Андрей Дышев - Семь желаний

Что делать? Прыгать в окно? Или залезть под топчан? Я в нерешительности замер посреди комнаты. Рука непроизвольно легла на рукоятку пистолета… Нет, это самое последнее дело – объясняться с коллегами при помощи оружия. Какое скверное утро! Как подло сыграла со мной судьба!

Жуткие ругательства стали пропитывать мой мозг. Я поднял голову, чтобы обратиться за помощью к богу, и увидел над дверью под потолком широкую полку.

На раздумья уже не оставалось времени. Я ухватился за край полки, подтянулся и влез на нее. Тонкая доска тотчас прогнулась под моим весом, затрещала, но выдержала. Я поджал ноги, вытащил из-за пояса пистолет и затаил дыхание.

Скрипнула дверь на ржавых петлях. Затем на несколько секунд во флигеле стало тихо. Я видел лишь верхний край мутного окна да лампочку на загаженном мухами проводе и потому мог только представить, как омоновец с автоматом на изготовку просачивается в темный тамбур. Послышались осторожные шаги, и наконец я различил тяжелое дыхание.

Я опустил глаза и через щель увидел круглую голову в маске. Омоновец стоял на пороге комнаты, почти подо мной, и осматривался. Я перестал дышать. Как назло, нестерпимо зачесался затылок. В общем, началась пытка.

Омоновец сделал еще шаг и пнул ногой валяющуюся на полу кружку. Затем круто развернулся к выходу и замер. Я увидел его нос, розовый, неестественный, напоминающий какое-то инородное тело, увязнувшее в смоляном колобке. Мне казалось, у меня даже сердце стало биться тише. Омоновец расслабился. Он опустил автомат и еще раз глянул по сторонам. Я уже мысленно ликовал, как вдруг в моем кармане истошно заиграл «Марш тореадоров». Кажется, мое сердце разорвалось, как граната.

Омоновец даже подскочил на месте и немедленно вскинул автомат. Цепная реакция уже началась, и остановить ее было невозможно. Я понял, что сейчас он прошьет меня автоматной очередью, и в отчаянии врезал ногой по его спрятанному под маской лицу. Пока он валился на спину, широко раскинув руки, я успел с наслаждением почесать затылок. Оглушительно прогремело несколько выстрелов. Падая, омоновец все-таки нажал на спусковой крючок, и пули пошли вверх. Лопнула лампочка, из дощатого потолка полетели щепки. Омоновец, ломая своим весом табурет, повалился на пол. Я успел спрыгнуть. Пистолет в моей ладони сидел как влитой. Отступать было поздно.

– Не шевелись! – тихо сказал я, целясь в вытаращенный глаз омоновца, и пнул ногой автомат, затолкнув его под топчан.

Омоновец лежал на обломках табурета и тяжело дышал. Ткань маски на уровне рта дрожала от дыхания и набухала кровью. Я пятился к двери. Телефон Марко в моем кармане продолжал пиликать.

– Фамилия следователя? – спросил я.

– Горчаков, – нехотя ответил омоновец, покрутил головой и сплюнул кровавой слюной через прорезь.

– Откуда он?

– Из районной прокуратуры… Тебя уже ничто не спасет, парень…

Фамилия следователя мне не была знакома.

– Кого он уже допросил? – спросил я.

– Хозяйку…

«Марш тореадоров» действовал на нервы. Я вынул из кармана телефон и поднес его к уху.

– Надеюсь, на тебя уже надели наручники? – язвительно спросила Ольга.

– Не понимаю, о чем ты, – ответил я, продолжая держать омоновца на прицеле. – Я только что пересек грузинскую границу…

– Что ж, желаю удачи, генацвале!

Я отключил питание и затолкал телефон в карман. На стене рядом со мной висел моток пеньковой веревки. Я снял его с гвоздя.

– Перевернись! – приказал я, кидая быстрые взгляды на окно. – Лицом вниз. Руки за спину.

– Ты роешь себе могилу, – сквозь зубы процедил омоновец и, не спуская глаз со ствола моего пистолета, стал медленно переворачиваться на бок.

Я мысленно прикидывал, как бы одной веревкой связать ему руки, ноги да еще подвязать челюсть, чтобы не кричал громко.

И тут случилось непредвиденное.

Едва я нацелился веревочной петлей на руки омоновца, как за моей спиной прозвучал глухой удар, и распахнулась дверь. Я инстинктивно отскочил в сторону, чтобы увидеть, кто вошел. На пороге, заслоняя дверной проем, стоял дворник.

Омоновец все же недаром ел свой хлеб. Я отвлекся всего на мгновение, но ему этого было достаточно. Он провел подсечку и свалил меня на пол. Падая, я потянул за собой вешалку. Засаленные куртки и телогрейки повалились на меня. Я попытался поднять руку с пистолетом, но ботинок с толстой подошвой придавил руку к полу. Тут дворник пришел в себя и кинулся на помощь омоновцу. Он навалился на мои ноги, не позволяя мне подняться. Зверея, омоновец принялся бить меня. Я как мог отбивался, но справиться с двумя крепкими мужиками мне было не по силам. Не стерпев боли, я разжал пальцы, и «стерлинг» с глухим стуком упал на пол.

– Держи его крепче! – орал омоновец, стараясь попасть ботинком по моему лицу. Его маска перекосилась, и он, как циклоп, смотрел на меня одним глазом.

Мой рот наполнился соленой и густой кровью. Я плюнул, стараясь попасть в угодливого дворника, но тотчас получил чувствительный удар по скуле. Махая ногами, омоновец путался в телогрейках, наступал на вешалку, все эти препоны выматывали его, но он никак не мог отвести душу.

– Подними его! – хрипло крикнул он дворнику, почувствовав в нем своего верного союзника.

Дворник схватил меня под мышки и без усилий поднял. Я на всякий случай потащил за собой обломок вешалки.

– Вот так, сука! – мстительно сказал омоновец, глядя на меня одним глазом. – Считай, что ты покойник… Я тебя пристрелю за оказание сопротивления…

С коротким замахом он отправил свой кулак мне в живот, но я вовремя подставил вешалку. Раздался треск, омоновец взвыл от боли и, тряся рукой, отскочил от меня.

– И за это ты, сволочь, тоже ответишь, – прошипел он и кивнул дворнику: – Ну-ка, к стенке его! Кажется, они решили отправить меня на тот свет. Дворник, завоевывая доверие, послушно толкнул меня на стену и положил свою огромную руку мне на горло. Омоновец отошел к столу, набычился, пригнул голову, превращая ее в таран. Я вздохнул. Сопротивляться не было сил. Защитить себя я не мог. Сильные и жесткие пальцы дворника, словно тиски, сдавливали мое горло.

– Убийца, – прохрипел я дворнику.

– Крепко его держи! – в предстартовом экстазе крикнул омоновец и дал полный газ. Он снарядом пересек комнату, и, когда я уже зажмурил глаза в ожидании тупого удара в живот, произошло нечто непредсказуемое. Дворник вдруг резким толчком откинул меня в сторону, и омоновец на полной скорости врезался головой в стену. Флигель содрогнулся, как при землетрясении. С полки свалилась пустая бутылка от портвейна. Не распрямляясь, не производя никаких звуков, омоновец несколько секунд постоял, упираясь головой в стену, и без чувств рухнул на пол.