Илья Деревянко - Военный преступник

Особенно упорно сопротивлялись вятичи! И наш седовласый старец, надо полагать, играл в данной борьбе не последнюю роль!!! – профессор на несколько секунд умолк, тяжело дыша и подбирая сопли.

– Вы говорите, «жрецы противились», – воспользовавшись паузой, вставил я. – Но ваш «откопанный» похоронен, как колдун. Лицом вниз! Выходит, колдуны и языческие жрецы одно и то же?!

– Гхе! Гм! – покашляв в кулачок, с интересом глянул на меня профессор. – Вы, молодой человек, не целясь, угодили фактически в точку! Могу лишь добавить. Почти одно и то же. По степени значимости! В глазах древних славян волхвы, колдуны и ведуньи стояли едва ли не выше, чем официальные жрецы Перуна, Велеса, Хорса!.. К каким силам обращались за помощью сии кудесники – покрыто мраком неизвестности. Но народ им верил!!! «Покрыто мраком неизвестности... Как же! Только для глупцов, вроде тебя, – раздраженно подумал я. – К сатане они обращались! Так же, как их современные коллеги. Эх ты, у-ченый!!! »

– Однако на этом наше открытие не исчерпывается! – продолжал между тем вдохновенно витийствовать Сперанский. – Обнаруженные в погребальной камере предметы однозначно свидетельствуют о тесных контактах вятичей с хазарами [18]. По крайней мере, той их части, которой руководил наш почтенный старец. Очевидно, они объединились в борьбе против общего врага!!! [19]Вот, пожалуйста, одно из доказательств, – в руках профессора появилась платиновая пластина на золотой цепи, уже виденная мной в недавнем страшном сне. – Она лежала в гробу! – радостно взвизгнул Сперанский. – А надпись выполнена на иврите. Попробуем прочесть! – поднеся пластину к очкам, профессор торопливо зашевелил губами. – Кх, гм! Весьма любопытная цитата из талмуда, – закончив расшифровку, гордо констатировал он. – Послушайте-ка! – Сперанский расправил плечи, выпятил грудь, разинул рот, но озвучить перевод не успел. Поляну огласил душераздирающий, напоенный смертной мукой человеческий вопль...

В окружении пустых бутылок, смятых, опорожненных консервных банок, обрывков засаленных газет и прочего хлама лежало, оплывая кровью, тело молдаванина Мирчо с искаженным гримасой боли лицом. Мирчо конвульсивно дергался и стонал. С каждой секундой все тише и тише. Кровь хлестала из дырки около шеи, а также струилась из-под спины рабочего. «Похоже, убивали двое. Один ударил ножом сзади в почку, второй – сверху, в подключичную артерию, – с ходу определил я. – Плохо дело. Мужика уже не спасти!»

– Кто тебя зарезал? Кто? Быстрее! Хоть намекни!!! – в отчаянной попытке опередить смерть закричал я. На миг тусклый, отрешенный взгляд Мирчо слегка прояснился. Он начал медленно поднимать руку, очевидно намереваясь указать пальцем на убийц, но так и не смог этого сделать. На полпути рука обессиленно упала обратно в траву. Стоны окончательно смолкли, конвульсии прекратились, глаза остекленели.

– Врачебная помощь, к сожалению, не требуется. Оба ранения были смертельны, – тихо сказал я подоспевшей, запыхавшейся Тане с медицинским чемоданчиком и резко обернулся к шумно дышащим перегаром гастарбайтерам. – Ну-с, сволочи! Сами расколетесь, или подвергнем каждого из вас допросу третьей степени?!

Вероятно, в тот момент выглядел я достаточно свирепо. Они явно испугались, гурьбой попятились к деревьям и наверняка бы выдали злодеев, но тут...

– Погодите, молодой человек! – неожиданно вмешался Сперанский. – Не стоит поднимать лишний шум. Постараемся решить вопрос полюбовно! – Точно, точно!!! – блуждая маслянистыми глазками, вторил ему Залумян. – Будьте любезны удалиться! Мы с Дмитрием Афанасьевичем разберемся здесь самостоятельно!

Сплюнув в сердцах на землю, я отвел нервно всхлипывающую Таню обратно к костру, достал из кармана мобильник, набрал номер Константинова и подробно доложил обстановку, сделав основной упор на недавнем убийстве и не забыв упомянуть об утреннем межнациональном конфликте.

– В общем, ситуация сложилась крайне напряженная, – мрачно подытожил я.

– Да, да, действительно! Того гляди они полностью взбесятся! – обычной своей шепелявой скороговоркой залопотал в трубке Алексей Георгиевич. – Надо срочно заменять рабочих. Завтра же пришлю новых. И еще – присмотрите повнимательнее за Шевченко! Нет, не как раньше, а гораздо более внимательно! Видите ли, он звонил мне за минуту до вас, но ни полсловом...

Внезапно связь прервалась. Досадливо ругнувшись, я набрал номер по новой. В ответ послышались длинные гудки. После пятнадцатого последовал сброс. Так повторилось четыре раза подряд.

Не на шутку обеспокоенный, я попробовал позвонить Кощею. «Абонент не отвечает или временно недоступен...» – прожурчал в мембране приятный женский голос. «Странно! – подумал я. – Толик никогда не отключает мобильник! И никогда с ним не расстается. Даже в туалете. Неужели...»

– Хорош прохлаждаться! – прервал мои размышления грубый голос Шевченко. Экс-легионер подкрался бесшумно, словно рысь. Я аж опешил от изумления. – Как видишь, в Иностранном легионе все же учат кое-чему полезному! – перехватив и правильно истолковав мой взгляд, самодовольно ухмыльнулся Валентин. – Заступай на пост. Сейчас твоя очередь, а мне пора отдохнуть! – преувеличенно широко зевнул он и, не дожидаясь ответа, развалился на траве...

Сидя на верхних ступенях ведущей в гробницу лестницы, я слышал доносящиеся с поляны звуки, обрывки фраз и на основании анализа оных довольно четко представлял, что именно там происходит. Сперанский с Залумяном «решили вопрос полюбовно», т.е. договорились с гастарбайтерами о неразглашении факта убийства, самим убийцам дали «отпущение грехов» при условии «больше так не поступать» и выставили «честн о й компании» дополнительный ящик водки. Бедолагу Мирчо зарыли рядом с земляками, а потом оставшиеся в живых рабочие возобновили пирушку. (Теперь поминали уже троих.)

хором горланили пьяные хохлы и примкнувший к ним Вася. Последний из молдаван. Таню Меньшикову руководители экспедиции тоже ухитрились как-то успокоить. (Подробности их разговора я не разобрал.) Ну, а Сержик Астахов в утешениях вовсе не нуждался. Более того, трагическая гибель работяги изрядно развеселила педераста [20]. Гнусно хихикая, он долго о чем-то шушукался со своим любовником Залумяном... Шло время. Постепенно угомонились вдрызг упившиеся гастарбайтеры, улеглась спать «элита», и на поляне установилась сонная тишина, лишь изредка нарушаемая негромкой перекличкой ночных птиц. Дневная жара ушла, уступив место приятной прохладе. В воздухе ощущались ласковые дуновения легкого, шаловливого ветерка. Высоко в темном небе безмолвно зависла бледная луна. Мысли мои неотступно крутились вокруг телефонов Константинова и Бессарабского, загадочно замолчавших в самый неподходящий момент. Может, обычное совпадение?! Неполадки на линии?!