Андрей Дышев - Щекочу нервы. Дорого

Прежде чем сесть писать заявление, Юдин плотно поел, хотя кусок у него в горло не лез. Но он впихнул его силой, да не один, а несколько. Ничто не должно отвлекать человека при написании заявления в милицию, в том числе и голод. Дело очень ответственное. Каждое слово должно быть тщательно продумано.

Вскоре Юдин стал чувствовать себя гораздо лучше. К нему вернулась его былая уверенность. Лежа на диване животом кверху и принюхиваясь к родному, натруженному запаху носков, Юдин мысленно рассуждал о том, что тяжесть всякого преступления определяет его мотив. Если мотив корыстный, значит, преступника надо наказывать. А какую корысть преследовал Юдин? Не было никакой, никакошенькой, даже самой занюханной корысти. В людей он стрелял, будучи уверенным, что это лишь имитация стрельбы. А что в чемодан клал? Голову дает на отсечение, что пачки, обернутые в полиэтилен, принимал за газетную бумагу. Да и где эти деньги? Себе хоть одну купюру взял? Весь чемодан заграбастала коварная Гертруда вместе со своим бакенбардистым водителем. Вот, значит, кто настоящие преступники!

Переходя из комнаты в комнату, он начал искать бумагу и ручку. Какими неопровержимыми фактами и свидетелями он располагал? Во-первых, номером телефона экстрим-агентства, точнее, той комнаты, которой воспользовались мошенники для своих гнусных целей. Во-вторых…

Звонок в дверь прервал форсажный полет его мысли. Юдин замер, глаза его расширились, дыхание остановилось. Кто это может быть? Милиция? Оперативная группа, прибывшая на задержание? Увы, иного быть не может. Вычислили, проследили, настигли…

Юдину стало необыкновенно страшно и противно. Все произошло намного быстрее, чем он предполагал. О своем добровольном походе в милицию он думал несколько отстраненно, как о событии, которое, может быть, произойдет в каком-то туманном будущем. Но что встреча с милицией случится так быстро – он не предполагал. Как же так! Ведь он не успел собраться с мыслями и написать логическое и обоснованное заявление! А в кабинете следователя это сделать будет куда сложнее. Там, в тесной прокуренной каморке, сидя за шатким, изрисованным похабными уголовными картинками столом, под колким взглядом жестокого и беспощадного следака, под тоскливое гудение прогоревшей неоновой лампы – разве сможет Юдин сосредоточиться в таких скотских условиях? Его сознание будет заполнено лишь жуткими видениями темной камеры с покрытыми слизью стенами, с вонючими нарами, черной парашей и страшными-страшными разрисованными людьми, худыми и злобными, как смерть.

В дверь снова позвонили – протяжно, настойчиво. Юдин сделал один шаг к двери – на кончиках пальцев, как балетный танцор, и тотчас услышал голос соседки – режущий, пронизывающий до нервов, как трамвайный скрип: «Дома он, дома! Недавно зашел. Звоните еще. А лучше ногой постучите!»

И тотчас в дверь: бах-бах! Сейчас выламывать будут! Что делать, что делать? Юдин схватился за голову, посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь такого, что бы его поддержало в эту драматическую минуту. Плохо, когда совсем один. На этот случай сгодилась бы даже его динозавристая Мила. Пусть дура, пусть бесполезная, но с ее бабьим состраданием Юдину было бы немного легче.

Он с трепетом приблизился к дверному «глазку», чтобы посмотреть на состав оперативной группы. Если пара-тройка милиционеров, то это благо, эти бить не будут. А вот если тяжеловесная и агрессивная толпа гориллоподобных шрэков в камуфляже – то это кранты. Эти без разговоров повалят на пол лицом вниз да пройдутся дубинками по почкам да еще коваными ботинками по ушам. Сколько раз Юдин видел по телевизору, как действуют эти бессердечные палачи, содрогаясь только при одной мысли, что он может когда-нибудь стать их жертвой. И вот оно, свершилось. Какое унижение!

Приоткрыв рот, Юдин с опаской приблизился к «глазку». Наверняка его залепили снаружи жвачкой. Это напоминает сцену казни, когда приговоренному на глаза повязывают тряпочку – незрячему вроде как легче умирать.

Но что это? На лестничной площадке нет ни мрачной толпы в камуфляже, ни милиционеров, а только две женщины. Причем одна из них – рыжая соседка, сверкающая змеиными глазами. А вторая… вторая… Юдин вдруг с облегчением опустился с носочков на пятки, и плечи его расслабились, и лицо озарило какое-то подобие улыбки… Так это ж Гертруда Армаисовна собственной персоной! На ловца и зверь бежит!

Подвывая от восторга, Юдин принялся приводить в действие все многочисленные замки, распахнул дверь настежь и почему-то по-украински воскликнул:

– Здоровеньки булы!

Рыжая недолго маячила за спиной Гертруды Армаисовны и вскорости, получив глубокое удовлетворение, спряталась в своей квартире. Юдин сделал широкий жест, выказывая искреннее и радушное гостеприимство. Сотрудница агентства выглядела как вдова, изрядно уставшая от траура. На ней поверх черной блузки с глухим воротом был бордовый пиджачок. Мрачного цвета юбка, помятая то ли в городском транспорте, то ли еще где, целомудренно закрывала колени. Вид у Гертруды Армаисовны был строгий. Ее веки были низко опущены, как забрало у рыцаря. С обостренным достоинством женщина прошла по коридору в холл, но там в окружении многочисленных дверей в нерешительности остановилась.

– Где мы можем поговорить? – спросила она.

– Смотря о чем ты хочешь поговорить, – улыбаясь, ответил Юдин. – Если пришла с повинной, чтобы раскаяться и во всем чистосердечно признаться, – тогда в гостиную…

– Что? – сухо и отрывисто произнесла Гертруда Армаисовна и приподняла веки. – Вы считаете, что это я должна раскаяться?

– А кто же еще?

– Конечно, вы! – с наглой уверенностью заявила Гертруда Армаисовна. – Вы – жестокий и хитрый преступник, но мы вас раскусили, и никакие ваши увертки вам не помогут!

– Это вы меня раскусили? – возмутился Юдин и неправдоподобно рассмеялся. – Мошенница! Считай, что ты уже в тюрьме вместе со своим Пушкиным! Сейчас ты будешь писать чистосердечное раскаяние на имя прокурора!

Юдин с угрожающим видом двинулся на Гертруду Армаисовну, но сотрудница экстрим-агентства оказалась не робкого десятка и тотчас приняла боксерскую стойку.

– Имейте в виду, – предупредила она, вытягивая в сторону Юдина костлявые и мелкие, как у мартышки, кулачки, – что ежели со мной что-нибудь случится, то вам не поздоровится!

– Если бы ты знала, как я ждал встречи с тобой! – убеждал Юдин, бульдозером наезжая на женщину.

– Еще шаг – и я позову милицию! – пригрозила Гертруда Армаисовна.

– Сделай милость, позови! Как раз милиции сейчас не хватает. Расскажешь им про свое липовое агентство, про пистолет с боевыми патронами, про чемодан с деньгами, который вы с Пушкиным присвоили! Давай, давай, зови!