Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

— Если мы вообще сможем его найти, — сказал вдруг Ричард.

Признаюсь, я был бы только рад тому, что его никто не найдет. К этому я и стремился, когда пошел на переговоры с алтайцами. Но со мной вряд ли бы согласился хоть кто-то из присутствующих.

— Завтра Грааль будет у нас в руках, — заявил Баранов.

— На чем основана эта уверенность? — спросила Эльвира.

— Есть один способ, — усмехнулся Валерий. — Завтра проверим, насколько он хорошо работает.

— Я уже видел, как работает этот способ, — кислым тоном произнес Геннадий. — Ничего у вас не выйдет. Да и времени сегодня у вас нет, в отличие от того раза.

— Утро вечера мудренее, — заявил Баранов.

— Баба девки ядренее, — вдруг добавил Мороз.

— Я не понял, — озадаченно произнес Ричард. — Хотя был уверен, что знаю все русские пословицы.

Студент перешел на ломаный английский язык и как мог, объяснил солгулианцу смысл данной сентенции. Ричард усмехнулся — суть он уловил… Ничего они не тупые — зря по телевизору так говорят…

Завтрашний день начался с сюрприза. Баранов сказал, что в очередную разведку направится вновь он сам, и настоял на том, чтобы с ним выдвинулись я, Эльвира и Валерий. Ни Студенту, ни Морозу честь участия в непосредственном поиске не была оказана. Мороз, кажется, не расстроился. Его вполне устраивала жизнь в экспедиции — он теперь ничего не делал, по сравнению с недавней каторгой у китайцев и, похоже, рассчитывал еще и на неплохую поживу. Его никто не разубеждал, а я так вообще был уверен, что Мороз по окончании поисков останется здесь навсегда.

«Легкий подъем», обещанный нам Барановым, оказался для меня тем еще испытанием. Несмотря на то, что я полагал, будто нахожусь вполне в приличной форме, первые же триста метров выжали из меня процентов девяносто жизненной энергии. Валерий по-прежнему изображал человека-паука, да и Эльвира достаточно ловко преодолевала препятствия горной кручи, показывая нам хорошее владение отлично сложенным телом. Мне и Баранову, как людям, привыкшим употреблять легкие наркотики в больших количествах, было намного тяжелее, хотя и Валерий тоже иной раз не брезговал табаком. Не знаю, как уж ему так легко давался весь этот альпинизм, но я сейчас чувствовал каждую выкуренную сигарету в легких и каждую выпитую рюмку в печени. Баранов тоже пыхтел и отдувался.

Щелей и всяких трещин в морщинистой поверхности склона имелось прилично. Правда, пока не попадалось ни одной, в какую бы мог забраться человек, не говоря уже о том, чтобы там что-то искать. Вполне возможно, что таких пещер тут и нет, и что там что-то нашел Геннадий — скорее исключительный случай, чем закономерность.

Спустя часа полтора я выдохся окончательно и потребовал перекур. Впрочем, о сигаретах думать было тошно, но в отдыхе я нуждался незамедлительно. Виктор тоже запыхался, его физиономия горела нездоровым малиновым отливом. Выглядел он старше своих лет, и уж совсем не напоминал того респектабельного господина, каким я его запомнил в тот памятный вечер, когда меня обратили в солгулианскую веру… И еще во что-то.

Несмотря на то, что неисследованным оставался весь северный и часть центрального склона, Баранов примерно на высоте семисот метров вдруг указал направление на юг. Как ни странно, другие спутники словно были готовы к подобному повороту событий.

Следующий привал Баранов объявил неожиданно скоро.

— Кажется, здесь, — сказал Валерий, оглядывая окрестности.

Вот так сюрприз! Буквально над моей головой торчал продолговатый камень, выступающий из поверхности склона. Он на самом деле походил на какого-то ушастого монстра… Геннадий, значит, либо рассказал не только мне одному об ориентирах. Или, может, нас подслушали? С помощью какого-нибудь гаджета, незаметно вставленного мне в воротник одежды руками Эльвиры, пока я решил проверить, хорошо ли она целуется? Я захлопал руками по одежде и обнаружил короткую шпильку странной конструкции с защелкой и полукруглым утолщением на одном конце. Вот сволочи!

Эльвира, кстати, сама обратила внимание на этот камень, приостановилась, для устойчивости широко расставив стройные ножки, обтянутые плотными брюками и ткнула пальцем в голову ушастой скотины.

— Где-то здесь, — звонко выкрикнула она, повернувшись в сторону Виктора и меня. — Давайте начинать!

Вряд ли она обращалась ко мне.

Валерий скинул маленький рюкзачок, аккуратно положил его на плоский камень, расстегнул замок… Осторожно вынул из него небольшой продолговатый пакет — сравнительно невеликого веса, как мне показалось.

…В пакете, который развернул Валерий под пристальным взглядом остальных членов разведгруппы, лежало именно то, что я боялся увидеть, поскольку эта тема уже не раз и не два мелькала в наших беседах.

Она была серовато-белого цвета, с едва заметным оттенком желтизны, словно обтянутая пергаментом (если я правильно представляю себе, как он выглядит). Но пергаментом сморщенным, как будто «рифленым». Хватательный кластер представлял собой пять искривленных суставчатых отростков на тонкой кисти — выглядело это примерно так же зловеще и неприятно, как отмершая личинка ксеноморфа в стадии лицехвата.

Кости кисти и пальцев казались неестественно тонкими, но самым страшным было то, что на ногтях, слишком длинных и изящных для мужских, имелись заметные следы розового лака, уже облупившегося.

— Это женская рука! — вырвалось у меня.

— Спасибо, кэп, — насмешливо сказала Эльвира.

— А тебе какая разница? — равнодушно спросил Баранов.

— Она… чья?

— Да какое дело до этого? — с досадой отмахнулся Валерий.

… Розовый лак, слишком светлый для брюнеток. Тонкое запястье, настолько тонкое, что пришлось уменьшать на пяток звеньев и без того короткий позолоченный браслет часов, тех, что я когда-то дарил Татьяне…

— Вы что с ней сделали, уроды?

Я не верил, что могу испытывать такой ужас. Горный склон покачнулся под моими ногами. Нечеловеческие рыла трех ксеноморфов тупо пырились на меня своими остекленевшими буркалами. Моя рука сама собой выбросила сжатый кулак в ближайшую инсектоидную харю. Послышался треск хитина и следом за ним окрестности огласили вопли инопланетного Хищника. Паукообразное членистоногое отлетело в сторону и покатилось по склону вниз, нелепо размахивая коленчатыми конечностями.

Конечно, с Виктором мне было бы справиться чуть сложнее, если бы дело обстояло немного инача. Ведь сама мысль о том, чтобы ударить Мастера, плохо укладывалась у меня в мозгу, несмотря на работу Эльвиры. Неважно даже, что он ударил первым. Вы знаете, за Татьяну я бы его убил. И я уже намеревался это сделать. Неважно, что и как происходило между ею и мной, неважно, кто становился или ложился между нами, но есть вещи, которые мужчины не прощают. Не должны и не могут. Несмотря ни на что.