Андрей Дышев - Семь желаний

– Можешь считать, что я в шоке. Мне выпало увидеть редкостное животное, которое убивает так же легко, как и лжет.

Лицо Ольги исказилось.

– Ты будешь горько сожалеть, что произнес эти слова.

Демонстрируя свою независимость, она взяла со стеллажа медную статуэтку, похожую на булаву, и решительно направилась к двери. Я успел схватить ее за руку и толкнуть на постель.

– Ты уверена, что я ничего не докажу, – сказал я. – Что я могу лишь предполагать, что ты застрелила Марко. Тогда послушай меня. Вы с Марко ловко разыграли всех. Отмстили за пожелания. Тебе особенно хотелось помучить Леру, напугать ее тюрьмой. В общем, у тебя получилось. Лера сполна испытала ужас от своего бессилия. Но тут появился я, и ты сразу вспомнила, что я когда-то был частным детективом. И вот тогда у тебя родился дьявольский план…

Ольга лежала на спине, упираясь в матрац локтями, и презрительно смотрела на меня.

– Ты думала так: если опытный сыщик не заметит розыгрыша и подтвердит, что подозрение падает исключительно на Леру, то почему бы в самом деле не воспользоваться ситуацией и не убить Марко? Что тебя с ним связывало, кроме штампа в паспорте? Ни любви, ни уважения, одна брезгливость. Убив его, ты становишься хозяйкой особняка и «Мерседеса». И, смею предположить, у Марко есть приличные деньги. Наудачу перевалы завалило снегом, и опергруппа вряд ли бы приехала раньше утра.

Чем дольше я рассказывал, тем более жестким становилось лицо Ольги. Она не перебивала меня, но ни словом, ни вздохом не показывала, что соглашается с моими словами.

– Вот почему ты так торопила меня с выводами относительно Леры, – продолжал я. – Надо было как можно быстрее убить Марко, чтобы следователя не насторожил слишком свежий труп. Ты перестраховалась и спросила меня еще раз: уверен ли я, что подозрение упадет на Леру? Я ответил утвердительно, чем невольно вынес Марко смертный приговор. А ничего не подозревающий Марко скучал в своей комнате, названивал тебе на мобильный и спрашивал, когда можно будет раскрыть карты и «воскреснуть».

Мне показалось, что со двора доносятся крики. Ольга тоже насторожилась. У меня оставалось очень мало времени.

– Преклоняю голову: твой план был просто блестящим. Перед тобой стояла трудная задача. Тебе надо было незаметно выйти из дома, взять из машины Леры пистолет, подняться на мансарду, а потом спуститься оттуда. И ты придумала этот фокус с запертой дверью. На твой крик все сбежались в гостиную. Дворник зашел в дом, открыв дверь снаружи. Ты рассчитала, что он будет ковыряться с замком не меньше пяти минут. Этого времени тебе было вполне достаточно. Прихватив с собой подушку и кусок отравленной колбасы, ты спустилась по пожарной лестнице вниз, взяла в машине Леры пистолет и вернулась к дому. Ты отравила собаку для того, чтобы снять с себя подозрение. Затем ты поднялась к Марко. Не думаю, что ваш разговор был долгим. У тебя не было времени. Ты выстрелила ему в лоб через подушку, чтобы приглушить звук. Потом придала трупу прежнее положение и так же незаметно вышла из дома. По пожарной лестнице поднялась к себе в комнату, сняла мокрые кроссовки, разделась и в таком виде предстала перед нами…

– Ну и что? – спросила Ольга. Она по-прежнему считала себя хозяйкой положения, но голос выдал ее. Подробности моего рассказа ее впечатлили. Тайное стало явным, и она почувствовала себя неуютно, будто с нее на людях сорвали одежду.

– А то, – ответил я, – что я смогу это доказать. Есть свидетель.

– Уже нет, – со страшной усмешкой произнесла она.

Я смотрел на Ольгу, как на вампира.

– Значит, – сказал я, – Плосконос все-таки видел тебя в коридоре, когда ты шла убивать Марко… Я так и думал. И ты, зная, как он дорожит работой в фирме, объявила, что он уволен. Ты была уверена, что он этого не выдержит и покончит собой… Но ты рано радуешься. Я имел в виду другого свидетеля.

Ольга скривила рот и отрицательно покачала головой.

– Кого? Дворника? Ха-ха-ха! Ничего он не докажет. Потому что ему вовсе не хочется терять это теплое местечко с окладом в пятьсот долларов. Я всех купила, миленький! А кто отказывается, тому будет плохо. Как, например, тебе…

Она не успела договорить, как дверь с треском распахнулась и, занося с собой облако пыли, в комнату ворвались автоматчики в масках. Не дожидаясь, когда они начнут ломать мне ребра, я поднял руки над головой и разжал пальцы. «Стерлинг» упал на пол.

– Он хотел меня убить, – сказала Ольга, вставая с кровати.

Несколько стволов целились мне в голову. Один из омоновцев подошел ко мне, толкнул меня на стену и обыскал. В комнату вошел лысый мужчина в пиджаке. Он курил на ходу, часто затягиваясь. Взгляд его был добрый и печальный, как у старой собаки.

– Руки, – попросил он и защелкнул на моих запястьях «браслеты».

Что-то я упустил. Что-то очень важное. Оно отложилось в памяти, как узелок: не забыть, проверить, довести до конца…

Омоновец опустил руку мне на плечо и подтолкнул к выходу. Лысый пошел первым, словно я был слепым, а он – мой поводырь. Мы вышли в гостиную. Я остановился и посмотрел на камин.

Да, именно камин! Я беспокоился, чтобы не забыть, и все-таки забыл! Начисто вылетело из головы! Тогда меня что-то насторожило, какой-то незначительный факт. Он беспокоил недолго, как крошечная заноза.

– Вперед! – крикнул омоновец.

– Подождите! – сказал я.

Следователь обернулся, вскинул брови. Я вспомнил! Вот что меня насторожило: Ольга не позволила мне разжечь камин. Это было, когда все собрались в гостиной. Я должен был изобличить Леру. В гостиной было холодно и сыро, и я уже подготовил дрова…

– Подождите, – повторил я.

Ольга стояла в пустом дверном проеме – белая как смерть – и смотрела на меня.

– Надо проверить дымоход, – сказал я следователю. – Это очень важно.

– И что мы должны там найти? – спросил он равнодушно.

– Пожалуйста, проверьте!

Следователь кивнул одному из омоновцев. Тот подошел к камину, пригнулся, оперся одной рукой на дрова, а другую руку просунул в дымоход. У меня сердце замерло в груди от томительного ожидания. Прошла секунда, вторая, третья…

Омоновец выпрямился. Он сжимал в руке маленькую подушку в некогда розовой атласной наволочке. Сейчас она была покрыта бурыми пятнами и вымазана в саже.

– Через эту подушку был застрелен Марко, – сказал я.

– Кем? Вами? – уточнил следователь.

– Ольгой, – ответил я.

Она продолжала неподвижно стоять в проеме, напоминая большую картину в полированной дубовой раме.

– Ложь, – произнесла она. – Эту подушку кто-то похитил из моей комнаты. Я ее обыскалась.

Омоновец положил подушку на стул. Следователь склонился над ней, затем приподнял за уголок, осматривая со всех сторон.