Андрей Дышев - Два шага на небеса

Я встал лицом к Дамире и Стелле. Девушка смотрела на Мизина, покусывая губы, и сказала мадам по-английски:

– Ну вот, обезьяна завладела пистолетом.

– Это я сейчас отправлю всех вас к маньке! [22]– звонко крикнул Мизин, на свой лад повторив понравившееся ему английское слово. Наверное, он хотел силой голоса побороть собственный страх. – Ну-ка, бабье, все сюда! Живо! Бегом! Ван, тю, сри!

Этот дебил застрелил водителя, думал я, чувствуя, как рукоятка револьвера раскаленным железом жжет мне спину. Значит, на очередное убийство он пойдет с легкостью. Рисковать нельзя…

Я стоял к нему спиной на одной линии с Лорой, Дамирой и Стеллой, и любой из нас в любую минуту мог стать мишенью. Никто не ожидал от Мизина такой отчаянной решительности, и внезапный поворот событий застал всех врасплох.

– Что такое? – попыталась возмутиться Дамира, до которой все доходило в последнюю очередь. – Что все это значит?

– Бегом! – заорал Мизин и снова выстрелил. Я скрипнул зубами. Дамира вскрикнула. Пуля, ударившись в заплесневелую стену, оставила на ней белый кариес.

Стелла, покачивая бедрами, что в ее понимании подчеркивало высокое достоинство, приблизилась к автобусу и зашла внутрь. Дамира, невнятно бормоча себе под нос, последовала за ней.

– А тебе, юнга без ширинки, особое приглашение надо? – сострил Мизин в отношении Лоры. – На заднее сиденье все! И молчать! Рты не раскрывать!

Я слышал, как шуршит песок под ногами Мизина. Он обходил меня на почтительном расстоянии, словно гоголевская ведьма философа Хому, очертившего вокруг себя круг.

– Не вздумай пошевелиться! – предупредил Мизин.

Он постепенно привыкал к власти, которую давал ему пистолет, и уже дрожал не так сильно. Вокруг нас громоздились слепые дома и расползались в разные стороны улочки, загруженные песком, словно железнодорожные платформы, и не было никого, на чье вмешательство мы могли бы рассчитывать.

– Давай беги! – сказал мне Мизин и проглотил слюну так, что кадык на его тощей шее можно было рассмотреть во всех анатомических подробностях.

– А не страшно? – спросил я, удивленный тем, что дезертир готов на самые крутые меры.

– Мне? – хихикнул Мизин. – Мне плевать на вас всех, понял? Я всех вас тут замочу, а тебя первого!

Если бы я успел передать револьвер Лоре, фантазировал я совсем не к месту, то проблема была бы исчерпана.

– Не пугай, – как можно спокойнее сказал я. – Я верю, что ты сможешь в меня попасть. А что потом? Ты же неделю будешь шататься по Фамагусте, отыскивая «Фламинго». А уже к вечеру на улицах появится патруль.

Я здорово рисковал, произнеся название гостиницы, – Мизин мог сгоряча разрядить в меня обойму, обозлившись на то, что я знаю о нем запредельно много. Но обошлось. Дезертир криво ухмыльнулся, боднул воздух бритой головой и выдал:

– Вауу, какой умненький! Зачем же мне неделю шататься? Я на автобусе поеду. С ветерком.

И все-таки мое предостережение заставило его задуматься. Сидя за рулем, он подставил бы незащищенную спину обиженным женщинам. Не знаю, как с Лорой и Дамирой, но с обиженной Стеллой, на мой взгляд, стоило считаться.

– Эй, бабье! – крикнул Мизин, не сводя с меня глаз. – Кто умеет машину водить, тому гарантирую жизнь и семейное благополучие.

Автобус ответил гробовым молчанием.

– Ладно, – недолго раздумывал Мизин. – Считай, что договорились. Раз ты такой умный, сядешь за руль. Я буду говорить, куда сворачивать. Если один раз ошибешься, то это будет твоей последней ошибкой.

Я обошел автобус спереди и, переступив через труп мулата, орошающего своей кровью горячий песок, сел за руль. Мизин занял мое прежнее место и нацелил пистолет мне в голову. Автобус не без труда вышел из песчаного капкана. Обернувшись, я повел машину задним ходом, объезжая большие пучки травы и кустарники. Рука Мизина с пистолетом перед моими глазами все время мешала следить за дорогой, и мне приходилось то пригибать голову, то вытягивать шею.

В несколько этапов я развернул автобус на узкой улице. Жесткая трава скреблась в днище. Переваливаясь через комья глины, просочившейся со временем через стыки плит, мы поехали в обратную сторону. Улицы располагались под прямым углом относительно друг друга, и даже одичавшие деревья и кустарники, захватившие проезжую часть и тротуары, не мешали просматривать кварталы.

Я мог ехать намного быстрее, даже учитывая то, что посреди дороги, словно священные коровы на улицах Дели, торчали гнутые стволы деревьев, ставшие хозяевами города, но в этом случае большая часть моего внимания ушла бы на дорогу. Мне же надо было следить за Мизиным.

– Что пригорюнились? – с дурацким оптимизмом воскликнул Мизин. – Ну-ка песню запе-вай! – И сам фальшиво затянул: – Пусть бегут неуклюже паровозы по лужам… Эй, Стелла! Почему рот не открываешь?

Я наблюдал через зеркало заднего вида за мадам. Сейчас она очень старательно демонстрировала свое послушание и даже невпопад повторяла за Мизиным песенку про крокодила Гену. Но это была лишь маскировка. Я хорошо видел, как женщина незаметно вынимает из сумочки стянутые резинкой купюры и, расставив ноги, заталкивает их под поролон сиденья.

– …в этот день не по роже, а в живот и в печенку ногой! – горланил ужасным голосом Мизин, размахивая в такт пистолетом.

Я круто вывернул руль, объезжая колючий кустарник, растущий прямо посреди дороги, и наехал одним колесом на бордюр, спрятавшийся в густой желтой траве. Автобус здорово тряхнуло, мотор заглох. Мизин перестал петь и замахнулся на меня пистолетом.

– Сейчас как дам!

Но я не слышал его, не видел ничего вокруг, кроме четырехгранной башни с остроугольной крышей, оканчивающейся острым шпилем, под которой ржавел обод больших часов. Башня вырастала прямо из плотных зарослей деревьев и кустов, окруженных погнутыми фрагментами ограждения, а на противоположной стороне улицы выгнулось подковой некогда белое и красивое здание с однотипными балконами и окнами, с козырьком над лестницей главного входа и проволочным каркасом, оставшимся от неоновых букв, по которому еще можно было прочесть слово «FLAMINGO».

– Приехали, – сказал я.

Мадам и Стелле пришлось пережить еще один удар. Вожделенный отель, к которому они стремились, стоял перед ними – дряхлеющий, с пустыми окнами, разворованным подъездом, со ступеней которого кто-то не поленился содрать даже облицовочную плитку. Конечная цель, объект мечты возвышался в двух десятках метров, но он был не столько недоступен, сколько легализован, словно тайный шифр от сейфа, обнародованный в многотиражной газете. Выражение безудержной радости на лицах двух компаньонш от якобы случайного совпадения мгновенно сменилось болью и страхом. И мадам, и Стелле стало ясно, что Мизин не случайно пригнал автобус к этому отелю, что из-за печального стечения обстоятельств их цели совпали.