Андрей Дышев - Кодекс экстремала

Я хмыкнул и покрутил головой.

– В самом деле сволочь. Валяй дальше!

– «Эта смерть останется на совести убийц, взорвавших яхту. Но лишь на очень короткое время. Считаю необходимым открыто объявить о том, что, не будучи уверенным в порядочности наших органов правопорядка и объективности следствия, которое, насколько мне известно, вряд ли будет начато, я своими силами создал специальную следственную группу из числа высококвалифицированных профессионалов и частных детективов. Эта группа уже работает…» Да-а, мы с тобой вчера на острове близко познакомились с этой группой. «Каждый час я получаю информацию о ходе следствия. Могу сообщить, что на след преступников мы уже вышли. И ведут эти следы в высокие государственные инстанции…» Послушай, Кирилл, за этот поклеп его же милиция со свету сживет!

– Кто конкретно? Честный и светлый, как солнышко, Володя Кныш?

– Нет, конечно. У Кныша силенок не хватит. Кто-нибудь повыше.

– А те, кто повыше, с Гурули за одним столом сидят и, прости, одних девок пользуют… Ну, чем этот соловей закончил?

– «Призываю всех акционеров «Милосердия» теснее сплотить свои ряды. Не дадим себя ограбить! Не дадим себя обмануть! Построим свой дом, свою судьбу, свое счастье своими руками!» И факсимильная подпись.

– Послушай, Анюта, – сказал я, повернув голову, – в какой стране мы живем?

– Ты о России или Украине?

– Я о нашей бывшей советской стране.

– Тогда ответь мне: ты за коммунистов или демократов?

– Анюта, разве можно делить людей по такой узкой классификации? Разве нельзя быть просто честным человеком? Ты посмотри, что происходит вокруг! Это же вся страна – Дикий остров! Кучка подонков держит нас всех за баранов. Мы для них – стадо, тупое, покорное стадо. И вот один подонок вещает со страниц этой поганенькой газетенки про милосердие, про необходимость сплотить ряды, а бараны в своем большинстве верят ему, покорно идут под ножницы. С них стригут шерсть, а они благодарно блеют… А может быть, мы заслуживаем этого? Раз нет мозгов, то будем баранами…

– Я так понимаю, что вы тоже вкладчик? – отозвался какой-то словоохотливый гражданин в белой кепке с заднего сиденья. – Значит, наш человек? Правильно говорите! Всех их, гадов, утопить в море надо!

– Вы о ком, дяденька? – спросил я, повернув голову.

– Как о ком? О демократах, конечно!

– А я о вас. К сожалению…

Анна, пряча улыбку, отвернулась к окну.

Ненавижу политиков. Ненавижу дураков. От них все беды на земле.

Она доставала из кармана джинсов и разглаживала на ладони долларовые купюры.

– Двести десять, двести тридцать, двести восемьдесят… Какая хорошая бумага! Сутки мокли в кармане, и ничего! Прогладить бы их утюжком.

– Тогда мы точно их не обменяем… Это, насколько я понял, все, что осталось от твоего алмазного колечка?

– Увы, – вздохнула Анна.

На многолюдном алуштинском автовокзале мы чувствовали себя вполне безопасно. Как выяснилось, на Барсучью поляну рейсовые автобусы не ходили, а частники отказывали нам по той причине, что въезд в дачную зону для посторонних был закрыт.

Анна все заглядывала мне в глаза.

– Кирилл, может быть, не поедем туда?

Я отрицательно покачал головой.

– Пришло время возвращать долги. Я не успокоюсь, пока не разворошу тот муравейник.

– Тебя мало травили собаками?

– К черту собак! У меня не выходит из головы тот парень.

Анна поняла, что я имел в виду спасателя. В его смерти мы косвенно, а вернее сказать, напрямую были виноваты. Я мог смириться с жестокостью игры, в которую мы с Анной включились. Мое порочное сознание уже нормально воспринимало и попытку Лепетихи убить меня, и его труп на лестничной площадке, и агрессивный блеф «компьютерной компании» с Барсучьей поляны, и охоту вооруженной банды на Диком острове – все это выглядело вполне допустимыми ходами, соответствующими масштабу, динамике и высоким ставкам игры. Но вчерашнее убийство спасателя мой мозг не мог воспринять. По своей наивности я все еще верил в некий «кодекс чести», которому неукоснительно должен следовать даже самый опытный, с большим «стажем» киллер, и главный пункт этого кодекса гласил: не убивай всуе, а точнее, если можешь – не убивай. Подонок в новеньких туфлях «инспектор» убил спасателя просто так, от злости, что упустил нас с Анной; он стрелял в собственную ошибку, задевшую его самолюбие.

Анна понимала меня, но сейчас смотрела на вещи более реально.

– Хорошо, доберешься ты до Барсучьей поляны. – Она старалась говорить со мной терпеливо и спокойно. – А что потом?

– Я сожгу их двухэтажный сарай!

– Не успеешь. Тебя сожрут собаки. А сунешься в офис – нарвешься на пулю охранника. Частная собственность. Кроме эмоций, у тебя нет ничего – ни прав, ни оружия, ни цели… К тому же я не уверена, что Леша живет на той лесной даче. Скорее он крутится где-то рядом с Гурули или Милосердовым.

Она придерживала меня за руку, а я все вырывался, все норовил куда-то идти. Если бы ее не было, я бы уже натворил столько ошибок!

Наконец я выругался, сел на скамейку и покрыл голову носовым платком.

– Хочешь пепси-колы? – спросила Анна.

– Мне стыдно, – ответил я. – Никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным.

– Стыдно должно быть тем, кто по долгу службы обязан бороться с организованной преступностью.

Некоторое время мы с Анной молчали. Я смотрел себе под ноги, где валялось неисчислимое множество окурков, и думал о том, как же удавалось Шерлоку Холмсу выходить на след преступника, изучая подобный мусор. Анна, почувствовав, что я слишком увлекся самоуничижением, стала потихоньку выводить мой полет из пике.

– Ты рассказывал, что они выдают себя за производителей компьютерных программ?

– Ну? – буркнул я, не поднимая головы.

– Может быть, мне самой зайти к ним в офис, показать документы представителя московской торговой фирмы…

– Конечно, конечно! – перебил я Анну. – И еще черный парик надень! У тебя шпионофилия, милая! Если там все же окажется Леша и ты случайно попадешься ему на глаза, то тебя похоронят на Барсучьей поляне без гроба и могильной плиты.

Покусывая губы, Анна посмотрела на меня.

– Послушай, а зачем ты накрыл голову этим дурацким платком?

– Другого моя голова не заслуживает… Ба-а, какая встреча! – Не делая резких движений, я обнял Анну за плечи, прижал ее к себе, исподлобья глядя на дорожный перекресток.

– Что ты там увидел?

– Не крути головой! – ответил я. – Серебристый «БМВ». М-да, у дурного ловца и зверь глупеет… Разворачивается…

– Ты мне можешь объяснить…

– Крокодил Альгис собственной персоной!

– Тот самый, кто вас отвозил на дачу?

– Тот самый… Интересно бы знать, это случайность, что он оказался здесь в это время, или нам закинули приманку?