Константин Костин - Остров Сокровищ

Ночью капитан не рискнул ввести "Скифа" в узкий пролив между двумя островами. Но теперь, при дневном свете, корабль самым малым ходом двигался по воде. Несмотря на то, что фарватер был обозначен на карте, на носу стоял лоцман.

Солнце отчаянно пекло, и моряк, видя, что на промерах глубина была гораздо больше отмеченной, нещадно матерился, проклиная бесполезную и никому не нужную работу.

— Этот пролив прорыт отливами, — пояснил Серебряков. — И углубляется с каждым отливом.

— Слава Богу, скоро все это закончится, — прошипел лоцман.

За что сразу получил тычок в бок от кока. Я все это заметил, и счел дурным знаком. Вообще, чувствовалось напряжение в воздухе. Затишье, которое бывает перед бурей. Члены команды кучковались в группы по два-три человека, и шептались о чем-то.

Мы остановились примерно в том месте, где на карте значился якорь. От большого острова до "Скифа" было около полукилометра, и примерно столько же до Острова Десяти Покойников. Вода была настолько прозрачная, что даже на такой глубине я мог пересчитать песчинки при большом желании. В пролив впадали две небольших, кристально чистых речушек. С обоих сторон зеленели густые леса, а на берегу острова торчал из песка хвост самолета. Не знаю, давно ли здесь было воздушное судно, и кто на нем прилетел, но тогда, по тому, насколько его успели закопать волны прибоя, мне показалось, что очень-очень давно.

Загрохотала якорная цепь, вспугнув сотни птиц. Со дна поднялось облако песка, замутив воду, но скоро успокоилось. Как и птицы, которые вернулись в кроны деревьев. Еще дальше возвышались холмы. Воздух был совершенно неподвижен. Стояла странная тишина, которую нарушал лишь шелест волн, больше похожий на тихий шепот.

Всех матросов поразила зараза неповиновения. Даже самые пустяковые распоряжения они выполняли неохотно, ворча при этом под нос. Удивительно, как команда терпела две недели, не высказывая никаких признаков недовольства, но теперь, когда остров был на расстоянии вытянутой руки, котел был готов взорваться, дойдя до точки кипения. Назревал бунт. Чувствовали это не только мы. Серебряков тоже понимал, что его головорезы готовы сорваться с цепи. А потому переходил от кучки к кучке, уговаривал людей, убеждал, где-то угрожал. И старался показать личный пример. Любое распоряжение он бросался исполнять первым со словами:

— Да! Есть! Так точно!

И в этом было нечто зловещее. Но самым сложным для нас было не замечать всего происходящего. Капитана чуть ли не матом посылали, а он продолжал делать вид, что все в порядке, все идет, как и надо.

Мы собрались на очередной совет.

— Хреново дело, медузу мне в печень, — произнес моряк. — Эта подкильная зелень ползает по палубе, как мандавошки и посылает меня через слово. Если я отвечу — нас порвут на щупальца осьминога. А если не отвечу — одноногий смекнет, что или морская болезнь высосала нам мозги, или мы все знаем. Итог будет один — мы будем лежать на песочки ровным рядочком, и чайки будут срать нам на грудь. Впутываясь во все это, я понимал, что не буду вертеть дырки, но и в пасть морскому дьяволу отправляться не собирался.

— И какие у нас варианты? — спросил Торопов, нервно барабаня пальцами по столу.

— Предлагаю дать им возможность проветрить мозги, — щелкнул пальцами доктор. — Наш самый верный союзник в этом деле — именно кок. Так отпустим их на берег, где он сможет спокойно переговорить со своими людьми, успокоить их, убедить. Разрядить обстановку.

— Если поедут все — мы захватим корабль, — продолжил замполит мысль хирурга. — Если поедет лишь часть — одноногий доставит их обратно шелковыми котятами.

— А если вообще не поедут? — предложил я третий вариант.

— Маловероятно, — отмахнулся Листьев. — Вопрос в другом — давать ли им оружие?

— Однозначно — нет! — ударил кулаком по столу подполковник. — Предлагаю наоборот, пока голубчики прохлаждаются — вооружиться самим, и дать бой!

— Однозначно — да, — возразил Смольный. — Эти рыбьи потроха далеко не идиоты. Они сами перетаскивали ящики, и понимают, что в них. Если не дать приблуды — то даже последний баклан поймет, что дело нечисто. И…

— Да-да, — кивнул я. — Я все помню. И про осьминога и про чаек.

На том и порешили. Первым делом — открыли карты перед Славой, Витей и Михалычем. Первые двое восприняли ситуацию на удивление спокойно, старик же поворчал, что так он и знал, но тоже вскоре успокоился. Затем Смольный вышел на палубу, собрал команду, и задвинул речь.

— Товарищи матросы и старшины! Мичманы и офицеры! — гаркнул во всю силу своего командирского голоса капитан. — В связи с успешным выполнением поставленной боевой задачи, мною было принято решение поощрить команду в виде схода сроком на одни сутки. Ура, товарищи!

Над "Скифом" прокатилось нестройное "Ура".

— Капитан, мы не дети малые, — вышел вперед одноногий. — Мы прекрасно знаем, что на корабле есть целая куча оружия. И мы понимаем, для чего оно… так ведь, ребята?

Со всех сторон послышался одобрительный гул. Хотя, на самом деле, думаю, почти никто на самом деле не понимал, что имеет в виду кок. Вернее, понимали по-своему.

— Воды здесь беспокойные, — продолжил Серебряков. — И, кто его знает, кто там — на острове? Может, там уже сомалийские пираты нам джихад готовят? Конечно, всем хочется почувствовать под ногами твердую землю. Но никому не хочется в этой земле оказаться! Так что я предлагаю перед высадкой вооружить ребят!

Гул перерос в восторженные вопли:

— Да! Так! Правильно Буш говорит!

— Согласен, — кивнул моряк. — Приблуды вы получите.

И все дружно двинулись к оружейке. Вернее — к каюте, где мы сложили ящики. Там уже орудовали Слава с Витей. Я, конечно, с некоторых пор тоже догадывался, что мы отправились не с пустыми руками, но такого арсенала увидеть не ожидал! Автоматы и винтовки, ружья и пистолеты, и даже пулемет, гранатомет и гранаты… складывалось ощущение, что замполит готовился не выкопать в земле небольшую ямку и достать из нее то, что покладено, а развязать войну в Индийском океане. У людей, которых нанял Торопов, лица и так были далеко не ангельские, а получив в руки автоматы, вчерашние матросы превращались в настоящих зверей с горящими глазами и дикими оскалами. Как все же оружие меняет человека… И, по злой иронии судьбы, то оружие, что должно было спасти нас, мы сами отдавали в руки людей, которые мечтают отправить нас на тот свет!

Но и выбора у нас не было. Если не отдадим — то порвут нас, как Тузик грелку, прямо сейчас. Если отдадим — будет шанс.

Вооружившись, команда собралась на палубе. Радостные, словно дети, дорвавшиеся до конфет. По обрывкам разговоров я понял, что эти дурни вообразили, что найдут сокровища, стоит им ступить на берег! Если среди них и оставались не перевербованные матросы — они были редкостными дебилами, что ничего не замечали и не понимали.