Анна Оранская - Хождение по трупам

Немного удивляюсь самой себе: было время, когда мне были интересны люди и их судьбы. Я любила подумать на эту тему и послушать чужие рассказы о себе и других. Но время это прошло, и люди, в целом, меня давно уже не интересуют, людей я не люблю. Мне интересен был ты, абсолютно все связанное с тобой — но ты немного рассказывал, а я не спрашивала, понимая, что раз ты молчишь, значит, так надо, и мыслила, строила предположения. Потом Кореец — мне с тех пор, как мы оказались вместе в Штатах, любопытно было за ним наблюдать, пытаться его понять, определить, как говорят ученые, его поведенческую структуру. Но после него, пожалуй, ни к кому я особого интереса не проявляла — разумеется, мне любопытно было, что за типы Мартен, и Эд, и другие люди, с кем сталкивалась по делу, но так, как Мэттьюз, меня давно никто не интересовал. Может, потому, что ни от кого не зависело так много, как от него сейчас, — никто, ни Мартен, ни Джо, не мог сыграть в моей жизни такую роль, которую сейчас может сыграть он?

“Не Бог, не царь и не герой” — не забывай, — говорю себе. Это верно — опасно на кого-либо полагаться целиком и полностью, потому что, если этот человек вдруг подведет случайно или намеренно, тогда беда, сама уже не справлюсь: буду не готова. Но другого плана у меня нет — и как бы мне ни хотелось на кого-то полагаться, как бы ни пыталась я себе сейчас объяснить, что рискую, ни с того ни с сего уверовав в незнакомого, никогда не виденного в деле человека, — все, что мне остается, это ждать.

Но уверенность уверенностью, однако думать я не перестаю — вспоминаю, как проходили встречи с Ленчиком, и с Ханли, и что говорил Кореец, и все прочее. И вдруг торможу, увидев вдруг явную несостыковку, не замеченную Мэттьюзом: Стэйси убили семнадцатого февраля, а двадцать второго февраля я получила послание от Ленчика из Нью-Йорка. Что же получается — что он убил ее и улетел, а потом опять вернулся? Я, вообще, полагала, что он спрячется с остатками своей банды после их расстрела — и, скорее всего, улетит в Нью-Йорк, и будет выяснять через Берлина, кто мог его тронуть в Лос-Анджелесе. Да и полиция на него волей-неволей обратила внимание — и если уж Ханли моментом выяснил, кто такой Ленчик и его люди, то полиция, пытающаяся понять, кому понадобилось расстреливать якобы мирных туристов, которые к тому же эмигранты из России, установила это еще быстрее. А значит, Ленчику надо было уезжать отсюда, чтобы иметь возможность появиться здесь через какое-то время и не привлекать к себе внимания. К тому же он, как я понимаю, трупы должен был увезти с собой, похоронить их в Нью-Йорке — у них же, наверное, семьи какие-то были, жены там, хотя, впрочем, необязательно. А вот тюменца точно надо было отправить домой, он же гражданин России, а значит, это надо было через консульство делать.

В общем, я не специалист в похоронных процедурах — хотя с учетом того, что творится вокруг меня, скоро смогу открыть собственное бюро и прилично заработаю на этом, — но все же думаю, что Ленчик должен был уехать отсюда на время. Кто же тогда убил Стэйси, интересно? Ведь этот кто-то должен был с момента моего выхода из тюрьмы наблюдать за моим домом, должен был убедиться в том, что Стэйси в течение двух недель каждый день ко мне приезжала и оставалась на ночь, — должен был понять, что Стэйси действительно достаточно близкий мне человек, иначе почему, собственно, меня должно было напугать или огорчить ее убийство? Конечно, она еще до посадки ко мне приезжала, несколько раз была у меня, начиная с нашего знакомства после Рождества — и уж даже не помню точно, сколько раз это было, десять, как минимум. И в городе мы с ней встречались пару раз, если не больше, — наверное, заметили они ее еще до того, как я села, а потом отметили, что она ко мне ездит часто, больше ведь никто ко мне не приезжал, вот и…

Но все же — чьих рук это дело? Не верится мне, что Ленчик сам улетел, а здесь оставил своих людей, и поручил им за мной следить, и отдал из Нью-Йорка приказ убить Стэйси — сложновато это для них, Ленчик сам бычина, а эти еще тупее: я же видела того, который вместе с ним садился за мой стол в ресторане — безмозглый отморозок, одно слово.

Кто же тогда? Неужели люди этого самого Берлина, местного русского авторитета? Сомнительно: только идиот может взяться за убийство ни в чем не виноватой американки, стремно это, русские обычно русскими занимаются, и если трогать иностранцев, то только тех, которые ведут с ними заведомо мафиозный бизнес. И не дай бог, если это действительно местные сделали — это означает, что Ленчик рассказал Берлину всю ситуацию и против меня сейчас не только семь Ленчиковых людей, включая его самого, но и наверняка очень многочисленная и куда более опасная банда Берлина, с которой мне не справиться даже вместе с десятком Мэттьюзов. Если Берлин в курсе всего, тогда даже расправа над Ленчиком оправданна только отчасти: останется кто-то, кто будет знать, что вытянутые у тюменцев деньги у меня, будет помнить мое имя и искать меня в обмен на долю.

Но лучше надеяться на то, что это не так все же. Что Ленчик и его люди не уехали никуда после того, как проредил их команду Джо, а просто поменяли мотель. Или улетели, оставив человека для того, чтобы наблюдать за мной, затем вернулись и снова улетели — или улетели и прислали сюда еще незасвеченных своих бойцов, а потом и сами возвратились.

Черт, так устаю от этого гадания — и главное, что все равно ведь одни предположения, никакой конкретики, тыканье пальцем в небо — неблагодарное занятие. Вот и говорю себе, что надо думать о лучшем, но быть готовой к худшему: к тому, что ФБР продлит мне срок действия подписки о невыезде, и что Ленчик пользуется полной поддержкой Берлина и его людей, и что Мэттьюз окажется не настолько хорош, чтобы осуществить наш план. Кстати, неплохо было бы узнать, кто же он все-таки такой, этот Рэй Мэттьюз…

Но вечером речь об этом не заходит — он заявился уже поздно, в двенадцать где-то, сказав, что слишком много было дел. А плюс сделал пару кругов по Бель Эйр, прежде чем заехать в мои ворота — чтобы раньше времени не вычислил никто, что он со мной. Уверяет, что поблизости не было никого — райончик и в самом деле такой, что тут особенно ни за кем не проследишь. Узкие улочки, и высокие заборы вокруг, и особняки за ними, с улицы практически невидимые — и если заехал сюда кто-то чужой, он даже припарковаться не имеет права у тротуара, потому что нечего ему здесь делать, да и частная собственность кругом. Проехать можно, а больше ни-ни, потому что камеры машину сразу отметят и ее номер, и если она задержится вдруг минут на двадцать, то более чем вероятно появление полицейского патруля, который поинтересуется в резкой форме, что тут делает эта машина, и в лучшем случае просто выпроводит чужака восвояси, а в худшем — доставит в участок для выяснения личности.