Сергей Зверев - Лобовая атака

– Рот Фронт, товарищ! – немец неожиданно улыбнулся обезоруживающей открытой улыбкой и поднял на уровне плеча сжатую в кулак руку [7] Рот Фронт (нем. Rotfront от Rote Front – красный фронт) – интернациональное приветствие, применявшееся в Германии с конца XIX века сначала как рабочее приветствие. После Первой мировой войны жест стал символизировать принадлежность или солидарность с немецким рабочим движением «Рот Фронт», созданным в начале 20-х годов. Самую широкую известность приветствие получило во всем мире как символ борьбы с фашизмом в 30-х годах, во время гражданской войны в Испании. Жест символизировал единство пролетариата всех стран и готовность до конца бороться за победу Интернационала. . – Я антифашист. Я ваш друг, товарищ.

Бабенко продолжал ошарашенно смотреть на немца, не понимая от неожиданности, верить или не верить этому человеку. А немец смело подошел к нему и протянул обе руки. Машинально Бабенко переложил гвоздодер из правой руки в левую и пожал сильную руку немца. А тот снова начал подбирать слова, путаясь и ошибаясь.

– Вы можете не верить мне, но вы думайте головой. Где сейчас полмиллиона немецких коммунистов? Вы думаете, что власть Гитлера и все коммунисты расстреляны? Нет, они в подполье, они сражаются с фашистами. На заводах, в армии – везде.

– Почему я вам должен верить? – спросил Бабенко.

– Нет, не так, – снова улыбнулся немец. – Не вы мне, я вам верю. Я видел, как вы работаете, вы настоящий рабочий человек. Этого достаточно. Я вам расскажу, а вы решайте, что будете делать. Я вас не буду спрашивать. Я буду вам рассказывать. Обер-лейтенант Кауц прибыл из Имперского Министерства народного просвещения и пропаганды доктора Геббельса. Он будет снимать кино, понимаете?

– Нет, не понимаю, какое кино?

– Кино для немцев там, в рейхе, для солдат. Кино для моральной поддержки. Они хотят показать, что ваши танки плохие и легко подбиваются. А немецкие танки хорошие и могут все. После июня этого года в вермахте у некоторых генералов началась паника, когда они столкнулись с вашими Т-34. У нас нет ничего, что могло бы быть таким же. Как сказать, не знаю. Слов не хватает. Новые танки против ваших Т-34 еще надо проектировать, испытывать. А кино может успокоить, если его везде показывать. Кино поднимет боевой дух солдат, так они думают.

– А снаряды?

– Вы не поняли? Для ваших танков – снаряды, которые не пробивают броню, для немецких настоящие снаряды. В кино будет снят бой, а режиссер – Кауц. Зритель не будет знать, что в Т-34 негодные снаряды. Зритель будет видеть, как горят Т-34, а немецкие танки непобедимы. Я не знаю, где будет сниматься кино, но знаю, что уже скоро. Еще запомните: подбором техники и экипажей занимается оберст Райнхард Зоммер. Майор Мильх – из абвера. Он здесь отвечает за безопасность всей этой затеи. Это все. Передайте своим товарищам, кому-нибудь передайте. У меня нет связи с вашими коммунистами, с вашим подпольем. Я не знаю, может, у вас нет еще подполья, все так быстро случилось.

– Как вас зовут? – Бабенко подошел и протянул немцу руку.

– Не важно, товарищ, – улыбнулся в ответ рабочий. – Главное, чтобы советские люди знали, что в Германии есть не только фашисты, там есть и честные люди, которые считают вас своими братьями по борьбе.

В коридоре с силой кто-то ударил в дверь цеха, послышались шаги и команды. Лицо немца сразу стало серьезным и напряженным, он повернул голову и тихо что-то пробормотал. Подойдя к двери, рабочий высунул голову в коридор и тут же отшатнулся назад. Схватив Бабенко за воротник комбинезона, он притянул его к себе и заговорил торопливо:

– Бегите через вторые двери во двор. Там заправленный танк. Бегите и передайте вашим товарищам!

– А вы?

– Я задержу их, бегите же! – Он выхватил из кармана пистолет. – Вон туда, к той двери, где газовые баллоны!

Распахнув дверь пошире, немец поднял руку и выстрелил дважды по бежавшим к ним немецким солдатам. Майор Мильх был тоже здесь. Он юркнул за гусеницу танка и приказал обойти комнату со снарядами с другой стороны. Но солдаты не очень спешили, укрываясь от пистолетных выстрелов. Кто-то дал автоматную очередь, от двери полетели щепки, но Мильх заорал на весь цех, и стрельбу прекратили. Предатель ему нужен был живым.

Бабенко уже бежал ко второй двери. Он помнил, что она запирается только изнутри на большую задвижку. Только бы ничего не помешало. Каждая минута заминки грозила гибелью. А ведь все оказалось так просто. И как ему поверил этот немец-антифашист. Пули ударили в стену над головой, Бабенко чуть не упал, пригнувшись и ударившись ногой о старый ржавый электромотор, лежавший у стены. Пистолет еще стрелял, и немцы не решались подойти к двери, за которой укрылся рабочий.

Рывком отодвинув задвижку, Бабенко выбежал во двор и сразу же свернул направо к одиноко стоявшему немецкому танку, тому самому «панцер-III», который он гонял по двору вчера. До танкиста тут же дошло, что здесь и могут оказаться немецкие солдаты из охраны завода. Ведь если они пришли в цех арестовывать кого-то, то наверняка окружили его полностью. Но во дворе было тихо, а запрыгнуть на броню, открыть люк и спуститься на сиденье водителя было делом нескольких секунд.

Недавно заряженные аккумуляторы танка не должны подвести. Стартер зажужжал, и двигатель послушно завелся. Бабенко засмеялся. Ну теперь попробуйте меня остановить! Включив передачу, он тронулся с места, набирая скорость.

Вторые ворота, располагавшиеся в кирпичной стене в этой части заводской территории, он вынес корпусом танка, почти не почувствовав удара. По броне что-то застучало так, будто посыпался сухой горох. Бабенко догадался, что это пули, кто-то сгоряча или от досады стал стрелять вслед танку из автомата.

Бабенко сразу свернул в сторону города. Хоть и невелик боевой опыт за плечами, но танкист все же сообразил, что, двигаясь по прямой в сторону от города, он легко на любом загородном шоссе попадет в танковую засаду. Бортовой номер известен, поставить пару пушек или танк по направлению его движения – дело пары часов. Не говоря уже о том, что его могут загнать на разобранный мост, на баррикаду из непроходимых для танка препятствий. В овраг, наконец. И чем непонятнее будет направление его движения, тем больше гарантия, что он сможет оторваться от преследователей. А они будут, точно будут. Минимум пять танков у немцев на заводе на ходу, они могут в течение получаса пуститься в погоню.

Бабенко плутал по городским улицам, едва не протаранил какой-то грузовик, притормаживая, когда перед ним вдруг появлялись люди. Еще два раза он чудом не зацепил угол дома. И все время он чувствовал преследование, слышал треск мотоциклетных двигателей. Вот этого он не учел. Бабенко почему-то подумал по своей неопытности, что раз он на танке, то и преследовать его будут тоже на танках. Нет, его выследят любым доступным способом, а потом уничтожат. Или возьмут в плен, что будет для него уже не важно. Как уже не важно это для немецкого антифашиста, который, видимо, погиб в перестрелке в цеху, когда дал возможность бежать Бабенко. «Сильный мужик», – с уважением подумал о немце танкист. Тем более надо спастись, чтобы использовать его информацию.