Андрей Дышев - Шахидка с голубыми глазами

– Что с ней случилось?! – с мольбой глядя в лицо женщины, произнес я.

Она пожала плечами, отступила на шаг, сверкая озорными глазами. Мое поведение ее забавляло.

– Да ничего с ней не случилось! Утром она позвонила на мамину квартиру, где я живу, и сказала, что уезжает.

– Она сама вам позвонила? – пробормотал я, начиная понимать, что самого страшного, чего я так боялся, не произошло.

– Конечно, сама.

– А вы хозяйка?

– Хозяйка, хозяйка. Что, не похожа?

Я пытался заглянуть в прихожую; мне казалось, что Яна прячется где-то здесь.

– А где ее вещи? – спросил я.

– С собой забрала, разумеется! – с иронией ответила хозяйка. – Она уехала часов в одиннадцать. Да какие там вещи! Пара платьев да пара туфлей.

– А вы уверены, что она была здесь утром?

Хозяйка рассмеялась, удивленно вытаращив глаза.

– Ну, вы чудной человек! Конечно, уверена! Он же сама мне дверь открыла! Показала порядок, отдала ключи и уехала.

Яна жива. Во всяком случае, в одиннадцать часов утра была жива. Это счастье. Невероятное везение.

– Где она сейчас? Мне срочно надо ее найти!

– Увы, ничем помочь не могу, – призналась хозяйка, глядя на меня оценивающе и, по-моему, с некоторым сочувствием. Лицо ее стало совсем скучным, когда она взглянула на мои джинсы, выпачканные на коленях. – Она у нас девушка независимая, гуляет, где хочет и с кем хочет… Не думаю, что у вас есть надежда. Хотя… хотя любовь зла.

Она думала, что я влюблен в Яну, но моя любовь безнадежна, и потому проявляла ко мне сочувствие. Я ей нравился. Она искренне жалела меня.

– А почему вы считаете, что у меня нет надежды? – спросил я, хорошо разыгрывая ревность и обиду.

Женщина спрятала глаза, повела плечиком, раздумывая, говорить правду или же пощадить меня.

– Понимаете, сейчас ведь девушки предпочитают богатых… Я ничего не хочу сказать про вас плохого, но…

Она так страшно тянула, что я даже кулаком махнул от нетерпения.

– Что «но»?

– Вам надо было увидеть машину, на которой она уехала, – парируя на мою грубость легкой местью, ответила женщина. – Тогда бы вы не задавали подобных вопросов.

– Что ж это была за машина? Самосвал? «БелАЗ»? Или, может, карьерный экскаватор?

– Ага, экскаватор, – иронично усмехаясь, кивнула женщина. – Не знаю, что за модель, но о-о-очень навороченная! Черный, сверкающий джип! Я что-то подобное видела только у гостиницы «Ореанда», когда там банкиры останавливались.

– И что? Яна села за руль?

– Зачем ей за руль садиться? – со скрытым смыслом ответила женщина и улыбнулась краем губ. – Там было кому везти такую красивую даму.

– Глупости! Наверняка это личный водила какого-нибудь бизнесмена втихую подрабатывал извозом, – легкомысленно сказал я. – Дайте-ка мне телефоны ее подруг, и я быстро разберусь, кто там ее на джипе катает.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Откуда у меня телефоны ее подруг? У Яны своя жизнь, и я в нее не вмешивалась. Раз в месяц она приезжала ко мне с деньгами за квартиру. Я у нее спрошу: «Дома все нормально?» А она: «Все нормально!» Вот и все наше с ней общение… Да вы зайдите, чего на пороге стоять…

Я, конечно, зашел. Комната Яны была маленькой, метров двенадцать, не больше. У окна, друг против друга, стояли диван и книжный стеллаж. В углу платяной шкаф и старое кресло с драной обивкой – похоже, что когда-то здесь точил свои коготки кот. Вот и вся мебель. Я пробежал взглядом по корешкам книг: «Анна Ахматова», «Сергей Есенин», «Антология русской поэзии»…

– Вы любите стихи? – спросил я.

– Обожаю, – призналась хозяйка. – И Яна, по-моему, тоже.

– С чего вы взяли? – спросил я, глядя на запыленный подоконник, на котором стояли горшки с засохшими цветами.

– Я же вижу, что книги стоят не в том порядке, в каком они у меня были. Да и вот закладка в томе Муравьева. – Хозяйка встала на цыпочки и сняла с полки книгу в синем переплете. Открыла страницу, на которой лежал календарик. – Не моя закладка, точно! «Смерть Данта». Вот на чем она остановилась… – И хозяйка с неожиданным вдохновением продекламировала:

Хозяйка замолчала и подняла на меня просветленный взгляд:

– Я тоже обожаю Муравьева.

Она закрыла книгу, оставив закладку Яны на прежнем месте.

– У Яны натура романтическая, тонкая, – продолжала она, проводя пальцем по пыли, которая тонким слоем покрывала край полки. – Таких только в глухой провинции отыскать можно, где духовность подпитывается книгами. И чтобы вскружить ей голову, надо о-о-очень постараться. Но, видимо, нужда совсем ее достала… – Она подошла к окну и отдернула занавеску. – М-да, милая и добрая девушка… Вот только цветочки она мне сгубила. И фиалки засохли, и фикус… А я ведь просила, чтобы не забывала поливать. Девичья память! О цветочках ли думать, когда богатый жених на голову свалился?

Хозяйка украдкой взглянула на меня, чтобы узнать, убила ли она меня своим рассказом о богатом женихе. А я украдкой посмотрел на нее, чтобы понять: знает она, почему Яна в последнее время не поливала цветы, или же искренне заблуждается насчет девичьей памяти. Мы встретились взглядами и улыбнулись. Нет, ничего ей не известно ни про попытку самоубийства, ни про реабилитационный центр.

Хозяйка замолчала, давая понять, что наша милая беседа закончена и я могу сваливать. Я рыскал взглядом по полкам, подоконнику, надеясь найти какой-нибудь предмет или клочок бумажки, который поддержал бы затухающий огонь моих поисков.

– Она ничего здесь не забыла? – спросил я с тоской.

– Если что и забыла, то не пропадет, но Яна уже вряд ли сюда вернется.

Мне не за что было ухватиться. Я словно висел на отвесной скале, и мои руки слабели, и пропасть притягивала к себе, и я лихорадочно искал хоть какой-нибудь выступ на совершенно гладкой каменной стене… Мы вышли в прихожую.

– Не унывайте, – приободрила меня женщина. – Человек – не иголка. Если очень захотите, то найдете ее. Только надо ли вам это?

Я повернул лицо, взглянув на хозяйку так, как если бы она опасно заблуждалась, но промолчал. Нет, Яна – не иголка. Яна – свеча, которой осталось гореть совсем немного. Если, конечно, она еще горит… Хозяйка щелкнула замком и взялась за дверную ручку. Я пробежал взглядом по вешалке, обувной полке. На трехногой тумбочке, мерцая красными цифрами дисплея, стоял телефон. Знаю я эту отечественную модель в корпусе от японского «Панасоника»! Хорошая штука, вобравшая в себя самые капризные запросы напуганных криминалом граждан и, что для меня было самым важным, снабженная автоматическим определителем номера с памятью для входящих и исходящих звонков.