Сергей Зверев - Логово проклятых

– Кельнер, получите.

– Не нужно меня провожать, Михаил Арсеньевич, – поднимая воротник пальто, сказала Стелла, глядя ему в глаза. – У нас не любят таких вот прогулок по городу. Но мы с вами еще увидимся. Может быть, так же вот посидим в кафе, только без…

– Конечно, – сказал Борович, наклонился, взял Стеллу за пальцы и поднес их к губам. – До свидания. Я был несказанно рад вас увидеть. Надеюсь, что мы вскоре снова встретимся.

Женщина скрылась за углом, и Борович пошел в сторону центра. Он шагал медленно, ожидал, что Агафьев его догонит и продолжит этот милый разговор.

«Возможно, мне удастся вытянуть из него немного информации о том, при каких именно обстоятельствах мы могли столкнуться на Лубянке. Возвращаться и требовать объяснений нельзя. Подозрительно. Надо вспоминать двадцать девятый год, где я был и чем занимался.

Да, тогда в секретно-оперативном управлении ГПУ создавались новые отделы. К концу года их насчитывалось уже с десяток. Секретный отдел возглавил Яков Агранов. Меня перевели к нему и назначили в третье отделение, которое среди прочего занималось националистическими движениями в Белоруссии и на Украине.

Совершенно точно! Именно тогда, в конце двадцать девятого года, я часто бывал на Лубянке, в центральном аппарате. Вывозить арестованных из внутренней тюрьмы было нельзя, и мы работали с ними прямо там.

Проклятье, как я мог видеть этого Агафьева? В разработке он у меня не был. Я бы помнил такой факт совершенно точно, без всяких сомнений. Может быть, мы просто столкнулись в коридоре, когда его вел конвой? А ведь я точно видел этого типа.

Надо его срочно убрать, пока он не начал серьезно мешать мне здесь. Убить? Нет, это будет подозрительно. Могут остаться какие-то следы. Или же просто кто-то уже сейчас знает о нашей неприязни. Не исключено, что сам Агафьев сболтнет кому-то о сегодняшней сцене в кафе. Тогда я попаду под подозрение.

Нет, нужно придумать что-то иное, совершенно естественное и ничем не выделяющееся из нашей рутинной работы. Надо подставить этого мерзавца чужими руками и так, чтобы сразу решить его судьбу. Тут придется поразмыслить».

После того как пограничники и оперативники НКВД взяли несколько ударных групп националистов, пересекших границу СССР, Меркулов вызвал к себе Судоплатова. Павел Анатольевич знал, что первый заместитель наркома очень ярко и с неподдельным энтузиазмом докладывал Берии о том, как эти группы были взяты. Он упомянул, что важная информация, своевременно поступающая от закордонных разведчиков, помогала обезвреживать врагов.

Но совсем не факт, что Судоплатов, инициатор этой операции, сейчас был вызван для похвалы. Может быть и совсем наоборот. Стоит Берии высказать хоть одно замечание, и на Судоплатова посыплются крутые неприятности. Как минимум он попадет под большой разнос.

Однако, вопреки опасениям Судоплатова, Меркулов встретил его вполне благодушно, даже улыбнулся.

– Проходите, Павел Анатольевич, – предложил он. – Прошу садиться. Я вызвал вас, чтобы уточнить, как проходит операция по внедрению вашего сотрудника в краковский центр ОУН.

– Дело идет так, как мы того и ожидали, – осторожно ответил Судоплатов, избегая хвалебных и откровенно положительных оценок. – Наш сотрудник, который работает под псевдонимом Пастор, смог закрепиться в краковском центре. Первая стадия операции «Невод» прошла успешно. Пастор получил рекомендации, мы доработали его легенду. Теперь он работает в центре, вместе с другими инструкторами занимается подготовкой разведывательно-диверсионных групп для засылки на территорию СССР. На их сленге эти группы называются ударными.

– Мы много ждем от этой операции, Павел Анатольевич. Ваш разведчик обеспечен надежным каналом связи? Я знаю, что внедрить и легализовать нового человека на территории генерал-губернаторства не так-то просто. Гестапо очень внимательно отслеживает всех приезжих, проводит перекрестные и весьма доскональные проверки.

– Мы учитывали этот момент, Всеволод Николаевич, когда готовили операцию. Пастору переданы для связи две глубоко законспирированные точки, которые мы замораживали еще до сентября тридцать девятого года, когда ожидали нападения Германии на Польшу и раздела этой страны. Кроме того, сообщения Пастора дублируются. Через четыре-шесть дней после получения от него радиограммы она подтверждается письменным сообщением, переданным по эстафете.

– Вы берете все группы, которые переходят границу?

– Нет, мы лишь имитируем естественные потери при переходе. Большую часть групп ведем до цели, проводим оперативную разработку, блокируем на местах. В результате через ударные группы ОУН, прибывающие из-за кордона, мы выходим на местные подпольные ячейки, их руководителей. На сегодняшний день националистическое подполье несет ощутимые потери. Его деятельность во многом блокируется успешными действиями территориальных органов НКВД.

– Тем не менее я знаю, что в январе на западной границе произошел бой, в результате которого была почти полностью уничтожена большая группа националистов.

– Совершенно верно, – подтвердил Судоплатов. – Это было необходимо. Более того, такова была рекомендация Пастора. Операция проводилась в целях укрепления его положения в Кракове и предотвращения раскрытия. В центр попал человек, который опознал Пастора. Это некто Петр Тимофеевич Агафьев, работавший в аппарате ЧК в конце двадцатых годов. Человек в наших рядах случайный, совершил массу ошибок по службе и имитировал собственную смерть, чтобы не понести наказания.

– Пастор в двадцатые годы работал с этим Агафьевым? – настороженно осведомился Меркулов.

– Нет, не работал. Но мы допускаем, что тот мог хотя бы раз встречаться с ним на Лубянке, запомнить в лицо. На основании этого мы и разработали операцию прикрытия для Пастора. Во-первых, пущена в ход ложная информация о том, что Пастор не работал в ЧК, а был арестован и содержался в камере внутренней тюрьмы. Дело на него изготовлено на основании настоящего, изменены лишь фамилия и фотография. Временно, до окончания операции «Невод», оно будет храниться у нас вместе с другими. При необходимости мы немедленно организуем утечку информации.

– Хорошо. А при чем здесь группа оуновцев и перестрелка на границе?

– Этих людей готовил Агафьев. Группы, с которыми занимались другие специалисты центра, в том числе и Пастор, благополучно прошли на территорию СССР. Таким вот образом мы дискредитируем Агафьева в центре, а Пастора снабжаем информацией, подтверждающей работу этого субъекта в ЧК с двадцать девятого года по сей день.

– По легенде выходит, что Пастор имеет доступ к такой информации? Находясь в Кракове, он может ее получить и передать руководству центра?