Андрей Константинов - Выдумщик (Сочинитель-2)

Аркадий Сергеевич срочно встретился с Бурцевым, посмотрел на руководителя «ТКК» — и понял все без слов.

— Максимыч, — устало сказал майор бывшему подполковнику. — Ты хоть понимаешь, что творишь? Мы же в обычных уголовников превращаемся…

— Я творю?! — взорвался Бурцев. — Может, это я Диму Гришина убил? Или водку я сам у себя скоммуниздил?

Назаров вздохнул:

— Нас вычислят — это же элементарно… Ты что, не понимаешь?

Бурцев упрямо мотнул головой:

— А ты что предлагаешь — на жопе ровно сидеть? Вычислят… Сейчас не прежние времена… Вычислить и доказать — разные вещи… И фора временная у нас пока еще есть… Если найдем груз — Бог даст, вывернемся как-нибудь. А вот если не будет груза — тогда, действительно, кранты… Мне, по крайней мере…

Аркадий Сергеевич взглянул Дмитрию Максимовичу в глаза и увидел там нехороший фанатический огонек, по которому понял, что Бурцев уже потерял способность холодного и безэмоционального анализирования ситуации… Дмитрий Максимович явно решил идти ва-банк — ему, действительно, было, что терять.

— Как ты думаешь, — медленно спросил Назаров, — те, кто выкрал Плейшнера, смогли получить информацию о грузе?

Аркадий Сергеевич нарочно задал вопрос в такой странной форме — он уже опасался всего, в том числе и «аудиоконтроля» со стороны Бурцева — так, на всякий случай, чтобы еще крепче его, Назарова, к себе привязать… Хотя — куда уж крепче…

Дмитрий Максимович понял, усмехнулся:

— Брось ты, Аркадий… Если мы и друг друга еще начнем подозревать… А что касается Плейшнера, то… Мне так кажется, что он, к сожалению, не все, что знал, рассказать успел… Но водку хитил он, это точно. А вот где она сейчас — это вопрос…

Хоть и призывал Бурцев Назарова доверять друг другу, а ответил в той же манере — так, чтобы сторонний человек, услышавший эту фразу, не мог напрямую «привязать» Дмитрия Максимовича к похищению Плейшнера.

Аркадий Сергеевич долго молчал, а потом сказал, потирая лоб сухой рукой:

— Максимыч… У меня такое чувство, будто кто-то нас все время за ниточки дергает, заставляет делать заранее просчитанные ходы… Что-то нечисто со всей этой историей…

— Да перестань ты, Аркадий, — махнул рукой Бурцев. — Это все нервы… У меня у самого — такие нервы, что… Ты в мистику-то не впадай… Какие еще ниточки? Кто дергает?

Назаров вымученно хмыкнул:

— А если — аноним? Кто это? Зачем ему было звонить, говорить о Плейшнере? Зачем?

— С анонимом — действительно не очень понятно, — согласился Бурцев, не знавший о первом звонке неизвестного. — Но и здесь, опять-таки, может быть множество простых объяснений… Думаешь, у Плейшнера недоброжелателей мало было? Из его же собственного окружения? Да они же там — как крысы, жрут друг друга. Так что… Они проговорили еще минут тридцать, а потом расстались, и Назаров не мог избавиться от тягостного чувства, что Бурцев недооценивает опасность — просто не чувствует ее дыхания в затылок… Вернувшись в свой кабинет, Аркадий Сергеевич выпил таблетку от головной боли и позвонил журналисту Серегину, чей рабочий телефон разыскал еще накануне. Назаров хотел договориться с журналистом о встрече, посулив какую-нибудь «жареную» тему, а потом, в ходе беседы, постараться вывести Серегина на разговор о компаньоне Олафсона.

Трубку в редакции сняли после второго гудка:

— Алло?

— Добрый день, будьте добры Серегина Андрея…

— Серегина? А кто его спрашивает?

— Я… У меня есть для него интересная информация…

— Срочная?

— Что?

— Срочная информация у вас? Может быть, мне передадите? Я заместитель Серегина, Петров Михаил Владимирович…

— Нет, мне нужно именно с Серегиным поговорить. — Ну, тогда придется недельку подождать, он в командировку уехал…

— Да? Вот черт, обидно как… А далеко уехал? Может быть, ему позвонить можно?

— Далеко… В Швецию. Извините, у меня работы много…

— Да, да, я понимаю, спасибо, всего доброго…

Аркадий Сергеевич повесил трубку.

«Швеция… Опять — Швеция… Журналист Серегин уехал в Швецию… Ну и что? У него там масса дел может быть — если парень со шведом вместе кино делал…»

Назаров закурил и помахал рукой, разгоняя сигаретный дым — конечно, в поездках Серегина вообще не было ничего странного и интересного для Назарова, если бы этот журналист не знал Рахиль Даллет…

Между тем события вокруг похищеной водки развивались все стремительнее и стремительнее — как и предполагал майор Назаров, кое-какая информация медленно, но все же начала просачиваться в правоохранительные органы.

Что же касается Антибиотика — то он, естественно, узнал о похищении Плейшнера гораздо быстрее… Надо сказать, что в Питере убийства и похищения «серьезных людей» редко оставались для Виктора Палыча загадками — как правило, он знал, откуда «ноги растут», что стоит за той или иной ликвидацией или исчезновением человека без следа…

Поскольку Некрасов говорил в свое время, что водка, которую он собирался похитить, «левая», и поскольку само похищение должно было быть «чистым» — Антибиотик даже не поверил сразу, что такую дерзкую акцию, как захват Плейшнера, могла настолько быстро и жестко провести «потерпевшая» сторона. Виктор Палыч до этого никогда с «комитетчиками» на узкой дорожке не сталкивался, а к легендам и мифам о них относился со здоровым скепсисом. Поэтому сначала Антибиотик заподозрил, что похищение Плейшнера — не более, чем инсценировка… Устал Мишутка, захотел соскочить, а чтобы о себе добрую память оставить, кино разыграл… Для Антибиотика не было тайной, что Некрасов завел себе «секретный» счет в одном из банков — не иначе, как на «черный день» и спокойную старость копил, дурашка…

Однако, как показала проверка — счет оставался нетронутым. Барахло в квартире — с ним ясно, его бы никто и брать не стал. Вот паспорт на другую фамилию и «рыжье» [26], что у Плейшнера в тайничке лежали — они наводили на размышления, их-то можно было бы и прихватить, если в бега подаваться… А тут еще Череп странные непонятки в смерти Гены Ващанова выкопал — вроде как получалось, что и Гена, покойник, каким-то боком в водочную тему замешался… Этого Виктор Палыч совсем уж никак понять не мог, поскольку бывшего первого заместителя начальника РУОПа знал довольно хорошо — конченным он был человеком, алкашом запойным, с которым серьезные дела делать мог решиться только идиот.

Любовница Ващанова Светочка рассказала, что Геннадий Петрович сильно переживал по поводу «наезда» на него некого «комитетчика» как раз в связи с какой-то водкой… И было это еще до того, как ребятки Плейшнера увели контейнеры со склада «ТКК»… Гена звонил еще прапорщику Саше — договаривался насчет склада под водку… Интересное кино получается — может быть, эти артисты из «ТКК», «комитетчики» бывшие, сдуру решили с помощью Ващанова левый «Абсолют» спрятать? Ясно, что ни в какой Узбекистан водку не планировалось везти изначально… Так-так… А потом, стало быть, контейнеры Плейшнер «помыл», в «ТКК» начался шухер — там стали искать крайнего… И решили, что как раз Геннадий Петрович информацию о грузе и слил… Ну, и рассчитались с Генококом, замастырили ему «несчастный случай» — «кагэбэшники» на такие штуки мастера… Так, а потом они выкрали Плейшнера — чтобы вытрясти из него все, что он знает… А ведь Мишутка знал барыгу, на чей склад водяра упасть должна была. Сам же Антибиотик его Некрасову и «подвел»… И все-таки: почему они так быстро вычислили Плейшнера? За неделю всего… Может быть, Генокок перед смертью покаялся? Может быть, это все-таки он Мишутке с Гутманом про водку стуканул?