Андрей Дышев - Далекий звон монет

Не успел он сказать это, как в дверь позвонили. Мы оба застыли с раскрытыми ртами. Влад, придя в себя первым, вытолкал меня из кухни:

– Иди открывай!

Моя милая Анюта снова коротко постриглась. Да не просто постриглась! Светлая челка словно от крепкого морского бриза волной проходила по лбу, над самыми глазами, и дерзким порывом устремлялась по виску к затылку. Неровные пряди, окрашенные с золотистого до платинового, вызывающе торчали в самых неожиданных местах. Это была не просто прическа. Это было хулиганство, вызов. Анна стояла на пороге, как фотомодель на подиуме, а я не находил слов, лишь многозначительно мычал, рассматривая ее до боли знакомое, родное, слегка округлившееся из-за короткой прически лицо.

– Может быть, ты меня впустишь? – спросила она.

Я сделал шаг назад, высказав очень неубедительный комплимент:

– А тебе идет…

– Врешь, – ответила Анна и повернулась ко мне спиной. – Помоги раздеться!

Я принял легкую песцовую шубу, мягкую, теплую, влажную от растаявшего снега, не в силах оторвать глаз от Анны. В белом костюме она выглядела просто потрясающе. Единственный яркий элемент во всем ее образе – безумно горящие красным огнем губы напоминали след поцелуя на снегу.

Анна перевела взгляд на коридор, словно я, выполнив роль гардеробщика, перестал ее интересовать, и, цокая каблуками, прошла на кухню. Влад в своем дурацком фартуке встретил ее робким поклоном и зачем-то развел руки в стороны.

– Так, – произнесла Анна. – Спалили курицу. Выпили три бутылки… Прекрасный праздник вы мне устроили!

– Знаете что, ребята, – вдруг засуетился Влад, развязывая узел на фартуке, – вы тут разберитесь с блюдами сами. Я в кулинарии мало что смыслю. А вот Кирилл, например, прекрасно готовит оливье. Если не возражаете, я посижу в комнате.

Он бесшумно удалился, и в кухне сразу стало просторно.

– Закрой окно, – попросила Анна. – И налей мне тоже водки.

Мы долго молчали. Выяснение отношений начинается с молчания. Как, собственно, и прекращение отношений.

– Ну! – властно произнесла Анна, подняв на меня свои прекрасные глаза. – Спрашивай, что хочешь спросить.

Я подумал: а какого вопроса ты ждешь от меня?

– Много народа было в парикмахерской?

Грея в ладони рюмку с водкой, Анна прошлась по кухне, взглянула на салатницу и покачала головой:

– Кто в оливье добавил горчицы?

Она начинала заводиться. Я подошел к ней со спины и обнял за плечи.

– Нет, – произнесла Анна и отошла от меня. – Так нельзя. Мы будем притворяться, что ничего не случилось, что все прекрасно, будем фальшиво улыбаться друг другу и пить шампанское! Да?

Я отрицательно покачал головой. Анна стояла напротив зеркала, я видел отражение ее лица и только сейчас заметил слезы.

– Господи! – вздохнула она. – Хоть бы ты укоротил мне язык в наказание!

Кажется, я стал кое-что понимать.

– Ну, что ты молчишь?! – уже не сдерживая себя, крикнула Анна, повернулась ко мне и схватила за пиджак. – Ты же хочешь спросить, правду я говорила в особняке или лгала!

– Нет, – ответил я. – Не хочу. Мне все было ясно с самого начала. Я слушал тебя спокойно. А думал лишь о том, как бы ты не сфальшивила, как бы не прокололась на каком-нибудь пустяке. Но все получилось прекрасно. Это была талантливая игра, не более того.

Анна пытливо смотрела мне в глаза. Пришел ее черед выяснять: мои слова – это правда или талантливая игра.

– Ты не обманываешь?

Я отрицательно покачал головой и дал старт ее слезам. Две капли побежали по щекам, и, словно боясь, что вслед за ними потекут ручейки, Анна высоко запрокинула голову и залпом выпила.

Рюмка упала нам под ноги. Анна изо всех сил прижалась ко мне.

– Никогда, никогда бы я такого не сказала! – шептала она. – Просто я очень сильно вошла в роль, я представила на твоем месте другого человека… А потом, когда выстрелила, очень испугалась. Я подумала, что вдруг ты воспримешь эти глупые слова как правду, и чуть было все не испортила, чуть было не кинулась вслед за тобой… Да, Кирилл? Ты веришь, что это неправда?

Я кивал головой. Комок стоял в горле. Анна, вытирая полотенцем слезы, открыла холодильник, вытащила оттуда продолговатый сверток и кинула его в раковину.

– Надо щуку разморозить. Вы ведь сожгли курицу…

В этот момент в кухню зашел Влад. Для того чтобы быть похожим на Деда Мороза, он приклеил себе на верхнюю губу клок ваты и разукрасил нос помадой, но напоминал почему-то бомжа-алкоголика.

– Друзья! – сказал он. – Под елкой вас давно дожидаются подарки.

Он заметил, что глаза Анны блестят, и вопросительно глянул на меня.

– Пойдем, – быстро сказала Анна и взяла меня за руку. – Посмотрим, что он затеял.

Под елкой стояли три кожаных черных кейса.

– Опять! – в один голос вскрикнули мы с Анной.

Влад не ожидал такой бурной реакции. Отрывая из-под носа вату, он кинулся к кейсам.

– Да вы что, друзья! Открываю все! Показываю! Да вы что, за идиота меня принимаете?!

– Все, – обреченным голосом произнесла Анна, падая в кресло, и вдруг громко рассмеялась. – Несите шампанское! Как Новый год встретишь, так его и проведешь… Влад, ты просто чудо! Я думала, что все закончилось, а все, оказывается, только начинается!

Эти шутливые слова Анны оказались пророческими. Но тогда я этого еще не знал и, глядя хмельными и счастливыми глазами на Влада, который, сидя на полу перед раскрытым кейсом, пересыпал из ладони в ладонь золотые монеты, мысленно подгонял время, чтобы этот тяжелый от преступлений год побыстрее закончился и не повторился уже никогда.