Олег Гончаров - Юлька [СИ]

‒ Не понимаю, о чём вы, ‒ Самойлов налил подрагивающей рукой минералки в стакан и исподлобья посмотрел тяжёлым взглядом на вошедших, ‒ И я вас не приглашал. Вы мне мешаете выполнять свои служебные обязанности. У нас с мэром Андреем Маратовичем совещание. Потрудитесь выйти.

‒ Вы не ответили, господин Самойлов. Что это было? Я о нападении на сцене? Зачем вы подставили тех дурачков, которым народ уже перековал орала. Если это такая стратегия, то из вас стратег, как из говна кулич. Но я подозреваю, что это просто дурь. В отличие от вас, мы готовились.

‒ Что ты себе позволяешь, уголовщина? ‒ взвизгнул было мэр, но встретившись глазами с Юлькой моментально померк.

‒ А вот это ты зря, Ильенко, ‒ Юлька в два прыжка оказалась у стола, схватила мэра за волосы и развернула его побелевшее лицо к себе, ‒ Я хотела простить тебя и твоего ублюдка ‒ сына. Видимо зря. Минутная слабость. Наверное, ты и думать забыл о том, что натворил? Кто же тебя посадит? Ты же почти целый мэр. Так вот, Андрей Маратович, хочу тебя разочаровать. Я тебя посажу и твоего дебила ‒ сына посажу, а прокурора и судью оставлю без прокорма. А лет через пять, когда ты выйдешь вместе с сынком на волю, я с вами, девочками поговорю. Кто кому тут уголовщина. ‒ Юлька в сердцах дала меру громкую затрещину и если бы не Юра, оттащивший её от перепуганного чиновника, ему бы пришлось не сладко.

‒ Однозначно, это война, ‒ Лёша насильно скормил Юльке, у которой разболелась голова, болеутоляющее и также насильно уложил на диван. ‒ Лежи, несчастья бедная сестра. Повышивала и хватит. Не уважаешь ты брата- чиновника. Мэр чуть под себя не сходил. Я по лицу видел. Хорошо, что я всё писал на видео. Тебе, Юлька, пора взрослеть и не вести себя как босячка. Хотя, мэру я бы и сам врезал, если бы умел.

‒ Ну так скальпелем по кадыку. Со скальпелем ты же умеешь обращаться, ‒ Юлька, под натиском Лёшиной руки сдалась, перевернулась на спину и принялась массировать виски. ‒ Конечно, это война. ‒ Филипп, посади, пожалуйста, человека за комп. Пусть нарезку из новостей сделает. Интересно как всё это будут подавать наши медиа проститутки и столичные. Скорее всего, так называемый президент после сегодняшней встречи заставит прокурора выписать ордер на арест.

‒ Лёшка прав, ‒ Юра пододвинул к дивану стул и сел, запустив пальцы в Юлькины волосы. ‒ Не пристало местному народному лидеру яйца оппонентам крошить ногами. Тончее нужно быть, малыш. На носах сосредоточься. А если серьёзно, то снести этих мудаков будет не просто. Столица не может себе позволить допустить подобный прецедент.

‒ А наплевать на столицу, ‒ Толя тоже пододвинул стул к компании и, прихватив со стола плетёную корзинку с сушками, сел. ‒ Если сам не справлюсь, найму банду юристов-международников и чёрта с два они подкопаются. У нас есть конституция и мы руководствуемся её нормами. Кому не нравится, может присылать сюда войска. Плавали, знаем.

Филипп достал телефон, кого-то выслушал и, улыбаясь, прогудел: ‒ Да, впустите. Вы не поверите, ребята, но войска сами идут к нам на чай.

Через минуту, постучавшись в дверь, в гостиную вошёл генерал Фурман, на ходу снимая фуражку.

‒ Простите, что без приглашения, ‒ Фурман поздоровался со всеми за руку и, не церемонясь, взял из корзинки, которую приватизировал Толя, одну сушку. ‒ Звонок прилетел из столицы. Вот решил посоветоваться с виновниками торжества. Разрешите присесть?

‒ Да конечно, Арон Семёнович. Признаюсь, неожиданно, ‒ Юра пододвинул к нему свободный стул. ‒ Присаживайтесь. Как супруга ваша, Лилия Осиповна?

‒ Ой, вы знаете, женщины все одинаковые. Тоже любит вот так упасть на диван, как Юлия Александровна, и сделать на лице смерть. Правда, ей никогда не фартило, чтобы полежать в окружении стольких мужчин, но после этого, как я ей дома нарисую эту картину маслом, она что-то таки придумает. Так я о звонке от нашего местами уважаемого главнокомандующего. Они там решили, что я себе самоубийца и поеду давить народ танками. Я отказался, поскольку у меня в Хайфе есть сын и он нас с женой прокормит. Но он не спасёт мой, прошу прощения у мадам Юлии, тухес от народного гнева. Я в своей жизни никого не убил и даже не ранил. Я даже курицу ем уже мёртвой.

‒ Надеюсь, это устное распоряжение? ‒ Толя протянул генералу корзинку с сушками. ‒ Угощайтесь. Я поставлю чай?

‒ Спасибо, не откажусь. Но я бы вместо чая выпил сиротский кофе.

‒ Это как?

‒ Это когда сироте дать банку кофе, то он таки себе возьмёт две ложки кофе вместо одной и пять ложек сахара потому, что второй кофе ему никто не подаст. Я люблю покрепче и послаще. А распоряжение ‒ да. Устное. Не, вы себе представляете? Мне шестьдесят лет, я генерал, а он мне говорит иди и сделай. Но я же тоже вижу, кто в городе сидит на самом высоком пеньке. Как мне сегодня рассказали в картинах, что сделала мадам Юлия с теми жлобами на сцене, и с этим аграрием в приличном пиджаке, так мне сразу захотелось взять штурмом областной совет. Они украли у моих офицеров десять квартир. Вы же понимаете, как трудно воспитать детей интеллигентами, живя в казарме, побитой на квартиры перегородками в полкирпича? Они же молодые, им, пардон, мадам Юлия, хочется секса не с кляпами во рту и без движений. И шо такое стена в полкирпича? Да, помыться можно, но всё равно будет слышно, какое место вы мылите в данный момент. Мне обещали садики. Где они? Вместо садиков, губернатор стал владельцем многогектарных огородиков, на которых выращивает овощи и продаёт мне втридорога.

‒ Хорошо, Арон Семёнович, ‒ Юра посмотрел на Юльку. ‒ Завтра мы начинаем свою Площадь. Разбиваем палатки, кухни, заводим смены, выставляем охрану. Ваше решение нам понятно и нам оно импонирует. Но у вас есть заместители. Вас подведут под увольнение и дальше неизвестность.

‒ Чтобы не было неизвестности, молодые люди, вы должны приехать в мой полк. Поговорить с людьми. Восемьдесят процентов моих военнослужащих, это контрактники. И практически для всех Тарасовск является родным городом. Потом, я бы посоветовал вам поговорить с силовиками. Там та же история. То есть, мы все местные. Практически все. Я в том числе. И я понимаю проблему. Здесь не жлобская позиция, мол у меня отняли и разрушили бизнес и я в отместку поднимаю народ. Мои офицеры тоже понимают. Они видят, что происходит в городе, в стране. И нам это категорически не нравится. Это правда. Вот где-то так. Теперь я выпью свой сиротский кофе и послушаю вас.

Через неделю борьба сторонников Юльки с чиновниками Тарасовска вступила в острую фазу. Прокурор Семашко, видимо получивший гарантии высшего руководства, запросил таки в областном суде ордер на арест Юлии Грановской-Рябенко и даже предпринял попытку произвести этот арест. На задержание приехал лично, держался неплохо, одурманенный обещанным повышением с переводом в столицу.