Александр Бушков - Как три мушкетера

– Ну да, – сказал Мазур. – Жора говорил. Цеховик из крупных.

– Кирилл... – мягко, но настойчиво прервал дядя Гоша. – Не лезь поперед батьки в пекло, я тебя душевно умоляю... Ну да, Жора говорил... Это он явно не хотел раньше времени светить хозяина. И не цеховик, и в Систему не входит, разве что с ней контачит по мелким бытовым делам... как, кстати, многие. Потому что, без дураков, будет покрупнее любого из них. Даже иных кавказских орлов, от которых к Системе разные ниточки тянутся. Фомич. Это не кличка, а отчество. Чупров Сергей Фомич. Начальник строительного управления семнадцать дробь четыре. Крупнейшее стройуправление вот в этом немаленьком регионе, – он очертил колпачком авторучки неровный овал площадью раз в шесть больше «его района». – Как сказали бы импортные люди, монополист. И оч-чень серьезный миллионер. Миллионов, правда, ни у кого не выпало случая подсчитать, но их там изрядно.

– Начальник стройуправления? – с некоторой иронией бросил Морской Змей. – И откуда...

Дядя Гоша прервал его так же мягко-настойчиво, как совсем недавно Мазура:

– Коля, когда будет время, я обязательно прочитаю краткий курс о том, как в строительном деле становятся миллионерами. Только, мне думается, Константина сейчас гораздо больше интересует сама персона?

– Именно, – сказал Лаврик. – Краткий курс я потом и сам с удовольствием послушаю. А сейчас – прожектор на саму персону...

– Фомич – человек сложный, – сказал дядя Гоша. – И какой-то одной краской я бы его малевать не стал. Хотя сказать можно и иначе: жизнь у него получилась, как зебра, полосами, причем не черно-белыми, а разноцветными. Пятьдесят три года. Воевал, ранения имеет, награды. После войны выучился на инженера-строителя. Строил много, строил хорошо – впрочем, он и теперь много и хорошо строит... есть и трудовые награды, поговаривают даже, что к пятидесятипятилетию хотят дать Героя соцтруда. Это одна сторона его личности. А другая сторона в том, что однажды он – когда точно, понятно, неизвестно – понял, как можно брать, сколько можно брать и как делать, чтобы не попасться. Лично я подозреваю, что надоумили старшие товарищи. Такое не в одной профессии бывает: отводят однажды в уголок старшие товарищи, зубры седые, и объясняют, что к чему. Или умный человек однажды сам на нечто такое наталкивается, начинает изучать – и понимает, что перед ним за система и какие там денежки крутятся. И понимает еще, что свободно можно иметь долю от этих денежек, регулярно и помногу. Кто-то отказывается. А кто-то – нет. Фомич не отказался. Я так прикидываю, довольно давно – хотя, повторяю, ничего толком неизвестно насчет хронологии и тому подобного... Здесь он седьмой год, поднял управление гораздо выше, чем оно порхало до него, а скоро поднимется еще выше. Вы нашу стройку видели? Новый санаторий у Козьей речки?

– Мельком, – сказал Лаврик. – Проезжали мимо на пляж. Но помню – с размахом дело идет. Несколько корпусов, и немаленьких...

– А вскоре размаху будет еще больше, – сказал дядя Гоша. – Есть правительственное решение на следующую пятилетку – и оставшиеся два с половиной года этой: построить вдоль побережья одиннадцать, включая наш, санаториев и домов отдыха. Пять объектов отписаны другому стройуправлению, шесть – Фомичу. Не под ключ, но как минимум под крышу. Фомич справится. Тем более что под этот проект ему подбросят и техники, и людей, и фондов. Не стройка века, конечно, но и не девятиэтажка панельная... Достаточно этого?

– Вполне, – сказал Лаврик. – Как я понимаю, при всем этом размахе можно блестяще применить обе стороны личности нашего будущего Героя соцтруда?

– Именно, Костя. Переходим к бабам? Краткая история предмета?

– Именно, дядя Гоша, – в тон ему сказал Лаврик. – История предмета, применяемые методы, последствия, если таковые имелись...

– История, можно со всей уверенностью сказать, началась именно здесь, благодаря нашей специфике – санаторно-курортная зона. Фомич – человек одинокий. Жена умерла лет восемь с половиной назад. Рак. Я не стал уточнять, чего именно, по-моему, это никакого значения не имеет?

– Не имеет, – кивнул Лаврик.

– Сыну – двадцать девять. Трудовую династию продолжать не стал – по какому-то неизъяснимому движению души подался в геологию. В армии не был, сразу после школы поступил в Московский геологоразведочный – ну, а дальше началась обычная кочевая геологическая жизнь. Сейчас он – я точно не выяснял, нужды не видел – где-то за Уралом.

С отцом, судя по всему, отношения нормальные, в отпуск каждый год приезжает сюда, к Фомичу. В последний раз, в этом июле, приезжал уже с невестой.

В общем, Фомич давненько уж вдовствует, а овдовел он в том возрасте, когда мужик женщинами интересоваться отнюдь не бросает... впрочем, он и сейчас не бросает, да и я, как видите, тоже. По некоторой информации, он еще при живой жене погуливал, иные источники уверяют, что последние годы у них семейная жизнь по каким-то неизвестным причинам разлетелась вдребезги. Ну, бывает... Не он первый, не он последний, и не дай нам Бог... Здесь имеется один нюанс. До того, как его перебросили к нам, он четыре года руководил стройуправлением на Кольском полуострове. А там, сами понимаете, даже дон Жуан с Казановой повесились бы от тоски. Годные женщины редки, как большие бриллианты. А по шалавам Фомич, как многие, в жизни не пошел бы. И вот тут он попадает к нам. В места, где каждое лето шумит бурный поток красивых, приличных и сплошь и рядом сговорчивых женщин... Ситуация ясна?

– Предельно, – хмыкнул Лаврик. – Дошколенка заперли в большущем кондитерском магазине. Или алкаша в большущем винном магазине. И напутствовали: берите все, на что глаза смотрят...

– Ага, вот именно, – кивнул дядя Гоша. – И есть еще один нюанс, облегчающий ему... ну, за неимением лучшего будем называть это «хобби». Костя, я уже убедился, что зело проворен ты мыслью... Может, сам догадаешься?

Лаврик молчал всего несколько секунд. Потом пожал плечами:

– Ребуса не вижу. Нюанс на поверхности. Деньги девать некуда.

– Вот! – воскликнул дядя Гоша, воздевая указательный палец, размером схожий с патроном от крупнокалиберного пулемета. – Та же проблема, что у множества ему подобных. Да притом Фомич, в отличие от них, и раньше, по данным тех же информаторов, не стремился к роскошной жизни. При случае гляньте на его усадебку, я дам координаты или сам свожу. Вполне мог бы отгрохать хоромы раза в три больше, не вызывая ни малейших подозрений и у самых подозрительных ребят с красными книжечками: строитель, зарплата охренительная, к тому же не один год строил на Кольском полуострове, в Сибири – а значит, ему шли соответствующие надбавки, северные, а в случае с Кольским еще и полярные. Да вдобавок очень долго жил в таких местах, где деньги тратить просто некуда. Одним словом, мог без труда залегендировать приличную сумму. Но построил довольно скромное обиталище. А денежку легендирует по-другому: эффектными расходами на приглянувшихся баб, если процесс ухаживания затягивается. В позапрошлом году у санатория, напротив окна одной белорусочки устроил такой фейерверк... Весь городок на улицы высыпал любоваться. По точным слухам, это зрелище ее добило, и три дня красоточка не выходила из усадебки Фомича. В прошлом году снова не обошлось без эффектов. Опять затянулось ухаживание за одной красоткой из санатория. А в городке у нас как раз гастролировал цирк шапито – не такой уж бедный, с морскими львами и слоном. Точную сумму никто не знает, но вряд ли директор цирка такую уж астрономическую заломил... Теперь представьте себе картину: средь бела дня к санаторию степенно шествует тот самый цирковой слоняра. Со здоровенной гирляндой из цветов на шее. Следом шагает в полном составе оркестр из «Жемчужины» – неплохой оркестр, между прочим, их даже в Сочи переманить пытались, но лабухи заявили: лучше быть звездами здесь, чем третьими в пятом ряду в Сочи. Шагают и мастерски наяривают разные романтические мелодии, Зацепина в основном, Фомич давно вызнал, что красотка Зацепина обожает, особенно музыку к фильмам. «Есть только миг в этом мире бушующем...» И тому подобное. Я это сам видел, и говорю вам, ребята, честно: даже завидки взяли, что сам я своей Таське подобного в жизни устроить не смогу. Это было чертовски красиво, ребята, вы бы видели...