Сергей Самаров - Зеленая кнопка

– Да. Характер у брата именно такой.

– Я оставляю за вами право решить судьбу младшего брата, не буду возражать, если вы его примете в своем доме как бизнесмена, возвратившегося из Москвы, и поможете ему устроиться. Выбор за вами. Захотите сдать его в Следственный комитет – это тоже будет ваше решение.

– Старлей, мне нужно подумать и посоветоваться с отцом… Твой номер у меня в трубке остался. Я перезвоню тебе через три минуты.

– Хорошо, товарищ полковник. Я буду ждать звонка, – сказал я, отключился от разговора и под внимательным, ждущим взглядом Али Илдаровича положил аппарат на стол.

– Что сказал Омахан? – все же не выдержал он паузы, которую я взял.

– Он обещал позвонить через три минуты. Хочет спросить совета у отца.

– Все правильно. Так и должно быть по нашим законам, – согласился эмир с надеждой в глазах. – У нас отец все решает.

Звонок раздался через полторы минуты вместо обещанных трех.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

– Старлей, скажи, как мне забрать брата? Приехать в ущелье?

– Есть на чем ехать?

– У меня «уазик» с военными мостами. Он эту дорогу осилит, и не такое одолевал.

– Хорошо. Подъезжайте к «воротам» ущелья. И ждите там. Сколько вам придется стоять, я сказать не могу. Просто не знаю. Когда все в ущелье завершится, я выведу к вам Али Илдаровича. Или он без меня выйдет, если со мной что-то случится. Сам он согласен на передачу в ваши руки. Так ведь, Али Илдарович? – Я посмотрел на эмира, который несколько раз быстро кивнул. – Да, он не возражает.

– Дайте ему трубку… – неожиданно перейдя на «вы», потребовал отставной ментовский полковник.

Я молча протянул телефон Али Илдаровичу.

– Слушаю тебя, брат… – тихим и совсем не командным голосом сказал эмир.

Это был голос затравленного, чуть ли не забитого, сломленного психологически и на все уже согласного, как мне показалось, человека. Но я хотел, чтобы он сам принял решение, и никак на него не давил.

Отставной мент говорил долго. Как я понял, он ставил брату какие-то условия, и тот только согласно кивал, ни разу не возразил.

Но потом, когда старший брат отключился от разговора, Али Илдарович сказал мне:

– Омахан просил позвонить ему, когда ты, старлей, узнаешь, как дела у твоего отца. Я не стал ему рассказывать о том, как говорил с Иваном Владимировичем. Ведь получается, он из-за меня отвлекся и попал под машину. Пока это брату знать ни к чему, чтобы не винил меня еще и в этом. У него и без того ко мне много претензий. Он их только что скопом высказал. Я сам обязательно расскажу ему, когда все успокоится и выяснится, что с твоим отцом. Обещаю.

Он напомнил мне о необходимости совершить еще один звонок.

Я взял трубку из руки эмира, нашел в перечне входящих звонков нужный номер и нажал на кнопку вызова. На звонок никто не ответил. Видимо, капитан Ивченко из ГИБДД оставил телефон в больнице, среди вещей отца. Наверное, врачи передадут ему аппарат через пару дней, если к тому времени самочувствие стабилизируется. Мне оставалось надеяться только на то, что Ивченко догадается сам позвонить, со своего телефона.

Мысль моя, видимо, транслировалась каким-то образом через эфир и дошла до капитана Ивченко. И минуты не прошло, как он позвонил. Я увидел, как определитель высветил незнакомый номер, и каким-то образом догадался, что это капитан.

– Старший лейтенант Жеребякин. Слушаю вас.

– Старлей, приветствую. Это капитан ГИБДД Ивченко, из Вологды.

– Да-да, товарищ капитан, я ждал вашего звонка. Есть какие-нибудь новости?

– Доставили мы Ивана Владимировича в областную больницу. В травматологическом отделении ему к нашему прибытию уже место приготовили. Сразу осмотрели, провели рентген, всего загипсовали, поставили укол успокаивающего и уложили. Его сотовый на тумбочке лежит. Я потом уже увидел по определителю, что вы звонили. Но в тот момент беседовал с дежурным врачом в приемном покое и ответить не мог. Сам Иван Владимирович спит после укола сильного препарата. Когда проснется, ему трубку переложат под левую руку, поскольку правая в гипсе. Не сможет сам номер набрать, медсестра поможет. Я с ней договорился, показал, где ваш номер найти. Она на всякий случай его даже на бумажку выписала и обещала следующей по смене медсестре передать. Они утром меняются…

– Спасибо, капитан. Что дежурный врач говорит?

– Он только по рентгеновским снимкам судит. Говорит, один перелом ноги сложный, многооскольчатый. Но операции не требуется. Года два Иван Владимирович гарантированно будет хромать и боль в ноге испытывать, потом все восстановится. Остальные переломы опасений не вызывают.

– А всего их сколько?

– Семь. Все в конечностях, только один в правом большом плечевом бугре. Этот будет два с половиной месяца заживать, да и то при условии неподвижности. Это – главное неудобство. Про сложный я уже сказал. А простые срастутся за три недели полностью. Еще вопрос такой. Вы будете заявление писать на соседа, который сбил вашего отца?

– Это уже пусть сам отец решает, писать ему заявление или нет, – ответил я и осведомился: – На намеренный наезд это не смахивает?

– Нет. Непохоже. Хотя я не знаю отношений между соседями. Там, честно говоря, большая выбоина на дороге – машину в сторону швырнуло. Улица освещена слабо. Знака, ограничивающего скорость, там нет. Значит, допускается движение со скоростью до восьмидесяти километров в час. В темноте машина вполне могла потерять управление. А при ближнем свете фар издали увидеть человека и вовремя сбросить скорость сложно. Хотя бывает всякое. Выбоину на дороге местный человек обязан был помнить, даже если учесть, что он уже старик за семьдесят. Отец, кстати, вам не жаловался на соседей? Не было у него с кем-то ссоры? Мог кто-то, предположим, отомстить ему за что-то таким вот образом?

Признаться, меня такое предположение даже слегка возмутило.

– Отец у меня выглядит человеком суровым и немногословным, но по натуре бесконфликтный. Я не представляю, чтобы он с кем-то поругался до такой степени, что его пожелали бы сбить машиной. Что-то сказать так, чтобы обидеть, он может, но не до такой же степени. Хотя люди бывают разные. Однако я соседа не знаю. Нет, капитан, я никакого заявления писать не буду. Если отец пожелает, когда придет в себя, то пусть так и делает…

Али Илдарович терпеливо дожидался, когда я завершу разговор с капитаном дорожно-патрульной службы. Мне трудно сказать, насколько реально он переживал по поводу беды, произошедшей с моим отцом, но живую заинтересованность этим вопросом эмир демонстрировал.

– Что капитан говорит?

– Отцу сделали укол, он спит, поэтому звонка не слышит. Но Ивченко видел на определителе мой номер и позвонил со своего аппарата. Из семи переломов только один сложный, но операции не требуется. Врач говорит, отец будет пару лет хромать и испытывать в ноге болевые ощущения.