Александр Тамоников - Один против Абвера

Рядом Олежка Хомчик клевал носом, приходил в себя, давал полезные указания.

На заднем сиденье открылся лазарет. Там стонал наспех перевязанный барон. Пуля пробила голень, сломала кость, а в остальном все было отлично. Говорить он не мог, только выл, стиснув зубы.

Герасимовича офицеры бинтовали основательнее, с любовью. Они очень надеялись на то, что довезут его до ближайшего госпиталя.

— Этого парня сделаем нашим святым, — заявил Черкасов. — Даже если выживет.

Помирать парень из Сибири не собирался, но боль переживал нешуточную, истошно орал всякий раз, когда машина подпрыгивала на ухабе.

«Хорх» летел по проселочной дороге, потом выехал на шоссе, какое-то время катил на восток. Попутных машин было немного, а вот встречное движение — на запад — заметно уплотнилось. Грузовые машины везли раненых, гражданских с баулами и чемоданами. Похоже, армии Венка удалось пробиться к окруженцам и устроить коридор для их вывода.

Вскоре Алексей свернул на грунтовую дорогу, повел машину через поле к лесу, темнеющему вдалеке. Здесь не было никакой цивилизации, не стояли войска. Отдалялось шоссе с огнями.

Сон валил его с ног, руки не слушались руля, или наоборот. Машина виляла по дороге. Потом приходил в себя, опять вцеплялся в баранку. Свет фар падал на пробоины в грунте, островки молодого чертополоха вдоль обочин.

Передвижной патруль! Очертились контуры двух мотоциклов, солдаты в плащах и касках. Дюжий молодец стоял на обочине и махал флажком, требуя остановиться.

— Военная разведка! — крикнул Алексей в открытое окно, слегка притормозив. — Выполняем важное задание! — Он снова поддал газу.

Услышанное не впечатлило патрульного. Началась погоня! Два мотоцикла неслись за машиной. Алексей вытянул руку из окна, помахал, чтобы не стреляли, начал притормаживать. Когда он почти остановился, из машины кубарем вывалился Черкасов и стал бить в упор. Один мотоцикл отправился в кювет, перевернулся там.

Черкасов вернулся в машину. Алексей выжал полный газ.

Второй мотоцикл отстал от первого. Теперь его водитель лихорадочно сокращал дистанцию. Два транспортных средства неслись по полю, приближаясь к лесу.

— Ребята, давайте без меня, — пробормотал уморенный Хомчик. — Сил нет, спать хочу.

— Ой, да ладно уж, — заявил Черкасов. — Спящая царевна, блин.

Он высунулся из окна, выстрелил и попал. Мотоцикл влетел в кустарник.

У Алексея снова слипались глаза. Дорога петляла то влево, то вправо. Деревья упрямо шли в психическую атаку. Извилистые корни плелись по грунтовке. Машина постоянно подпрыгивала на них.

Саблин не помнил, как долго это продолжалось. Потом какие-то человечки перегородили дорогу. Ударила автоматная очередь, разбила фару. Ему пришлось остановиться.

Толпа устремилась к машине, распахнула дверь, стала вытаскивать его на улицу. Алексей сопротивлялся. До его спящего мозга не сразу дошло, что эти люди ругались по-русски.

— Братва, это немцы, мочи их! — вопил и подпрыгивал добрый молодец. — Вы откуда, господа хорошие? Заблудились?

От хлесткой затрещины сон развеялся.

— Отставить, бойцы! — заорал Саблин. — Это контрразведка СМЕРШ!

С другой стороны солдаты вытаскивали Хомчика, он тоже сопротивлялся, повизгивал.

— По-русски насобачился, падла! — заявил добрый молодец, и капитан Саблин схлопотал вторую затрещину, не очень болезненную, но обидную.

— Болван, я офицер СМЕРШ! — взревел Алексей и отвесил непутевому бойцу такую оплеуху, что тот повалился на землю.

С обратной стороны машины начал действовать Хомчик. Он схватил кого-то за руку, вывернул ее.

Толпа возмущенно загудела, кинулась в наступление. Немецкая форма — красная тряпка для быка. Совершенно неважно, на каком языке ты говоришь.

— Отставить! Что тут такое? — раздался знакомый голос.

Кто-то расталкивал бойцов, лез к машине.

— Береговой? — вскинулся Алексей. — Мы свои, это капитан Саблин, СМЕРШ. Уберите отсюда своих громил, а то мы за себя не отвечаем!

Алексей плохо помнил, как схлынула толпа. Он в изнеможении оперся на машину, ноги его подкосились.

Лишь к утру, добравшись до штаба дивизии, он немного пришел в себя. Доктора в военно-полевом госпитале обещали ему, что сержант Герасимович не помрет на операционном столе. Алексей не знал, куда девались его товарищи. Главное, живы, у своих.

Он очнулся рано утром в какой-то странной комнате, напоминающей школьный класс биологии. Иначе откуда на стене портреты Менделя, Брема и Роберта Коха? Под ними стоял и пристально его разглядывал самый настоящий человеческий скелет.

Саблин очнулся, помотал головой. Скелет не пропал. Да и черт с ним.

Пока он приходил в себя, в комнату явился генерал-майор Гробов. Тут уж Алексею поневоле пришлось вспомнить, кто он такой.

— Ну ты и выдал, капитан! — Как ни вслушивайся, а в голосе старшего по званию сквозило одобрение.

Генерал сел на стул, покосился на скелет, на всякий случай отодвинулся от него и тоже начал пристально рассматривать Алексея. Тому стало не по себе под этим двойным взглядом.

— Прими мои поздравления. Ты наконец-то домучил это дело. Да, тяжелые потери, но такова война. Ты помнишь свой ночной доклад?

— Смутно, — признался Алексей. — Но не думаю, что сильно наврал.

— Лучше бы наврал. За барона тебе спасибо. Жить будет. За архивы три шкуры спущу! Вот скажи, какого хрена ты устроил там все эти завалы? Как мы теперь доберемся до бумаг? Вечно ты все усложняешь!

— Виноват, товарищ генерал-майор. Так сложились обстоятельства.

— Ладно. — Гробов поморщился, подался вперед и понизил голос: — Теперь насчет того парня. Ты понимаешь, о ком я. Этого не было, уяснил? Ты просто убил в бою офицера бывшего абвера. Чтобы я не слышал этих фамилий: Венцель, Рожнов. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Вполне, товарищ генерал-майор.

— Своим скажи и этому… Герасимовичу. Пусть держат язык за зубами! Кого волнует, что было два года назад? Все быльем поросло, война кончается. Неприятности не нужны ни тебе, ни мне. Вражеским агентом был Чаплыгин. И точка. Дело закрыто. Венцель ничего не скажет. Будем откровенны, капитан. Тебе еще жить да жить. И мне после войны продолжать карьеру. Я могу неплохо подняться.

— Я все понял, товарищ генерал-майор, — повторил Алексей. — У вас есть основания подозревать меня в идиотизме? Лучше расскажите, что там на фронтах?

— А что на фронтах? То же самое, что и вчера. Войска Конева выдавливают на запад армию Венка, входят в Берлин с юга. Первый Белорусский фронт уже там, ведет бои. Поначалу танковые части несли на узких улицах большие потери. Потом танкисты придумали уловку. — Генерал ухмыльнулся. — Они крепят на броню обычные панцирные сетки от кроватей. Фаустник бьет с чердака, граната отскакивает от пружин и летит обратно или взрывается в воздухе. Хитро, да?