заболела голова. Пришлось вставать, искать таблетки, ждать, пока подействуют. И отвлечься никак не получалось, даже аннотацию к лекарству развернул, длиннющую простыню, принялся читать мелкие буквы и вовсе оторопел: это оказалось сильнейшее обезболивающее, его выписывали при онкологии. Получалось вовсе уж не складно: выходит, что у сына Романовой рак и что дела мальчишки плохи, если дошло до таких таблеток, и операция, похоже, последняя надежда. Значит, было что-то еще, кроме сведений о кредиторке, о чем Рита предпочла умолчать, а история, еще час назад простая и понятная, стала вдруг мутной и запутанной, зато удалось наконец заснуть.

Утром соображал в прежнем режиме, голова почти не болела, а длинная ссадина на скуле подсохла и о себе почти не напоминала. Решение появилось точно само собой: маховик, запущенный рейдерами, с ходу не остановить, тут все в руках Глухова, что распродает свои активы, а Романова явно много недоговаривает, и с ней придется встретиться еще разок. Понятно, что сдал его Шпиньков: и с документами, ну тут он чисто угадал, вернее, сделал верные выводы, и у налоговой ждали по наводке того же Шпинькова. Бандитов со счетов сбрасывать рано, они еще себя проявят, и неплохо было бы одного, а лучше двух Глухову отдать, чтобы у того и тени сомнения не возникло и чтобы он с деньгами охотнее расстался. А из отеля лучше съехать, чисто для собственного успокоения.

Подходящий вариант сразу найти не получилось, на местном портале объявлений оказалось всего несколько штук, и от роду им было по полгода. Пришлось по совету администратора топать за местной газетой, Андрей забрал из номера свои вещи, чтобы не возвращаться, расплатился и пошел на поиски. Искомое обнаружилось в ближайшем киоске, стоило копейки, выглядело жалко и несерьезно. Газета оказалась набита самого убого вида рекламой, тонкие аляповатые листы неприятно шуршали и пачкали пальцы типографской краской, зато предложений о сдаче жилья тут было полно. Но не все оказалось так просто, сдавать жилье на неделю желающих не нашлось, пришлось перейти к предложениям из серии «квартира по часам». Здесь дело пошло легче, Андрей примерно представлял, с чем столкнется, но выбирать не приходилось. Позвонил в три адреса, договорился о встрече и пошел на парковку, на ходу планируя день. Посмотреть несколько вариантов, заплатить за неделю вперед, съездить на завод, проверить обстановку, позвонить матери… И запнулся на ходу — на лобовухе «Тойоты», прижатый «дворниками» к стеклу, висел дохлый голубь. Плоский, будто по нему пару раз туда-обратно проехались, весь в грязи, обломанные перья торчат, точно кости, башка набок, клюв разинут, желтый приоткрытый глаз смотрит в никуда, лапы скрючены. Стекло вокруг дохлятины в грязи и бурых разводах, рядом ползают мухи.

— Дебилы малолетние! — Андрей осмотрелся и никого, разумеется, поблизости не углядел. Парковка забита машинами, но рядом никого, вся движуха идет за оградой отельной парковки: и транспорт там, и народец по тротуарам топает туда-сюда. «Камеры есть у них, интересно?» — Андрей еще раз огляделся, точно это могло помочь, и принялся сковыривать дохлятину со стекла. Голубь отлипал неохотно, чуть съехал набок и так застрял. Андрей ткнул его сложенной газетой раз, другой, потом чертыхнулся и, превозмогая брезгливость, взялся за скрюченную мертвую птичью лапу, дернул на себя. Голубь легко оторвался от стекла, проехался по капоту, пачкая его грязью и бурой органической субстанцией, отчетливо запахло дохлятиной. Птичка приказала долго жить пару дней назад, и кто-то не поленился, отскреб ее от асфальта и приволок сюда, и не просто бросил на машину, а озаботился понадежнее закрепить трупик на стекле. Кто-то.

Андрей замер на мгновение, повернулся с птицей в руках, и тут стоявшая напротив темная иномарка дернула вперед. Буквально прыгнула с места, пересекла узкий проход, Андрей успел заметить картонку поверх номера и что за рулем то ли карлик, то ли ребенок: видна только макушка, та сползает все ниже, и чувство такое, будто машина летит сама по себе. А деваться некуда: справа «Тойота», слева и позади ограда парковки, он тут как в мышеловке, если только взлететь. Выдохнул, зажмурился и как был, с голубем в руках, боком упал на капот иномарки, перекатился и грохнулся на асфальт у задней дверцы «Тойоты». И хоть сжался в комок, напрягая мышцы, но от боли на миг вырубило, по голове точно бутылкой огрели. В себя пришел от запаха дохлятины, голубь валялся перед носом и вонял так, что глаза слезились. Первым порывом было отпихнуть его подальше, но Андрей не шевелился: хлопнула дверца, послышались быстрые шаги и приглушенные голоса. Кто-то оказался рядом, толкнул Андрея в плечо, тот перевернулся на спину и старательно подражал голубю, что, судя по вони, был совсем близко. Голову раздирало болью, перед глазами плавали белые пятна, но Андрею удалось разобрать несколько слов, голос показался знакомым. Он чуть приоткрыл глаза и сквозь ресницы увидел человека, тот наклонился, рассматривал Андрея и забористо выругался. Пятна понемногу рассосались, физиономия поблизости оказалась знакомой: и бородка, и пристальный нехороший взгляд, а украшена таким фингалом под обоими глазами, что диву даешься. «Моя работа», — Андрей старался не обращать внимания на жуткую вонь, казалось, что голубь лежит у него на груди или на голове.