Алекс Легат - Гопак для президента [Аполитичный детектив]

«Что ж ты передо мной-то комедию ломаешь?»

— Мы с тобой хорошо поработали, — сказал Кучук. — Даст Бог, еще поработаем. Ты не пропадешь. Не из таковских. Тут, конечно, немного потеряешь в деньгах, не без этого… Да ведь у тебя и там, — он неопределенно махнул головой в сторону окна, — дела налажены, дай Бог всякому…

«Чего ты Бога поминаешь через каждое слово? В монастырь собрался? Так нет такого монастыря, где ты грехи замолить сможешь».

— И служба у тебя работает. Работает ведь?

— Работает.

— Вот и хорошо, что работает. Служба должна работать. Тут ты или там — неважно. Вот давай за то и выпьем, чтоб все у нас работало, как положено.

Еще выпили, еще закусили, Петр Сергеевич начал тяготиться вязкими монологами Кучука. Чего тянет? Что надо? Не затем ведь пришел, чтобы портфель этот сунуть.

— Ты, небось, думаешь, чего это я тут разболтался? — словно прочитав его мысли, спросил Кучук. — Просто так, просто так… да. Ты ж мне всегда вроде сына был. Пять лет пролетят быстро, но успеть сделать можно много… да. Если, конечно, по-умному… Давай по последней… тьфу, черт, что я болтаю — «по последней!» — Он хлопнул себя ладонью по губам. — По третьей. По последней пусть враги наши пьют, а мы их под локоток, значит, под локоток, чтоб в глотке у них застряло… Давай, сынок, по третьей. На дорожку.

Кучук встал, Петр Сергеевич тоже. Ростом президент был на полголовы ниже. Сквозь жиденькие бесцветные волосы просвечивала порозовевшая после коньяка лысина.

Белесые ресницы подрагивали, словно Кучук собирался пустить слезу. Петр Сергеевич почувствовал, как где-то далеко в глубине души шевельнулась смешанная с презрением жалость.

— Давай, сынок. — Выпили. Кучук вдруг обнял бывшего премьера, ткнулся мокрыми губами куда-то под ухо. «Вот этого еще не хватало!» — Ну, ни пуха тебе…

— К черту.

Кучук вдруг не то хрюкнул, не то всхлипнул:

— Сынок! А у тебя ж носок-то дырявый!

Петр Сергеевич глянул вниз. В самом деле, правый носок порвался, и из дырки по-сиротски выглядывал ноготь большого пальца.

Потом была сумасшедшая гонка по ночному Киеву. Моросил дождь. На скользких поворотах «мерседес» заносило, колеса визжали, но Семен Черник был спокоен и не давал машине потерять дорогу. Редкие посты дорожной инспекции они проскакивали, не сбавляя скорости. Их взялась было преследовать патрульная машина, но, разглядев правительственные номера, развернулась посреди дороги и рванула в обратную сторону.

Черник сквозь зубы усмехнулся:

— Ученые… козлы.

Номера на машине были копией номеров Чивокуна. Сам «мерседес» — тоже. Об этой шутке на прощание позаботился Семен Черник, большой юморист, как все бывшие гэбисты.

Уже почти на выезде из города, на Харьковском жилмассиве с тротуара под колеса вдруг ни с того ни с сего шагнула девушка, пьяная или обкуренная. Петр Сергеевич успел лишь заметить белое пятно лица с провалом раскрывшегося в крике рта и ужас в глазах. В следующее мгновение раздался глухой удар, девушка перелетела через капот и, спустя мгновение, осталась далеко позади, бесформенная сломанная кукла на мокром тротуаре.

— Гони! — Петр Сергеевич вцепился в лежавший на коленях портфель, единственный свой багаж.

— Гоню, Петр Сергеевич, — спокойно отозвался Черник, у которого и мысли не мелькнуло остановиться. — Гоню. — Он вдруг фыркнул — Фокус с номерами продолжает удаваться.

— Что?

— Мы номер потеряли, — пояснил Черник. — На дороге рядом с девкой валяется.

Петр Сергеевич истерично захохотал, взвизгивая и всхлипывая так, что в конце концов заболели скулы. Он вдруг совершенно отчетливо понял, что все у него получится, все сложится, как задумано.

Спустя четыре часа маленькая «сесна» доставила его в Польшу, а дырявые носки он сменил вечером следующего дня в квартире с видом на Женевское озеро.

События последних дней как-то очень быстро подернулись дымкой нереальности. Пугающе реальной и пронзительно четкой оставалась оцепеневшая перед бампером фигура с нелепо взметнувшимися руками и застывшим в глазах ужасом и глухой удар. Просыпаясь задолго до рассвета, Петр Сергеевич в темноте хихикал, представляя, как обрадуется Ляшенко, когда ему доложат, что машина Чивокуна сбила какую-то проститутку и не остановилась. Потом на ощупь находил стоящую около постели бутылку, делал несколько глотков и снова проваливался в беспокойный сон.

Неделю, проведенную в своей женевской квартире, Петр Сергеевич беспробудно пил. Вынырнув как-то раз из пьяного забытья, он понял, зачем просил о встрече президент и почему не сообщил никому о его укрытии. Кучук, в советское время ученый-ракетчик, специалист по баллистике, просчитал траекторию своего полета на пять лет вперед и ясно понимал, что в конце второго президентского срока перед ним опять встанет проблема спасения своей шкуры. А помочь в этом сможет только он, Казаренко. Живой. Что-что, а считать простоватый на вид старик умел, удивив как-то Петра Сергеевича, с точностью до миллиона просчитав, сколько они смогут «поднять» от введения национальной валюты. Они «подняли» и положили в карман по миллиарду зеленых. Это был не первый их миллиард. Петр Сергеевич тогда пошутил, что, если с такой же точностью попадали в цель сделанные Кучуком ракеты, Советскому Союзу в самом деле не страшен был никакой враг.

А на Украине шаг за шагом шел процесс «обдерьмения» бывшего премьера. Указ об отставке с поста премьер-министра, через три дня — лишение депутатской неприкосновенности, еще через два дня — возбуждение уголовного дела. Дней через пять они обнаружат, что он не на лечении в Греции, как было заявлено, а тут, в Швейцарии, и потребуют его ареста и выдачи. Они дознались через четыре дня, но Петр Сергеевич уже вылетел в Штаты с туристической визой в украинском паспорте и в нью-йоркском аэропорту попросил политического убежища.

Как и предполагалось, вместо предоставления политического убежища его арестовали и предъявили обвинение в отмывании денег, коррупции и мошенничестве на общую сумму около трехсот миллионов. Бывшего премьера обвиняли по 53 статьям. По американским законам в совокупности ему грозило провести за решеткой не меньше сотни лет. Но в том-то и прелесть звездно-полосатой Фемиды, что, сначала широко размахнувшись, она потом приподнимает повязку на глазах, чтобы разглядеть, кто перед ней, подмигивает и с удовольствием начинает торговаться.

За пять лет, проведенных в тюрьме, Петр Сергеевич сильно испугался только один раз: 11 сентября, в день терактов в Нью-Йорке. В течение нескольких дней он был уверен, что вот-вот все сойдут с ума и так некстати начавшаяся мировая война поставит жирный крест на его планах. Но все обошлось. Буш побряцал оружием и подписал новый закон, по которому отмывание денег могло инкриминироваться иностранцам в США как уголовное преступление только в том случае, если деньги были получены путем торговли наркотиками или вымогательством, но отнюдь не взяточничеством.