Александр Бушков - Как три мушкетера

– Ну почему? Есть у него идейка. Разбавить вашу компанию, как продавщица в пивнушке доброе пиво водой разбавляет. Скажем... – он секунду помолчал, – подвести к вашей Вере ту же Алинку. В курортные подруги, ага. Алинка, хотя и прошмандовка, пробы ставить некуда, такой актриской может быть... Извини уж, по себе знаешь. Ваша компашка ведь видела вчера, как ты с Алиной уходил?

– Да все, наверное.

– Ну вот. Алинка – твой курортный роман, куда ты, туда и она. Только главная задача у нее будет – Верочке мозги компостировать. Не прямолинейно так, исподволь... Куда-нибудь ее без мужа вытащить, да и без тебя – ну, девичник такой. К маэстро нашему заманить, – он кивнул на стену. – Раскрепостить малость на собственном примере. Курортный сувенирчик, то бишь интересные фото...

Определенно, над ним кто-то есть, подумал Мазур. Гораздо умнее, с мозгами хорошего шахматиста. Прямо-таки чередой пошли совершенно не Жорины словечки. «Подвести», «импровизация», «разбавить компанию»... Жора умнее, чем казалось раньше, но есть и кто-то еще более умный...

Жора задумчиво продолжал:

– Хорошо бы еще и к муженьку подвести (ну вот, снова!) какую-нибудь ляльку ангельского вида и потаскушной натуры. На курортах все холостые, даже те, что с женами приехали. Атмосфэра... Смотришь, Верочка ревновать начнет, обидится, тогда ее и брать легче будет... В общем, еще куча вариантов на продумке. Главное, ты уж в это окунись со всем усердием.

Он наполнил широкие бокалы почти на три четверти, чокнулся с Мазуром и осушил свой бокал залпом. Поморщился, но закусывать ничем не стал. Кажется, его чуточку разобрало. Точно, не ему тягаться в потреблении коньяка со славным Балтийским флотом...

– Кирюш, ты уж выложись, как стахановец, – сказал он едва ли не просительно. – Босс та-а-акую премию обещал, если все пройдет гладко, и Верочка под него ляжет... Ну, вот увидел он ее на набережной и запал... И так ее, говорит, хочу, и этак. Любит он их... как в западных журнальчиках.

– Есть еще идея, – сказал Мазур. – Отколоть от нее муженька, куда-нибудь на чисто мужские гулянки, чтобы они как можно больше времени были врозь...

– Во! – Жора по всегдашней привычке воздел указательный палец, украшенный огромным аляповатым перстнем. – Продуктивно начинаешь мыслить, Кирюш!

– Надо же деньги отрабатывать, – усмехнулся Мазур. – Тем более что еще и премия впереди светит. Время есть, постараюсь еще что-нибудь придумать...

– Придумай, родной! – с большим энтузиазмом воскликнул Жора. – Придумай! Мы, греки, золотые мозги ценить умеем! И благодарить умеем! У грека душа широкая, как Черное море! Вот, держи!

Он содрал с пальца тяжеленную гайку, примерившись к пальцам Мазура, насадил на безымянный. По размеру подходило, но Мазур с этим убожищем на пальце чувствовал себя полным идиотом.

– Да ладно, Жор...

Он попытался снять перстень, но Жора зажал его руку, грозно нахмурился:

– И не думай! От подарка грека откажешься – насмерть обидишь. Могу я тебе приятное сделать? У меня этого добра... – он словно бы понурился. – Знаешь, Кирюш, что самое паршивое в нашем бизнесе? Бабки особенно не засветишь. Мне вот одесские морячки предлагали из Стамбула «Мерседес» притаранить – только куда ж так светиться, босс ни за что не одобрил бы. Он бы сам хоть завтра дворец в пять этажей построил, но не поймут ведь, покритикуют... Вот и стоит скромная усадебка в два этажа с балконом...

Бедные вы, несчастные, подумал Мазур без малейшего сочувствия. Редко читали классику, если читали вообще. История Александра Ивановича Корейко повторяется в новых декорациях, разве что чуточку иначе, и степеней свободы у вас чуть побольше, но все равно, так и сидеть вам по углам и никогда не стать хозяевами жизни, хотя наверняка хочется страшно...

– Боюсь, есть одна загвоздка... – сказал он задумчиво.

– Это какая?

– Как Алина с таким бланшем будет на людях светиться? Он же черт знает когда сойдет...

Жора расхохотался:

– Ну ладно, Кирюш, выдаю секрет: на лице у нее бланш нарисован. Есть один старичок, всю жизнь гримером на Ялтинской киностудии проработал, а сейчас у нас осел. У нас ему для легких лучше, что ли... Не в деньгах даже дело – тоскует по любимому делу. Если попросить, он меня загримирует под Иннокентия Смоктуновского, а тебя под Юрия Никулина так, что с трех шагов не отличат... – его взгляд на мгновение стал колючим, жестким. – Но это только на лице, Кирюш, потому что было историческое указание лицо не портить. Как раз в расчете на будущие комбинации с Верочкой. А на организме я ей настоящие синяки поставил – для здоровья не вредно, но выглядит так же убедительно. Так что, кроме бланша под глазом, все остальное настоящее, и следы изнасилования, и справка из травмпункта. Так что ты не расслабляйся...

– И не думаю, – сказал Мазур. – Обговорили ведь все.

– Ну вот и ладушки, – Жорин взгляд чуточку помягчел. – А то обманывать грека – дело рисковое... Ну что, давай я тебя к твоим заброшу; они уж, поди, голову ломают, куда ты запропал? Заодно посмотришь, что там нового у Верочки... У вас на сегодня какие-нибудь мероприятия намечались?

– Да нет, – сказал Мазур. – Договорились – глядя по обстановке.

– Ну, все равно, поехали. А то забеспокоятся еще – про курортные города вечно разные жуткие слухи ходят. А у нас – тишина и симметрия... Как связь держать, в машине обговорим, я тебе телефончики напишу.

Жора отъехал, газанув с ненужным форсом, и «Волга» моментально скрылась за углом коротенькой пыльной улицы. Мазур открыл невысокую калитку, вошел. Здешнего Цербера он не опасался – это четвероногого друга Боцмана следовало беречься, а здесь в роли Цербера выступала дворняжка Жулька размером с кошку, как всегда, валявшаяся в тенечке, и явление Мазура отметила лишь, пару раз лениво ударив хвостом по доскам, которыми был вымощен дворик. Безобиднейшее было создание.

Гораздо больше внимания Мазуру уделила хозяйка, кормилица и поилица, как раз вышедшая из курятника с яйцами в подоле синего фартука. Тетя Фая, свежеиспеченная пенсионерка, являла собою женский вариант Санта-Клауса – без бороды и усов, но с той же бездной обаяния. Внешность порой бывает обманчива, но не в данном конкретном случае – душевная была тетенька. В ней не имелось ничего от строгой учительницы, ни капельки, но Мазур все равно почувствовал себя разгильдяем-прогулыциком, заявившимся лишь к третьему уроку.

– Загулял, Кирюша? – осведомилась она без малейшего укора. – Ну, дело молодое, курортное...

– Да вот... – с некоторым смущением сказал Мазур. – В гостях, однако, засиделся...

Тетя Фая понимающе кивнула:

– Ну да, если уж Жорка тебя привез... Тут и к завтрему можно было вернуться. Где это ты ухитрился с этим шалопаем познакомиться?