Сергей Самаров - Зеленая кнопка

– Про какое заявление вы говорили?

– Капитан спрашивал, буду ли я писать заявление на человека, который отца сбил, интересовался, был ли водитель настроен к отцу недоброжелательно.

– Откуда ты можешь это знать! – проявил эмир естественную мужскую объективность. – Не думаю, что отец тебе по телефону жаловался…

– Правильно думаете, товарищ подполковник.

Если какое-то время назад в обращении «товарищ подполковник» я сам слышал нотки издевательства, то теперь уже потерял их окончательно, называл эмира по бывшему его званию вполне привычно. Точно так же я говорил у себя в бригаде, общаясь, например, со своим комбатом. Беседовать с этим человеком на «вы» я тоже начал без особого усилия, никак не перебарывая себя, хотя раньше всегда говорил «ты» любому бандиту, будь то эмир или рядовой автоматчик.

– Отец не из тех людей, кто будет жаловаться на отношения с соседями. Он человек бесконфликтный, в состоянии любую ссору перевести в шутку, пусть порой и грубоватую. Я очень сомневаюсь, что сосед решил отомстить отцу таким образом, и умышленно сбил его машиной. Поэтому писать заявление я отказался. Если отцу это будет нужно, то он сам это сделает.

– Тот человек, который его сбил, не сбежал с места ДТП, хотя вокруг была темнота, сразу позвонил в «Скорую помощь» и попросил диспетчера вызвать полицию. Я по его голосу почувствовал, что он был сильно испуган, по крайней мере, очень волновался. Мне показалось, что переживал этот старик не за себя, а за Ивана Владимировича. Наверное, неплохой он человек, если судить по его действиям. Хотя может быть и наоборот…

– В смысле?

– Я встречал изворотливых людей, которые заранее просчитывали все свои действия и плохие легко выдавали за хорошие. Здесь такой вариант тоже вполне допустим. Что за люди – соседи твоего отца?

Я только плечами передернул и проговорил:

– Я не знаю никого из отцовских соседей. Я там не жил, в Челябинске вырос. Отец с матерью, когда на пенсию вышли, уехали на ее родину. Она тогда уже сильно болела, надеялась, что на родной земле ей легче станет. Продали квартиру, переехали. Мама там и умерла. Отец один остался. Но возвращаться не пожелал. Для него и Челябинск тоже не родной город. И ко мне переехать не захотел. Сказал, что еще может сам за собой ухаживать.

Я поздно хватился, все же еще раз поднял трубку, нашел последний входящий номер, послал вызов и тут же услышал ответ:

– Слушаю, капитан Ивченко…

– Старший лейтенант Жеребякин беспокоит.

– Я понял по номеру.

– Товарищ капитан, у меня к вам просьба будет. Вы увидите того человека, который отца сбил?

– Я сейчас как раз у себя в кабинете с ним сижу, беседую, пишу новый протокол.

– Попросите его сделать то, за чем мой отец домой ночью возвращался. Пусть вместо него курей покормит… Просто по-соседски. Они же здесь ни при чем.

Капитан, наверное, убрал трубку от лица. Мне слышно было только, как он что-то говорит, но слов разобрать я не мог.

– Алло, старлей, он обещает и курей, и щенка покормить, и кота, когда тот заявится. Говорит, кот постоянно шляется по лесу и не каждую неделю подкормиться приходит. Иногда кошку с собой приводит. Всегда одну и ту же.

– Спасибо, капитан. Есть у отца такой кот. Но он и сам себя всегда прокормит. А про щенка я даже не знал еще. Новосел, видимо. У меня все. Конец связи…

– Конец связи, – подтвердил капитан и отключился от разговора.

Признаться, меня эти общечеловеческие бытовые разговоры не слишком отвлекали от основного моего дела. Я время от времени посматривал на монитор планшетника, ни на минуту не забывал о том, что мой взвод сейчас медленно продвигался в сторону пещеры. По большому счету, он уже достиг ее, миновал пять засад, где бандиты были уничтожены, согласно нашей обычной тактике, при помощи снайперов.

В засадах, скорее всего, были пулеметы. О наличии крупнокалиберного я уже знал, но должны были быть и другие, в первую очередь ручные. Сейчас они перешли в руки бойцов спецназа и значительно усилили плотность нашего огня.

Скорее всего, оставлять без дела крупнокалиберный пулемет «Утес» старший сержант Раскатов, человек бережливый и хозяйственный, не пожелает. Он обязательно постарается использовать такую технику.

Я, не в пример ему, оставил китайский пулемет «Тип 77» того же калибра на посту «духов», уничтоженном нами у входа в ущелье. Разумеется, без затвора. Я посчитал, что таскать на себе гору металлолома – это лишняя, ненужная нагрузка на бойцов, имеющих оружие с глушителями. На крупнокалиберные пулеметы его не поставишь. Толку от этого не будет, поскольку их пуля покидает ствол со слишком высокой скоростью, превышающей скорость звука.

Хотя на тот же «Утес» порой устанавливается мощный оптический прицел от винтовки. Этот пулемет может бить и одиночными выстрелами. Его можно использовать как дальнобойную крупнокалиберную снайперскую винтовку, способную на значительном расстоянии проломить борт, скажем, бронетранспортера. Однако при операциях в горах против бандитов, не имеющих своей бронетехники, обычно используются именно качества настоящего пулемета, которому оптический прицел потребен разве что для первого выстрела.

Крупнокалиберный пулемет «Утес» даже при всей своей собственной тяжести так подскакивает при автоматической стрельбе, что приходится обкладывать ему сошки тяжеленными камнями. Благо в горах их хватает с избытком. А держать глаз постоянно прижатым к резиновому наглазнику прицела вообще опасно. Так легко можно заработать солидный синяк.

Но практически все бойцы моего взвода управляться с крупнокалиберным «Утесом», как и с другими пулеметами, умеют и знают все достоинства и недостатки этого вида оружия. Значит, можно не опасаться, что мои парни будут светить в ночи синяками.

Кроме того, использование крупнокалиберного пулемета в условиях горного ущелья чревато образованием эха, которое сливает в единый звуки разных выстрелов и делает их просто пугающими, устрашающими для противника. Правда, при стрельбе в ущелье следует держаться подальше от стен, потому что эхо способно уронить сверху даже убийственно крупный камень. Но бойцы взвода это знают и берегутся.

А что касается автоматных глушителей, то при выезде на боевое задание мы обычно берем с собой около двадцати-тридцати сменных резиновых обтюраторов для них. Много места такой груз не занимает. Обычный обтюратор рассчитан примерно на две сотни выстрелов и не любит работу очередями. Каждый боец лучше командира знает, сколько патронов он расходует в бою, поэтому сам о себе заботится.

Правда, наши автоматы «АК-12» очередь отсекают, превращают ее в короткую, всего в два выстрела. Так раньше стреляли изначально только отдельные офицеры, потом и все. Теперь мы обучаем такой стрельбе и солдат. Очередь в два патрона обтюратор еще терпит, тем не менее при интенсивной стрельбе изнашивается.