Илья Деревянко - Военный преступник

Однако в данный момент нам обоим было не до того, поскольку тема обсуждалась весьма и весьма щекотливая.

– Признаться, Володя, я очень разочарован и, не стану скрывать, встревожен! – угрюмо катая на скулах желваки, говорил Бессарабский. – Своим отказом замочить Мухачева ты поставил меня и себя в на редкость скверное положение. Ребята откровенно ропщут, упрекают тебя в ненадежности, а кое-кто (согласно оперативной информации) мечтает о твоем устранении. Они же, если помнишь, изначально тебя недолюбливали, посматривали косо. Для них-то ты по-любому «мент» [3]. (Бывший, не бывший – роли не играет!) А теперь... Ладно бы только отказался! Ты же вдобавок предупредил Аркашку о грозящей ему опасности, и он, падла, моментально слинял в неизвестном направлении.

(Аркадий Васильевич Мухачев трудился в «хозяйстве» Кощея в качестве адвоката, в чем-то крупно подвел шефа и, соответственно, заработал смертный приговор, привести который в исполнение поручили мне.)

– Выходит, ты нас конкретно подставил! – продолжал между тем Кощей. – А что, если поганый адвокатишка записал твое предупреждение на диктофон? А?! Ведь это голимая [4] улика!!! – В глазах авторитета-«предпринимателя» сверкнули недобрые искорки, острый кадык передернулся, костлявые кулаки стиснулись.

– Ни фига он не записал, – спокойно возразил я. – Предварительно я тщательно обыскал Мухачева, ощупал каждую складку одежды и ничего похожего на диктофон не обнаружил. А встретились мы неожиданно, в городском парке, и никаких других записывающих устройств в окрестностях быть не могло. Более того, сказал-то я всего-навсего следующее (цитирую дословно): «Уматывай в темпе от греха подальше. Неохота об тебя руки марать». Подобную фразу к уголовному делу не подошьешь! (Может, я ему просто морду желал набить?!) Короче, ни тебе, ни твоей конторе она абсолютно ничем не угрожает!

Бессарабский задумался, подперев ладонью резко очерченный подбородок, а я неспешно прикурил сигарету и принялся выпускать дым кольцами.

Беседа происходила в рабочем кабинете загородного дома Анатолия – монументального, четырехэтажного особняка, выстроенного в Ближнем Подмосковье, в пятнадцати километрах от Кольцевой дороги. Кабинет был отделан и обставлен с аляповатой безвкусной роскошью. Обшитые красным шелком стены нисколько не гармонировали с черной, кожаной, с серебряным тиснением обивкой мягкой мебели. Тяжеловесная золоченая люстра смотрелась довольно неуклюже на фоне покрытого изящными лепными узорами потолка. А уж пушистый, желтоватый ковер на полу оказался здесь вовсе не к месту!

В резиденцию Кощея меня доставили двадцать минут назад трое сотрудников его «Службы безопасности». Доставили вежливо, но вместе с тем не спуская ни на секунду пальцев с курков спрятанных под пиджаками пистолетов. (Я, впрочем, притворился, будто ничего особенного в их поведении не замечаю.) Любезные конвоиры проводили меня до дверей кабинета, учтиво пропустили вовнутрь, а сами остались снаружи в коридоре. Надо полагать, для подстраховки босса. Вот так и начался наш с Толей последний разговор...

Думал Кощей долго. Не менее получаса. Наконец, лицо Бессарабского немного подобрело, глаза прояснились, кулаки разжались.

– Насчет отсутствия улик ты прав, – медленно произнес он. – Но дальше работать вместе мы не сможем! Ты откровенно бойкотировал мой приказ, а подобные проступки нельзя спускать на тормозах. Иначе создастся крайне опасный прецедент для прочих ребят. – Толик горестно вздохнул, пожевал узкими губами и добавил хрипло: – В то же время я не могу ни убить тебя (как обычно поступают при таких раскладах), ни «выбросить на помойку». Совесть не позволяет! Я все-таки обязан тебе жизнью!!! Кстати, – вдруг встрепенулся он, – до сих пор не возьму в толк – почему ты отказался убрать Аркашку?! Тебе ж не привыкать!!! Три войны прошел! Только не заливай, пожалуйста, насчет «кодекса воинской чести»! Чеченке, помнится, ты шеенку свернул запросто! Словно курице. Чем поганец Мухачев лучше той девки?!

– Мусаева была вражеской снайпершей, – глухо ответил я. – У нее на руках кровь двадцати русских пацанов. В основной массе первогодков-срочников, недавно из-под мамкиной юбки вылезших. А прикончил я стерву случайно. Бойцовский рефлекс сработал. Если бы она на меня не бросилась, то осталась бы жива и отправилась, как положено, на фильтрационный пункт.

– Па-а-а-ня-ятно, – протянул Кощей. – Теперь все ясно, но, к сожалению, суть проблемы от этого не меняется. Расстаться нам придется однозначно, но... Я, кажется, могу предложить тебе хорошо оплачиваемую работу на стороне!

Тебе доводилось слышать о «черных» археологах?! [5]

Я утвердительно кивнул.

– Так вот: вчера со мной общался Лешка Константинов. Он издавна (еще с советских времен) увлекался антикварным бизнесом [6]. Сколотил на нем стартовый капитал. В течение девяностых годов здорово поднялся и стал владельцем целой сети процветающих фирм самой различной специализации. (От производства дешевой водки до изготовления дорогой женской косметики.) Однако прежних увлечений не оставил. Сейчас Константинов снаряжает собственную археологическую экспедицию на окраину Московской области: раскапывать неизвестный доселе погребальный курган вятичей [7]. Леша рассчитывает на богатую поживу, а посему хочет обеспечить найденные в кургане ценности небольшой (из двух человек), но сверхнадежной охраной. Одного крутого типа он подыскал через какого-то знакомого армяшку. За вторым обратился ко мне. Я обещал подумать. За ответом Константинов приедет, – Бессарабский покосился на часы, – гм! Приблизительно через полчаса. (Сколько-нибудь существенные разговоры о делах Лешка по возможности ведет не по телефону...) Итак, Володя, ты согласен стать вторым ?!

– А что еще остается? – криво усмехнулся я. – Разумеется, согласен!..

Леша оказался низкорослым, жирным, пузатым мужчиной лет пятидесяти, с абсолютно лысым, лоснящимся черепом. Одетый по случаю жары в шорты да рубашку с короткими рукавами и основательно вспотевший, он напоминал мокрый футбольный мяч. Развалившись в кресле, любитель антиквариата изъяснялся торопливой, шепелявой скороговоркой. Константинов много разглагольствовал о предстоящих раскопках кургана вятичей, заранее предвкушал богатую добычу, безудержно нахваливал набранных им сотрудников (особенно руководителя экспедиции, некоего профессора Сперанского), но обращался исключительно к Бессарабскому, а на меня лишь изредка посматривал. С откровенным неодобрением. Видимо, внешность моя сразу разочаровала потенциального работодателя. Между нами, я действительно не выгляжу богатырем: средний рост, среднее телосложение, мышцы буграми не выпирают. В общем, не Шварценеггер, на подобие которого он, очевидно, рассчитывал.