Александр Тамоников - Нетленный

Мы стояли над этим старым захоронением и хмуро его разглядывали. Захоронению было лет пятнадцать, судя по высоте опрятных елочек, которые здесь возникли явно не просто так. За могилой не ухаживали, она превращалась в холмик. Возможно, тот, кто хоронил, сам уже умер.

Но как она почувствовала? Я пристально уставился на Варвару. Она смутилась.

– Это не то. Ладно, поехали.

Несколько минут мы молчали. Дорога выбралась на край обрыва, снова втянулась в лес.

– Хоть что-то нашли… – прошептала Варвара. – Не злись, Никита.

– Ага, от мертвого осла уши мы нашли, – буркнул я. – Надо же, находка. Старовер кого-то закопал или еще какой отшельник.

– Нельзя так говорить, – рассердилась Варвара, – надо уважать покойников.

– Почему я должен его уважать? – фыркнул я. – Я его не знаю. Только за то, что умер? Так это, знаешь ли, не достижение. И мы с тобой когда-нибудь…

– Останови машину, – сказала Варвара.

Я подчинился не сразу – решил, что она собралась продолжить дискуссию. Но нет, опять почуяла «добычу».

Я сделал остановку. Так и будем тормозить у каждой могилы безымянного сибиряка? Варвара побледнела, взялась за ручку над головой, и я воздержался от едких замечаний. Перед капотом красовалась лужа, в которой отражались небо и кроны деревьев. За обочинами местность понижалась и выглядела не очень заросшей.

Варвара осталась в машине. Я закурил, отправился к дальней обочине, задумчиво поглядывал на жесткий молодой кустарник.

– Не там, – глухо сказала Варвара.

Я обернулся. Она открыла дверь, но из машины не выходила. Смотрела направо и такими глазами, словно там притаилось чудовище. Упругий ерш распух в горле, стало трудно дышать. Я перешел на другую сторону, пролез через молодые деревца, спустился по склону и обнаружил в трех метрах от себя следы волочения! Здесь тащили от дороги что-то тяжелое, возможно, не в единственном экземпляре, растоптали куст, сломали молодое дерево. В горле определенно что-то давило и кололо. Здесь не нужно быть экстрасенсом…

Я прошел на цыпочках несколько метров и обнаружил перед собой небольшой овраг с рваными краями. Из оврага неприятно пахнуло. Там вповалку лежали тела, чуть присыпанные глиной…

От неожиданности я попятился, вытащил платок, приложил к носу, соорудив подобие респиратора. Снова шагнул, вытянув шею. Трупы просто сбрасывали, а потом били подошвами по краю обрыва, чтобы хоть как-то их присыпать. Кожа мертвецов покрывалась трупными пятнами. Плотная черная униформа в брызгах засохшей крови, тяжелые бутсы. У всех огнестрел – фактически в упор (стреляли, конечно, с глушителем).

Лица двух мертвецов можно было разобрать – обычные лица умеренной степени небритости, лет по 30–35, основательные, кряжистые мужики, в свою бытность военные или сотрудники полиции, решившие подзаработать в ЧОП. Господа Березин, Вебер, Кашин…

Хрустнула ветка, подошла Варвара. Я отыскал ее руку, сжал. На ней лица не было, натянутая кожа отливала серостью.

– Пошли отсюда, все понятно. Анфисы Павловны Зелинской здесь нет, это только мужчины.

Мы вернулись на дорогу в подавленном расположении духа. Хоронить покойников было нечем, да и разве здесь они должны покоиться? У каждого в городе жена, дети… Я отыскал глазами неплохой ориентир – переломанное выше основания массивное дерево. Видимо, жуки-древоточцы постарались, а буря доделала. В месте перелома из изувеченного ствола торчали долговязые побеги, усыпанные листочками, – новая жизнь возрождалась на месте смерти.

Мы ехали дальше на минимальной скорости. Варвара съежилась, ушла в себя. Настроение испортилось. Парни выполняли свою работу, сопротивлялись, но противник оказался лучше подготовлен, и фактор внезапности был за ним.

Я заставил работать голову. Мертвецов везли в машине ЧОП, это понятно. Свой джип предназначен для живых. Но если избавились от трупов, то, по логике вещей, обязаны тут же избавиться и от пикапа. Зачем им этот геморрой?

Слева за деревьями мелькала речушка. Я давно уже различал журчание воды на перекатах, но только теперь обнаружил ее воочию. Дорога взбиралась на пригорок, а после перегиба круто пошла вниз, и фрагмент реки открылся во всей красе. Крутой спуск к воде между шапками кустов. Ширина в этом месте приличная, метров тридцать, небольшой залив со стоячей водой, а дальше стремнина, где все бурлило и неслось – вместе с ветками, какими-то корягами…

Я остановил машину, сдал назад. Спуск к воде действительно крут, градусов тридцать, препятствий у воды немного, и глубина начиналась от самой кромки.

– Я вроде не приказывала останавливаться, – как-то тихо заметила Варвара.

Я одарил ее критическим взглядом и покинул машину. Пусть знает: там, где кончается компетенция ясновидца, начинается работа детектива. Здесь можно было и не ползать с лупой и пинцетом. Следы протектора на склоне отпечатались четко, хотя и раскисли под моросящим дождем. Они вели к реке, обрывались у самой воды.

Я поднял голову. Варвара покинула машину и переминалась на холме. Я вздохнул и начал раздеваться. Июль, конечно, самый теплый месяц в наших палестинах, однако и он не всегда благоволит купанию.

– Мне отвернуться? – усмехнулась Варвара. И спохватилась: – Эй, ты куда собрался? Не покидай меня, мне страшно. Все ясно как божий день, здесь утопили пикап людей Малыгина.

– Однако нам ничего не известно о судьбе Зелинской, – напомнил я. – Будем надеяться, ее не забыли в багажнике.

Варвара смутилась – как раз об этом она не подумала. Версия с Анфисой Павловной в багажнике, в принципе, выдерживала критику, но я сомневался. Однако убедиться следовало.

Вода была холодной. Я нырнул и ужаснулся – как в бездну канул. Подался к берегу, чуть не запутался в корягах, зацепился за что-то большое и железное, вынырнул.

– Ты не поверишь, там машина, – сказал я.

– Неужели, – хмыкнула Варвара, – а я-то думала…

Вторая попытка оказалась удачнее. Массивный пикап покоился на дне водоема, на глубине четырех метров. Его силуэт зловеще виднелся в мутной воде. Передний бампер уже врос в ил, задние колеса застряли в корягах – машина находилась в какой-то «пикирующей» позе. Окна во время затопления были приоткрыты, поэтому машина сразу заполнилась водой, не пришлось выравнивать давление внутри и снаружи.

Я без проблем открыл заднюю дверь, глянул в салон. Кончился воздух в легких, пришлось выныривать, «заправляться».

Одинокий силуэт мерцал на пригорке. Она куда-то всматривалась, застыла в напряжении. Я не уделил этому должного внимания, снова нырнул, подался сильными гребками к двери кузова. И она открылась без усилий. Внутри – никого, вот и замечательно! Я выбрался из кузова, осмотрелся, насколько это было возможно. Подался вверх, вынырнул, в несколько гребков достиг берега.