Илья Деревянко - Обелиск для фуфлыжника

– Пойдемте! – Станислав Кириллович дернул за рукав Половцеву, зачарованно глазеющую на памятник. – Это не для вас.

«Правильно, не для меня, – мысленно согласилась женщина. – Слишком богато. Может, на задворках найдется что-нибудь поскромнее?»

Подойдя к «Скале», Платонов резким движением сорвал брезент.

– Вот будущее надгробие вашего сына! – Черный полированный камень агатово поблескивал в лучах осеннего солнца. Закатив глаза, женщина рухнула в обморок. – Нашатыря! Быстрее! – крикнул первому попавшемуся на глаза сотруднику хозяин «Пьедестала»...

– Парень крещеный?

– Да.

– Отлично! – сидя вместе с Половцевой за столом у себя в кабинете, Платонов быстро чиркал в блокноте. – Я предлагаю следующий вариант: изображение в полный рост в военной форме, рядом православный восьмиконечный крест. Надпись «Погиб за веру и Отечество на чеченской границе». Раньше в старину писали «За веру, Царя и Отечество», но царя у нас, увы, нет. Дальше фамилия, имя, отчество, даты рождения и смерти. Подойдет? – оторвав глаза от блокнота, Станислав Кириллович посмотрел на Марию. Женщина плакала.

– Я н-не п-пойму, – всхлипывала она. – П-почему вы... Какой вам смысл! Я ведь ничем не могу отблагодарить!

– Можете! – убежденно сказал Платонов.

– Как?! – встрепенулась Половцева.

– Молитесь за мою грешную душу.

– И все?!

– Да, этого вполне достаточно. Главное, не забудьте в первую очередь возблагодарить Всевышнего, вовремя подсказавшего мне, как именно я должен поступить. Ну ладно, давайте прощаться. У меня сегодня еще уйма дел. Когда работа над памятником закончится, вам позвонят. До свидания...

Начертив схему будущего изображения, Станислав Кириллович отдал ее вместе с фотографией солдата одному из лучших художников, приказав не мешкать, но и не халтурить. Затем принялся собственноручно (Платонов хорошо рисовал) набрасывать эскиз другого, фуфлыжного «памятника», обещанного утром Елкину.

– Павшему воину почет и уважение, а гнилому фуфлыжнику нечто диаметрально противоположное, – бормотал себе под нос Станислав Кириллович. – Вполне справедливо!

В конце сентября – начале октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года один за другим выписались из больницы бывшие секьюрити «Ажура», имевшие несчастье вплотную познакомиться с повадками московских руоповцев. Последним вышел Виктор Гордеев, избитый больше остальных. Седьмого октября в день знаменитой Всероссийской акции протеста Алексей Пичугин, Никита Костылев и Виктор Гордеев собрались на квартире последнего, решив досконально обсудить взлелеянные на больничных койках планы мщения. Васю Крошкина, единодушно признанного не заслуживающим доверия, приглашать не стали. Василий и в лучшие-то времена не пользовался у коллег симпатией, а в больнице (все четверо лежали в одной палате травматологического отделения) он окончательно доконал их беспрестанным нытьем, слезливыми жалобами на жизнь, на здоровье и на злую судьбу.

– Ну его к лешему! – сказал товарищам Гордеев. – Чмошная натура. С таким на дело идти нельзя. Подведет в самый критический момент либо сдаст с потрохами при первом же шухере.

Возражений не последовало. Васю вычеркнули из команды. Итак, охранники, устроившись на кухне, пили чай и обсуждали способы возмездия Сергею Игнатьевичу. Руоповцев они справедливо считали фигурами третьестепенными, орудиями в руках подлюги-коммерсанта. Ежели удастся отловить в темном закоулке кого из карателей – хорошо. Нет – черт с ними, с отморозками!

– Мне известно местонахождение загородного дома Елкина и московский адрес Иволгина. Предлагаю пустить в хоромы Елкина «красного петуха» [43], а Иволгину ну хотя бы машину спалить. Он ее всегда на улице у подъезда оставляет, – оживленно говорил Пичугин.

– На фига тебе Иволгин? – недоуменно спросил Гордеев. – Организатор-то Елкин. Рохля Владилен там рядом не валялся!

– Ан нет! – возразил Алексей. – Они компаньоны. Делят прибыль, значит, и убытки по долям. Кроме того, ты не учитываешь психологический аспект, – жестом остановив намеревавшегося возразить Гордеева, продолжал Пичугин. – Нужно посеять между ними семена раздора. Иволгин завопит: «Из-за тебя, Сергей, мне перепало!» Елкин соответственно обложит Владилена матюгами или по морде треснет, и конфликт готов. А «когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет», – коварно улыбнувшись, процитировал он отрывок из басни Крылова «Лебедь, рак и щука». – Пускай фирма разваливается к чертовой матери!

– Гм, ты, Леша, прям современный Макиавелли [44], – странно глянул на приятеля Гордеев и, с минуту подумав, добавил: – Заметано! Принимаем к исполнению!

– Вы забыли про деньги, – напомнил доселе молчавший Никита Костылев. – Месть местью, а получить заработанное необходимо. Не помешает также небольшая компенсация за морально-физический ущерб.

Гордеев с Пичугиным удивленно воззрились на Никиту.

– Ну и как ты себе представляешь процесс получения? – поинтересовался наконец Виктор. – Явиться опять на прием к Елкину да огрести от руоповской крыши новую порцию звездюлей?!

– Конечно, нет, – невозмутимо ответил Костылев. – Крыша хоть бандитская, хоть ментовская выезжает на стрелки, вышибает долги и так далее, но крыша, как правило, не занимается постоянной охраной, не стоит на воротах [45]. У Елкина после нашего ухода «быков» в офисе нет. Я проверил. Итак, если мы предупредим коммерсанта о визите, нас, разумеется, встретят и «отоварят» [46] под завязку. Если же нет – все пройдет гладко.

– Ага, а потом поймают да голову в задницу засунут, – кисло усмехнулся Алексей.

– Кого поймают? – вмешался Гордеев, уже понявший смысл предложения Костылева. – Неизвестных налетчиков в черных масках?

– Вычислят! Елкин непременно на нас подумает, – не сдавался пессимистически настроенный Пичугин. – А в лапах руоповских палачей мы быстро «запоем» на соловьиный манер!

– Ты не прав, Леша, – не согласился Никита. – Врагов у Елкина море. Считай, половина Москвы: бандиты, обманутые кредиторы... Себе же мы обеспечим стопроцентное алиби. Распустим слух, будто уезжаем в Воронежскую область к моему армейскому другану Коляну Капустину. На воскресенье 11 октября купим билеты на поезд в общий вагон, где народу хренова туча и проводник при всем желании не сможет вспомнить, были мы там или нет. Билеты старательно засветим перед родственниками и знакомыми. Одиннадцатого вечером со старыми чемоданами в руках демонстративно отчалим в сторону Павелецкого вокзала. В чемоданы загрузим тяжелый ненужный хлам, а также необходимые для подготовки и проведения операции вещи. Их потом заберем, чемоданы с хламом сожжем на помойке. Достоверности ради попросим дворовых алкашей помочь донести багаж. За пузырь. От попутчиков оторвемся у вокзала. Перекантуемся два-три дня в укромном местечке, внезапно налетим на офис, выгребем содержимое сейфа и в темпе свалим в Воронежскую область, но уже не поездом, а на автобусе дальнего следования, отправляющегося с Черкизовского рынка. Нам нужен автобус до поселка Таловое. (Капустин обитает в деревеньке поблизости.)