Андрей Дышев - Добро пожаловать в ад

Мы зашли в комнату, большую часть которой занимали шкафы и стеллажи с книгами. Не думаю, что генерал был ярым книголюбом и в перерывах между уничтожением гражданских самолетов запойно читал. Наверное, все эти запыленные собрания сочинений, среди которых были и раритетные издания, достались ему по наследству от предков. Посреди комнаты стоял камин, выложенный из красного облицовочного кирпича, в его чреве лежала аккуратная кладка дров, похожая на муляж. Мы сели на старинный скрипучий кожаный диван с протертыми валиками. Генерал придвинул к нам столик на колесиках, убрал с него вазу и отшлифованный корень, отдаленно напоминавший обнаженную женщину. Я подумал, что он сейчас начнет поить нас чаем с каким-нибудь дедушкиным угощением вроде плюшек или колотого сахара. Но генерал слишком ценил время, чтобы отвлекаться на такую ерунду. Он расстелил на столе большую топографическую карту Побережья, сверху которой было крупно написано: «Генеральный штаб», а в левом углу – «Секретно», и кинул на нее готовальню и линейку. Надев очки и властно опершись о карту обеими ладонями, как очень любят делать великие стратеги в кино, он с минуту внимательно рассматривал зеленые и коричневые пятна, покрытые сеткой координат и рельефными линиями, затем ткнул острием карандаша в светлое пятно.

– Это полигон, откуда мы вели стрельбы, – сказал он.

Я подчеркнуто не проявлял интереса ни к карте, ни к словам генерала. Ирэн же чуть на стол не легла, рассматривая контуры полигона, пристроившегося у самого моря между двух возвышенностей с плоскими макушками. Я знал, о чем генерал будет говорить дальше. Все это я уже слышал на теплоходе: о дальности стрельбы, о самоликвидации и прочих технических штучках.

– Масштаб карты – в одном сантиметре пять километров. Заданный радиус действия наших ракет – сто двадцать километров. Большее расстояние ни одна из них пролететь не могла, потому как все ракеты имели ограниченный запас топлива и самоликвидатор. Теперь берем линейку, отмеряем циркулем радиус и чертим окружность…

Он принялся рисовать циркулем окружность, центром которой был полигон. Ирэн так глубоко вникала в суть проблемы, что, как мне показалось, даже дышать перестала. Я же откровенно зевнул и уставился в окно, заставленное цветочными горшками.

– Вот у нас получилась зона возможного поражения, – сказал генерал, опуская растопыренную ладонь на окружность. Даже если предположить, что мои ракетчики перепились, сошли с ума и принялись запускать ракеты куда попало, то все равно они не могли попасть в самолет, потому что его курс проходил далеко от зоны возможного поражения.

Он постучал пальцем по другому углу карты и добавил:

– Вот приблизительно здесь самолет потерпел катастрофу.

Мне стало скучно. Я встал и принялся ходить по комнате, рассматривая книги. Ирэн будет делать вид, что версия генерала увлекла ее с головой. Затем она постарается втянуть и меня в эту бестолковую работу по поиску причины крушения самолета. Она попытается утопить меня в цифрах, расчетах, зонах поражения и пьяных ракетчиках. Потому что ей выгодно увести меня в другую сторону – подальше от «Лендкрузера».

Увидев в лице Ирэн благодарного слушателя, генерал обрушил на нее всю ударную мощь убеждения. Он начал говорить взволнованно и торопливо. Вот место падения и самоликвидации ракет. Это очень далеко от места крушения самолета. Есть всего три отправные точки, которые следует принимать во внимание: полигон, сектор стрельбы и курс самолета. Генерал уверен, что самолет взорвался по причине технической неисправности. Сначала произошло возгорание одного из двигателей, а затем огонь перекинулся на топливные баки… Я остановился, рассматривая золоченый корешок «Государя» Макиавелли. Мое терпение подходило к концу. Бесстыдная ложь генерала уже переходила все границы.

– Моя совесть чиста! – дрожащим от волнения голосом сказал генерал. – Я не виновен в гибели этих несчастных ста пятидесяти человек!

– Пожалуй, этого достаточно! – произнес я, повернувшись лицом к генералу. – Не знаю, почему Ирэн молчит и не хочет сказать правду. Тогда я скажу. Мы не были пассажирами самолета, генерал! Мы плыли на яхте и случайно оказались свидетелями катастрофы.

Ирэн, как мне показалось, взглянула на меня с испугом. Генерал медленно поднял седую голову, оторвал ладони от карты и взглянул на меня.

– И что же вы видели? – тихо спросил он.

– Мы видели, что самолет был сбит каким-то летящим объектом, который оставлял за собой белый дымный след. Если вас не устраивает термин «был сбит», то я могу выразиться иначе: самолет развалился на части в результате столкновения с ракетой. В результате соприкосновения с ней. В результате взаимного касания друг с другом… Как угодно! Но это правда, генерал!

Опираясь о стол, генерал опустился на диван. И без того бледное лицо стало белым как мел. Как бы ему не стало плохо, а то придется сломя голову бежать за «Скорой»… Он со слабой надеждой взглянул на Ирэн, полагая, что она добрее, честнее и не станет так жестоко лгать. Но Ирэн кивнула и тихо прошептала:

– Да, это правда.

Губы генерала дрогнули. Кажется, он что-то сказал и опять склонился над картой.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Я просто не в состоянии дать этому хоть какое-то объяснение… Если самолет все-таки был сбит ракетой, то мы к этому не имеем никакого отношения… Но кто же мог запустить ракету? Военных кораблей в районе учений не было. Подводных лодок не обнаружено… Абсурд…

И тут вдруг я почувствовал, что в моей голове начинает происходить какой-то переворот, что я начинаю верить генералу. Точнее, он задал тот же вопрос, на который и я хотел получить ответ, и его недоумение показалось мне искренним: кто же мог запустить ракету? Черт возьми, не на одном же полигоне сосредоточены все ракеты страны? Я шагнул к столу и взглянул на карту. Генерал показывал место крушения самолета, но очень приблизительно. И я не успел запомнить, куда он ткнул пальцем. Но это неважно. На карте есть сетка координат. А я помню… я должен вспомнить, какие координаты передавал в службу спасения. И еще я помню, каким курсом шла яхта. Курс ракеты точно совпадал с курсом яхты. Зюйд-вест! Двести двадцать пять градусов!

– Что-то мне… – пробормотал генерал и растерянно провел ладонью по карманам костюма. – Секундочку, подождите…

Он не без труда встал, опираясь о стол.

– Вам плохо? – с тревогой спросила Ирэн.

– Не то чтобы плохо… Но валидол бы не помешал… На кухне есть. Сейчас…

– Я вас провожу! – сказала Ирэн и взяла генерала под руку.

Это хорошо, пусть они оба выйдут. Мне надо сосредоточиться и сделать очень важный вывод. Ирэн, эта хитрая бестия, не должна ни о чем догадаться. Я не позволю ей проследить за моим взглядом. Я буду индифферентным, равнодушным, тупым, как скала… Они вышли из комнаты. Я слышал, как за стеной стукнула дверца буфета, как полилась в стакан вода, как Ирэн о чем-то заботливо зачирикала. Линейка… Циркуль… Нет, циркуль мне не нужен. Какие же координаты я передал по мобильнику? Дай бог памяти… По широте: сорок три градуса, пятьдесят две минуты… Сколько же секунд? Из-за этих секунд я еще ругался с диспетчером и советовал ей заново окончить среднюю школу… Да хрен с ними, с секундами. По долготе, если не изменяет память, тридцать шесть градусов и сорок пять минут… Да, кажется, так.